лючателями, постоянно сверяясь с показателями на счетчиках и циферблатах. Вверху на больших часах шел обратный отсчет минут, оставшихся до старта: на глазах у Элспет цифра 600 со щелчком сменилась на 599.
Элспет положила расписание на стол и вышла из здания. По дороге к ангару мысли вновь обратились к Люку, и она подумала, что теперь у нее есть уважительная причина позвонить Энтони. Расскажет ему о струйном течении, а потом задаст вопрос.
Эта мысль ее приободрила: она торопливо вошла в ангар и поднялась по лестнице к себе на второй этаж. Набрала прямой номер Энтони. Он снял трубку после первого звонка.
– Сильные ветры в стратосфере, – сообщила Элспет. – Может случиться, что запуск отложат до завтра.
– Я и не знал, что так высоко тоже дует ветер!
– Его называют струйным течением. Пока еще ничего не решено, в пять часов будет новый прогноз погоды и совещание по результатам. Как Люк?
– Сообщи мне, что решили на совещании, хорошо?
– Конечно. А как Люк?
– Вот с Люком, боюсь, у нас проблема.
Сердце ее пропустило такт.
– Какая?
– Мы его упустили.
Элспет похолодела.
– Что?!
– Ему удалось уйти от моих людей.
– Боже правый! – проговорила Элспет. – Вот теперь мы точно в беде.
1941
В Бостон Люк вернулся на рассвете. Припарковал старенький «Форд», проскользнул в общежитие Кембриджа через заднюю дверь и взбежал по лестнице к себе в спальню. Энтони спал сном младенца. Люк торопливо умылся и в трусах и майке рухнул на постель.
И, кажется, уже секунду спустя Энтони тормошил его, приговаривая:
– Давай просыпайся!
Люк с трудом разлепил глаза. Сразу обдала холодом мысль: случилось что-то плохое. Но что, он не помнил.
– Который час? – пробормотал он.
– Уже час дня, и внизу тебя ждет Элспет.
Упоминание имени Элспет пробудило память: сразу, в мельчайших подробностях, вспомнилось все, что произошло вчера. Так вот что за беда с ним стряслась! Он ее больше не любит.
– О Боже!
– Давай-ка одевайся и иди вниз, не заставляй даму ждать.
Да. Он больше не любит Элспет, потому что влюбился в Билли Джозефсон, девушку своего лучшего друга. И принес несчастье всем четверым. Что же теперь делать?!
– Черт! – пробормотал Люк, поднимаясь с кровати.
Даже под холодным душем, стоило закрыть глаза – и перед мысленным взором возникала Билли: нежная кожа, смеющийся алый рот, пристальный взгляд огромных темных глаз… Натянув фланелевые брюки, свитер и теннисные туфли, Люк поспешил вниз.
Элспет ожидала его в холле – единственной части общежития, куда допускались женщины, не считая особых Дамских дней. Холл был просторным, с камином и удобными мягкими креслами. Элспет, в голубом шерстяном платье и широкополой шляпе, выглядела сногсшибательно – как всегда. Еще вчера мысль о том, что эта красавица – его девушка, заставила бы сердце Люка радостно подпрыгнуть; но сегодня, зная, что она так нарядилась ради встречи с ним, он только почувствовал себя еще большим негодяем.
Увидев Люка, Элспет рассмеялась.
– Ты похож на маленького мальчика, который никак не может проснуться!
Люк поцеловал ее в щеку и тяжело опустился в кресло.
– Поездка в Ньюпорт оказалась длиннее, чем я думал.
– Ты, как видно, забыл, что обещал сегодня со мной пообедать! – игриво заметила она.
Люк взглянул на нее. Так хороша, так сияет радостью жизни… и ему придется разрушить ее счастье. Еще вчера он говорил, что не знает, что такое любовь – а теперь знал точно: любовь – совсем не то, что он чувствует к Элспет. Но как ей сказать?.. Сердце ныло от горя и стыда.
Однако сейчас надо было что-то ответить.
– Знаешь, может быть, отменим обед? Я еще даже не брился.
Тень беспокойства скользнула по прекрасному лицу Элспет. Люк понял: она догадалась, что что-то не так. Впрочем, ее ответ прозвучал, как всегда, беззаботно.
– Разумеется. Рыцарям в сверкающих доспехах тоже нужно отдыхать!
Он пообещал себе, что непременно поговорит с ней начистоту, все объяснит сегодня же… только позже.
– Прости, что заставил тебя зря нарядиться, – покаянно пробормотал Люк.
– Почему же зря? Ведь я все-таки тебя увидела. Да и твоим соседям мой наряд понравился. – Она встала. – Ладно, схожу к профессору Дерхэму – они с миссис Дерхэм сегодня устраивают «толкучку». – На жаргоне студенток Рэдклиффа так именовался прием гостей.
Люк встал и помог ей надеть пальто.
– Увидимся позже.
«Сегодня же ей признаюсь, – мысленно повторил он. – Тянуть нельзя».
– Отлично! Зайди за мной часов в шесть.
Элспет послала ему воздушный поцелуй и вышла, высоко подняв голову. Невозможно было догадаться, что она лишь притворяется веселой и беззаботной.
Люк побрел к себе в комнату, где Энтони читал воскресную газету.
– Я кофе сварил.
– Спасибо. – Люк налил себе кофе.
– Я у тебя в огромном долгу, – продолжал Энтони. – Прошлой ночью ты просто спас и меня, и Билли.
– Ты бы поступил так же. – Сделав несколько глотков обжигающего кофе, Люк почувствовал себя немного лучше. – Что ж, кажется, мы выпутались. Тебе никто ничего не говорил сегодня утром?
– Ни слова.
– А Билли потрясающая девушка, – вырвалось у Люка. Хоть он и чувствовал, что заводить разговор о Билли опасно, но удержаться не мог.
– Она просто прелесть, правда? – Лицо Энтони осветилось гордостью, и Люк невольно вздрогнул. А его друг, ничего не замечая, продолжал: – Знаешь, я ведь уже давно ходил вокруг нее, облизывался и говорил себе: «Ну давай же, не трусь, пригласи ее куда-нибудь!» Но почему-то был уверен, что она никуда со мной не пойдет. Наверное, потому, что она такая маленькая, хрупкая, хорошенькая – что ей делать рядом с медведем вроде меня? А когда наконец решился, и она согласилась… Господи, я ушам своим поверить не мог!
Люк с трудом выдавил улыбку; на душе у него было мерзко, как никогда. Уводить девушку у друга – всегда подлость; но если друг от нее в таком восторге…
Люк невольно застонал.
– Что с тобой? – спросил Энтони.
Люк решил сказать ему правду – наполовину.
– Я больше не люблю Элспет. Чувствую, что нам пора расстаться.
У Энтони вытянулось лицо.
– Как же так? Вы были идеальной парой!
– Сам не знаю. И чувствую себя последней сволочью.
– Ну, не казни себя, такое случается. Вы ведь не женаты, даже не обручены…
– Официально – нет.
Энтони поднял брови.
– Ты что, сделал ей предложение?
– Нет.
– Значит, не обручены – ни официально, ни неофициально.
– Но мы говорили о том, сколько у нас будет детей.
– Это еще ничего не значит!
– Да, наверное, ты прав… И все же я подлец.
В этот миг раздался стук в дверь. На пороге стоял немолодой человек, которого Люк никогда прежде не видел.
– Мистер Люкас и мистер Кэрролл, я полагаю? – надменно поинтересовался он.
По сочетанию потрепанного пиджака с высокомерными манерами – типичный клерк из деканата.
Энтони вскочил.
– Да. А вы, должно быть, доктор Вагинус, знаменитый гинеколог!.. Слава богу, вы пришли!
Однако Люк не засмеялся. В руках у незнакомца он заметил два белых конверта – и с тяжелым чувством понял, что это.
– Я помощник проректора по работе со студентами. Проректор просил меня передать эти записки вам лично в руки. – С этими словами клерк вручил студентам конверты и удалился.
– Вот черт! – проговорил Энтони, когда за ним закрылась дверь. – Черт! Черт! – простонал он, разрывая конверт.
Люк открыл свой конверт и прочел короткую записку:
Уважаемый мистер Люкас!
Будьте так любезны зайти ко мне в кабинет сегодня в три часа дня для беседы.
Искренне ваш,
Питер Райдер, проректор по работе со студентами
Такая записка предвещала лишь одно – большие неприятности. Значит, кто-то все-таки донес проректору, что видел у них в комнате девушку! Теперь скорее всего Энтони исключат.
Взглянув на Энтони, Люк даже немного испугался. Он никогда не видел своего энергичного, непоколебимо жизнерадостного друга таким бледным, подавленным, едва не дрожащим от страха.
– Я не могу вернуться домой, – прошептал Энтони.
О своих родителях он почти не рассказывал; по обрывочным упоминаниям у Люка создались смутные образы тирана-отца и страдалицы-матери. Теперь он понял: возможно, все гораздо хуже, чем он себе представлял. Лицо друга было таким, словно перед ним открылась дверь в ад.
Послышался стук в дверь, и вошел Джефф Пиджон, добродушный толстяк из комнаты напротив.
– Что это? Кажется, я только что видел клерка из ректората?
– Ты чертовски прав, – помахал запиской Люк.
– Надо же! Ребята, я никому не говорил, что застал у вас девушку!
– Кто же нас выдал? – проговорил Энтони. – Единственный стукач в Хаусе – Дженкинс… – Пол Дженкинс, чрезвычайно религиозный молодой человек, считал своим священным долгом исправлять гарвардские нравы при помощи доносов. – Но ведь он уехал на выходные!
– Нет, не уехал, – ответил Пиджон. – У него в последний момент изменились планы.
– Тогда, лопни мои глаза, это он! – воскликнул Энтони. – Вот сукин сын! Да я его придушу собственными руками!
Если Энтони исключат, подумал вдруг Люк, Билли станет свободна. И тут же устыдился такой эгоистической мысли: о чем он только думает, когда рушится жизнь лучшего друга! А в следующий миг ему пришло в голову, что Билли тоже может оказаться в беде.
– Интересно, – проговорил он, – получили ли такие же записочки Элспет и Билли?
– А они-то почему? – спросил Энтони.
– Возможно, Дженкинс знает, как зовут наших девушек – он же вечно вынюхивает и собирает сплетни.
– Если знает – не сомневайтесь, настучит и на них! – вставил Пиджон. – Такой уж это человек.
– Элспет ничего не грозит, – размышлял вслух Люк. – Ее здесь не было, и никто не сможет доказать обратного. А вот Билли могут исключить…