– Да плевать на Билли! – взревел Энтони. – Мне-то что теперь делать?!
Люк изумленно взглянул на друга. Ведь это Энтони втянул Билли в неприятности – значит, о ней должен сейчас беспокоиться больше, чем о самом себе!.. Зато сейчас у Люка появился предлог увидеться с Билли.
– Вот что, – проговорил он, подавляя чувство вины, – схожу-ка я в общежитие к девушкам и узнаю, вернулась ли Билли из Ньюпорта.
– Правда? – спросил Энтони. – Спасибо!
Пиджон ушел. Энтони присел на кровать и мрачно закурил, пока Люк торопливо брился и переодевался в новые фланелевые брюки, голубую рубашку и любимый серый твидовый пиджак.
В два часа пополудни он подошел к четырем кирпичным корпусам, расположенным прямоугольником: здесь находилось женское общежитие. Во внутреннем дворе, засаженном деревьями, гуляли парочками влюбленные студенты. Именно здесь, с горечью вспомнил Люк, он впервые поцеловал Элспет – в конце их первого свидания, субботним вечером, за пять минут до полуночи. Люк презирал парней, которые меняют девушек как перчатки, такое отношение к женщине казалось ему пошлым и низким, а теперь именно так поступал он сам.
Сотрудница общежития открыла ему дверь и ввела в холл. Люк попросил позвать Билли. Женщина села за стол, взяла рупор вроде тех, какими пользуются на кораблях, и громко объявила:
– Посетитель к мисс Джозефсон!
Через пару минут в холл спустилась Билли. Сегодня на ней был серо-голубой кашемировый свитер и плиссированная юбка. Люку она показалась еще прекраснее, чем вчера, но вид у нее был расстроенный, и он с трудом подавил желание заключить ее в объятия и утешить. Ее, как оказалось, тоже вызвали к проректору к трем часам. Такую же записку клерк оставил и для Элспет.
Билли провела Люка в курительную – комнату, где девушкам разрешалось принимать посетителей-мужчин.
– Что же мне теперь делать? – спрашивала она, чуть не плача, и при виде огромных горестных глаз у Люка разрывалось сердце.
Хотел бы он заверить ее, что все будет хорошо, что он ее спасет!.. Увы, Люк сам не понимал, как выпутаться из этой истории.
– Энтони может сказать, что с ним в комнате была какая-то другая девушка, – но тогда ему придется назвать эту девушку, а может быть, и привести к проректору.
– Как я объясню маме?!
– Вот что я подумал: может, Энтони заплатит какой-нибудь женщине… ну, знаешь, уличной женщине… и та подтвердит, что это была она?
– Никто не поверит, – покачала головой Билли.
– Ну да… Еще и Дженкинс заявит, что видел другую… Это Дженкинс на вас настучал.
– Вот и конец моей научной карьере, – с горькой улыбкой проговорила Билли. – Вернусь в Даллас и пойду в секретарши к какому-нибудь нефтянику в ковбойских сапогах.
Трудно поверить, что какие-нибудь сутки назад Люк был вполне доволен жизнью!
Вдруг в комнату вбежали две девушки в шляпках и пальто. Лица их раскраснелись от волнения.
– Слышали новость? – спросила одна из них.
Люк молча покачал головой. Его сейчас не интересовали никакие новости.
– Что еще стряслось? – мрачно поинтересовалась Билли.
– Война!
– Что? – нахмурился Люк.
– На нас напали японцы! – подтвердила вторая девушка. – Они бомбили Гавайи!
– Гавайи? Какого черта? Что там на Гавайях?.. – пробормотал Люк, с трудом отвлекаясь от собственных переживаний.
– На улице все только об этом и говорят! Даже машины останавливаются!
Билли подняла глаза на Люка.
– Мне страшно, – прошептала она.
Люк молча сжал ее руку.
Вбежали еще две девушки – и у них на устах была та же новость. Кто-то принес со второго этажа радио: все замерли в напряженном молчании, ожидая, пока заработает приемник. Наконец послышался голос диктора:
– Из Перл-Харбора сообщают, что линкор «Аризона» полностью уничтожен бомбами, а линкор «Оклахома» затонул. По сообщениям с военных аэродромов Форт-Айленд, Уилер-Филд и Хикам-Филд, более сотни самолетов ВВС США уничтожены на земле. Потери американцев оцениваются по меньшей мере в две тысячи убитых и еще тысячу раненых…
– Две тысячи убитых! – вскричал, сжимая кулаки, Люк. Его охватила ярость.
В курительную, оживленно разговаривая между собой, вошли еще несколько девушек; на них шикнули и велели замолчать. Диктор продолжал:
– Япония напала на США без объявления войны, в семь пятьдесят пять по местному времени и двенадцать пятьдесят пять по стандартному восточному времени.
– Война? – тихо промолвила Билли.
– Еще какая! – прорычал Люк. Он понимал, что нерационально и жестоко ненавидеть целый народ, но ничего не мог с собой поделать. – За такое я бы всю Японию стер с лица земли!
Билли сжала его руку.
– Пожалуйста, Люк, не уходи на войну! – проговорила она со слезами на глазах. – Я не хочу, чтобы тебя… чтобы ты пострадал!
Люку казалось, что сердце его готово разорваться.
– Как я рад слышать от тебя такие слова! Странно – все вокруг рушится, а я счастлив!.. – Он взглянул на часы. – Однако война или не война, а нам пора в ректорат…
И вдруг замолчал, пораженный новой мыслью.
– Что? – спросила Билли. – Что такое?
– Кажется, я знаю, как вам с Энтони остаться в Гарварде!
– Как?
– Дай мне подумать.
Элспет нервничала, хоть и уверяла себя, что беспокоиться не о чем. Да, она вчера явилась в общежитие позже положенного – но ее-то не поймали! Нет, ни ей, ни Люку ничего не грозит. Кто в беде, так это Энтони и Билли. Билли Элспет почти не знала, зато с Энтони дружила и теперь переживала за него – как бы не отчислили.
Все четверо встретились перед кабинетом проректора.
– У меня есть план… – начал Люк, однако договорить не успел: дверь кабинета распахнулась, и их пригласили войти. Люк торопливо шепнул: – Говорить буду я!
В кабинете их встретил сам проректор, Питер Райдер – чопорный старомодный человек в строгой черной двойке и серых брюках в полоску. На шее у него красовался безупречно завязанный галстук-бабочка, ботинки сияли, густо набриолиненные волосы, казалось, были нарисованы черной краской на черепе. Рядом с ним сидела Айрис Рейфорд, седовласая старая дева, отвечавшая за нравственность студенток Рэдклиффа.
Студенты расселись полукругом, словно на семинаре. Проректор закурил.
– Что ж, молодые люди, – начал он, – надеюсь, вы будете джентльменами и скажете мне правду. Что произошло этой ночью в вашей комнате?
Вместо ответа Энтони, как видно, решив перейти в наступление, задал свой вопрос.
– А где Дженкинс? – резко спросил он. – Это ведь он на нас донес?
– Никого, кроме вас четверых, я не приглашал, – ответил проректор.
– Мы вправе встретиться лицом к лицу со своим обвинителем!
– Мистер Кэрролл, у нас здесь не суд, – с раздражением ответил проректор. – Дисциплинарное разбирательство, если понадобится, пройдет установленным порядком, а сейчас мы с мисс Рейфорд хотим установить факты.
– Я считаю, что это неприемлемо, – высокомерно заявил Энтони. – Дженкинс должен быть здесь.
Элспет догадывалась: Энтони надеется, что, оказавшись с ним лицом к лицу, Дженкинс не посмеет признаться в доносительстве и откажется от своих слов – а значит, дело будет закрыто. Вряд ли это сработает, думала она, но попробовать стоит.
И вдруг Люк прервал спор.
– Хватит! – проговорил он с нетерпеливым жестом, повернувшись к проректору. – Сэр, это я привел в Хаус женщину прошлой ночью.
Элспет ахнула. Что он делает?!
– По моей информации, привел мистер Кэрролл, – нахмурился проректор.
– Боюсь, вас неверно информировали, сэр.
– Неправда! – вырвалось у Элспет.
Люк взглядом заставил ее замолчать.
– Мисс Туми в полночь была у себя в спальне. Можете проверить по журналу женского общежития.
Элспет смотрела на него, широко раскрыв глаза. Разумеется, с журналом все чисто – подруга там за нее расписалась. И сейчас лучше молчать, чтобы не попасть в беду. Но что задумал Люк?!
Энтони, как видно, задавался тем же вопросом.
– Люк, – начал он, недоуменно глядя на друга, – не понимаю, что ты делаешь…
– Дай мне договорить, – прервал его Люк. Энтони поколебался, и Люк добавил: – Пожалуйста.
Энтони пожал плечами.
– Что ж, продолжайте, мистер Люкас. – Проректор выразительно пожал плечами. – Нам не терпится услышать вашу историю.
– Со мной была девушка, с которой я познакомился в баре «Промочи горло», – начал Люк.
Тут впервые подала голос мисс Рейфорд:
– «Промочи горло»… Я правильно поняла, что имеется в виду употребление алкоголя?
– Именно так, мэм.
– Продолжайте.
– Девушка работает там официанткой. Ее зовут Анджела Карлотти.
Проректор явно не верил ни одному его слову.
– Мне сообщили, – возразил он, – что в Кембридж-Хаусе сегодня ночью видели присутствующую здесь мисс Биллу Джозефсон.
– Нет, сэр, – с той же непоколебимой уверенностью в голосе ответил Люк. – Мы с мисс Джозефсон друзья, но сегодня ночью ее не было в городе. Она ночевала у родственника в Ньюпорте, штат Род-Айленд.
– Ваш родственник сможет это подтвердить? – спросила мисс Рейфорд у Билли.
– Да, мисс Рейфорд, – ответила Билли, бросив смятенный взгляд на Люка.
Элспет смотрела на Люка во все глаза. Неужели он готов пожертвовать своей карьерой, чтобы выручить Энтони? Безумие! Она всегда знала, что Люк – верный друг, но всему же есть предел!
– Вы сможете привести сюда эту… официантку, чтобы она подтвердила ваши слова? – поинтересовался Райдер. Слово «официантка» он произнес с таким презрением, словно оно означало «проститутка».
– Да, сэр.
– Что ж, хорошо, если так, – с легким удивлением протянул проректор.
Элспет не верила своим ушам. Выходит, Люк подкупил какую-то девушку в городе, чтобы она подтвердила его ложь? И все равно не выйдет! Дженкинс скажет, что видел другую девушку!
– Однако вряд ли есть смысл втягивать ее в эту историю, – продолжал Люк.
– Вот как? – ответил проректор. – В таком случае мне трудно будет вам поверить!