клонены в сторону, они взялись за мечи. Со стороны Ратибора несется на помощь своим тяжелая кавалерия Новгорода, но помочь она не в силах. На поле боя остаются отдельные очаги сопротивления. Одним из таких командует Вадим. Под его ногами лежит уже с десяток хазар, но исход боя он решить не может — кривой сабельный удар рассекает двойную кольчугу тысячника и он без звука падает на землю. Наскок новгородцев страшен. Степняки разворачивают коней, но подошедшие смешанные сотни довершают разгром. Последний хазарин разворачивает коня и вовсю прыть скачет в сторону осажденного города. Сразу десяток стрел настигают его, разрывая в клочья кожаную куртку с нашитыми металлическими пластинами. От ратников Вадима осталось едва ли три сотни. Из тысячи стрелков на ногах осталось стоять не больше двух десятков, с ног до головы залитых кровью, в изрубленных кольчугах и пустыми колчанами. Две сотни конников спешиваются и начинают исследовать поле боя метр за метром. Среди горы трупов находят Вадима. Он мертв. Лицо его спокойно, и Ингвару показалось, что тысячник улыбается. Всего нашлось около семисот раненых. Их сносят на чистое пространство и аккуратно складывают до подхода войскового обоза. Потрепанная тысяча Вадима остается охранять раненых. Дружина, ударив рукой в грудь, с криком «Слава Новгороду!» продолжает движение. Когда последний ратник скрывается за холмом, картина начинает мутнеть и превращается в круг камней. Все как обычно: посреди алтарь, рядом парит ведогон.
— Вот, княже, и все, — тихо произнес он. — Остальное ты знаешь. Эта битва была необходима, а скоро тебе предстоит самому перейти в атаку и взять Полоцк. Если ты этого не сделаешь, то придут другие воины и сотрут Новгород с лица земли. Так что не медли. Пора заканчивать эту войну. Полоцк должен стать твоим или быть сожжен.
— Ведогон, — позвал Ингвар, — скажи, а прав ли я, затеяв эту бессмысленную войну?
— Ее затеял не ты, а Влад, и его сердце требует мести Новгороду, Китежу, Белоозеру. Если в ближайшее время его не остановить, он уничтожит всех. Чтобы жили люди, которые тебе дороги, Влад должен уйти. Так что копи силы, договаривайся с Китежем и уничтожь угрозу для Руси.
— Я понял тебя. Ответь еще на один вопрос. Как дела в Ладоге.
— Тяжело говорить: крепость устояла, приступ Отона провалился, Синиус погиб, остатки варягов присягнули Трувору, и сейчас там около двух тысяч воинов. Отон разбил лагерь вокруг Ладоги. Город в кольце почти четырех тысяч викингов. Они и рады бы уйти, но варяги Трувора сожгли почти все драккары. Не медля, посылай туда часть дружины. А теперь тебе пора. Тебя ждет много дел и помни, если ударишь сейчас по Полоцку, обойдешься малой кровью. Там почти не осталось воинов.
— Я так и сделаю, — грустно отозвался Ингвар. — Спасибо тебе за помощь.
— Не за что, — отозвался ведогон. И видение стало меркнуть.
— Княже, с тобой все в порядке? — послышался голос Любима.
— Да, десятник, спасибо, — отозвался Ингвар, — давай двигаться в сторону Новгорода. У нас много дел. Тронув коня, Ингвар, не оглядываясь, поскакал в сторону разбитых и сорванных с петель ворот.
Глава десятая Поход
В городе стоял плач. Очень многие воины и простые горожане, что храбро сражались на стене и в поле, не вернулись домой. Ингвар, еще подъезжая к городу, заметил на стене тучное тело Гостомысла. Тот напряженно вглядывался в даль, ища глазами полк своего сына. Ингвар нахмурился, впереди были мрачные минуты. Только он мог рассказать боярину о смерти Вадима. Любой другой, сообщивший эту новость, имел все шансы быть убитым на месте.
Миновав ворота, Ингвар поднялся на стену, и встал рядом с Гостомыслом.
— Княже, — подал голос боярин. — А где полк моего сына?
Ингвар кивнул в сторону бранного поля:
— Там, воевода, и сын твой и полк его. Если бы не Вадим со своими смельчаками и Позвизд со своим стрелками, мы бы, наверное, не увидели этот рассвет. Почти все полегли, но спасли дружину. Ты прости меня, боярин, но такова судьба воина. Не многие люди с таким образом жизни встречают старость. Прости меня, не сберег я твоего сына.
— Спасибо тебе, княже, что весть принес. Да я догадывался, ведь почти все полки уже в городе, потрепаны, но вернулись. А полков Вадима и Позвизда не видно. Я кого только не спрашивал, да все глаза отводили, да лопотали, что, мол, все хорошо.
— Не тужи, боярин. Время скорби еще не пришло, и еще очень много ратников поляжет на этих полях с криком «Новгород». Мне пора в терем. Там Ярослава уже измучилась, да и советники собираются, нужно часть дружины на Ладогу послать, чтобы помочь Трувору снять осаду. А вторая часть дружины со мной на Полоцк пойдет. Ты как, со мной на совет пойдешь?
— Да, княже. Лучшее средство от печали — это работа и вино. Так что я с тобой.
— Ну и хорошо, — тихо сказал Ингвар. — Приведи себя в порядок и через полчаса жду тебя в зале совета.
Развернувшись, Ингвар спустился со стены и прыгнул в седло.
— В терем, — крикнул он и погнал коня по узким улочкам.
Людей на улице было мало. Жители либо разбирали баррикады, либо помогали ратникам в поле собирать раненых и мертвых. Не было радостных песен и бурных застолий. Слишком дорого Новгород заплатил за эту победу. Почти на каждом новгородском дворе был траур. Тихо было и в княжеском тереме. Едва Ингвар вступил на крыльцо, ему на грудь бросилась Ярослава.
— Живой. Целый, — тихо шептала она, целуя его лицо. — Я так боялась. Мне казалось, что вот-вот придет Ратибор и скажет, что тебя больше нет. — Слезы тихо капали из ее огромных зеленых глаз.
— Не плачь, — прошептал ей на ушко Ингвар. — Все хорошо. Все почти кончилось. И я жив, и Новгород стоит. Раненные поправятся. Так что все будет хорошо. Вот скоро воину закончим и немного отдохнем. А сейчас пора идти в зал совета. Прикажи туда доставить воду и чистую одежду. Мне надо привести себя в порядок. Да, пошли гонца, пусть собирает малый совет. К Ясне, Варяжко и к Вадиму с Позвиздом не посылай. Гостомысл и Ратибор в курсе. Придут сами. Найди Василько, Мала, Свенельда, Данилу и Святозара.
— А почему за Ясной, Вадимом, Позвиздом и Варяжко не посылать? Иль неугодны они тебе, — тихо спросила Яра.
— Да нет, любимая. Ясна и Варяжко тяжело ранены, а Позвизд с Вадимом там, в поле остались. Храбро дрались и головы сложили. Так что иди, распоряжайся, а я в зале совета пока передохну. И пускай советники поторопятся. Время дорого.
Ярослава кивнула и пошла в сторону стражи терема. Ингвар же побрел в зал. Туда уже спешили слуги, там быстро накрывали стол. Но Ингвару было не до еды, нерешенных вопросов было слишком много. Ингвар скинул на пол пластинчатую броню, на нее упал шлем и оба меча. Ополоснувшись чистой холодной водой, он принял из рук теремной девки чистую рубаху.
— Вели отнести броню и оружие в мою комнату. Этот меч, — он взял в руки клинок отца, — останется со мной. Остальное вычистить. Если броня где помята, поправить.
— Да, княже, — отозвалась девчушка. — Я сейчас, мигом, — и упорхнула. Через минуту она явилась с двумя парнями, забравшими броню и меч князя.
В дверях появился Святозар. Ингвар махнул рукой, мол, проходи, присаживайся, и закрыл глаза. Так хотелось отдохнуть, да видно не судьба сегодня даже поспать. К обеду, до которого осталось не так много времени, дружина должна выйти в поход. Вдруг усталость начала медленно отступать, в руки вернулась прежняя сила, сон пропал. Ингвару хотелось как можно быстрее начать действовать. Открыв глаза, он понял, откуда такая активность. Рядом с ним стоял Святозар и совершал вращательные движения руками над его головой, бормоча что-то про себя.
— Спасибо, волхв, — искренне поблагодарил он, — твоя помощь как всегда вовремя.
— Да не за что, княже. Ведь Перун просил тебе помогать, вот я и стараюсь, как могу. Где советом, где силой.
— Ну ладно, Святозар, давай о делах поговорим, пока никого нет. — Ингвар хлопнул в ладоши, привлекая внимание слуг. — Можете идти, если понадобитесь, позову. — Слуги поклонились и вышли, плотно закрыв за собой двери. — Скоро соберется совет, на нем будет решаться вопрос, жить Новгороду или умереть. Там все и обсудим, а сейчас давай перекусим, а то я со вчерашнего дня ничего не ел.
— Пойдем, подкрепимся, княже, — согласился волхв, — судя по твоим словам, день будет тяжелым.
Они прошли к столу и принялись за обильное угощение, приготовленное Чернавой. Не успел Ингвар взяться за карасей в сметане, как двери распахнулись, и в зал ввалились Ратибор с Василько, за ними словно уменьшившись, скорбно шел Гостомысл.
— Ого, да тут пир идет, — воскликнул Ратибор. — Можно, княже, присоединиться?
— Проходите, присаживайтесь, — отозвался Ингвар, — когда еще нормально поесть удастся.
Не успели вновь приглашенные пройти к столу, пришли Свенельд, Данила и Мал.
— А нам, княже? — спросил Данила, указывая на стол.
— Садитесь, да не отвлекайте меня пустой болтовней. Вот поедим и обсудим все вопросы.
В течение десяти минут на столе не осталось ничего. Измотанные битвой воины расправились со всем, что приготовила Чернава.
— Ладно, советники, обед закончен, — объявил Ингвар, поднимаясь со своего места. — Двигайтесь к круглому столу и обсудим, у кого что накипело.
Задвигались резные стулья, советники быстро заняли свои места, ожидая вопросов и приказов князя.
— Ратибор, в каком состоянии дружина?
— Княже, из шести тысяч семисот мечей, что были со мной, на ногах твердо стоит четыре. Тысяча раненых, остальных, прости, княже, не уберегли.
— Ладно, Ратибор. Не спеши. Время для печали еще наступит. Мал, Свенельд. Что с воинами, которые стену защищали?
— Плохо, княже, — заговорил Мал. — Из пятитысячного ополчения едва полторы тысячи уцелело, а о своих варягах, да стрелках, что нам помогали, Свенельд скажет.
— Княже. Стрелки уцелели почти все, сотни четыре точно наберется, и варягов моих в живых осталось не меньше семи сотен. Так что больше тысячи воинов в твоем распоряжении.