– Откуда вы знаете? – удивленно спросил Пит.
Тут Энтони сообразил, что допустил промах. Пит считает, что Люк – дипломат, переживший нервный срыв. Об их знакомстве Энтони ничего не говорил – и теперь мысленно выругал себя за невнимательность.
– Я не все тебе рассказал, – небрежно ответил он. – Во время войны мы вместе служили в разведке.
– А после войны он стал дипломатом? – Пит бросил на шефа проницательный взгляд. – Похоже, дело тут не в ссоре с женой, верно?
– Верно. Дело очень серьезное.
Таким «объяснением» Пит удовлетворился.
– Однако безжалостный тип – вот так взять и сломать человеку палец!
– Безжалостный? – Да, пожалуй, он бывал безжалостным. И к себе, и к другим. – Ты прав, Пит. Он по-настоящему опасен, особенно в экстремальных обстоятельствах.
Промах, похоже, заглажен, подумал Энтони. Осталось главное – найти Люка.
– В какое время произошла драка с полицейским?
– В девять тридцать.
– Черт! Больше четырех часов назад! Сейчас он может быть где угодно.
– Что же нам делать?
– Пошли пару человек на А-стрит, дай им с собой фотографию Люка, пусть поспрашивают местных. Вдруг кто-то его видел и сможет сказать, куда он пошел. А сам поезжай поговори с полицейским.
– Хорошо.
– Если что-нибудь выяснишь – не стесняйся, спокойно вытаскивай меня с этого идиотского заседания, чтоб его!
– Понял.
Энтони вернулся в зал. Выступал Джордж Купермен, его боевой товарищ.
– Все, что нам нужно, – нетерпеливо говорил он, – отправить туда крепких парней из спецназа! Они этого Кастро с его оборванцами за два дня в лепешку раскатают!
– А сможем мы сохранить такую операцию в тайне? – нервно поинтересовался представитель Госдепартамента.
– Нет. Но сможем выдать ее за местные разборки – так же, как сделали в Иране и в Гватемале[10].
Тут встрял Карл Хобарт:
– Простите, если задам глупый вопрос… почему мы скрываем то, что сделали в Иране и в Гватемале?
– Это же очевидно: потому что не хотим, чтобы наши методы стали известны, – ответил представитель Госдепартамента.
– Простите, глупость какая-то, – не отставал Хобарт. – Русские знают, что это мы. Иранцы и гватемальцы знают, что это мы. Черт побери, европейские газеты открыто писали, что это мы! Нам никого не удалось обмануть, кроме американцев. Но зачем обманывать собственный народ?
– Если все это всплывет, – из последних сил сдерживая раздражение, заговорил Джордж, – Конгресс начнет расследование. Гребаные политиканы забросают нас идиотскими вопросами о том, как все это повлияло на благосостояние иранских крестьян и гватемальских сборщиков бананов…
– Быть может, вопросы не такие уж идиотские, – упрямо продолжал Хобарт. – Если вдуматься, что хорошего мы принесли Гватемале? Не так-то легко увидеть разницу между режимом Армаса и бандой гангстеров!
Джордж потерял терпение.
– К черту вашу болтовню о добре и зле! – взревел он. – Мы здесь не для того, чтобы кормить голодающих или учить вонючих дикарей соблюдать права человека! Наша задача – защищать интересы Америки! А демократия… да хрен с ней!
На секунду воцарилось молчание; затем Карл Хобарт негромко произнес:
– Спасибо, Джордж. Я рад, что кто-то наконец сказал это вслух.
14.00
Запальное устройство каждого «Сержанта» состоит из двух параллельно подключенных систем зажигания. Запальные устройства крайне чувствительны: к примеру, в случае грозы на расстоянии двенадцати миль от мыса Канаверал их требуется разъединять, чтобы избежать случайного воспламенения.
В магазине мужской одежды в Джорджтауне Люк купил себе серую фетровую шляпу и темно-синее шерстяное пальто. Выйдя из магазина, надел их – и наконец почувствовал, что может смотреть всему свету в глаза.
Теперь он был готов разбираться со своими проблемами. Прежде всего нужно побольше выяснить о амнезии. Что вызывает потерю памяти, каковы ее разновидности, долго ли она может продлиться? И самое главное – как ее вылечить?
Куда идти за информацией? В библиотеку. Как найти библиотеку? Взглянуть на карту. В газетном киоске возле магазина одежды он купил дорожную карту Вашингтона. В глаза ему сразу бросилась Центральная публичная библиотека – на углу Нью-Йорк-авеню и Массачусетс-авеню. Туда-то Люк и отправился.
Библиотека располагалась в величественном здании, стоявшем над землей на высоком фундаменте, словно греческий храм. На фронтоне над колоннами были выбиты слова:
Поднявшись по ступеням, Люк на мгновение замешкался, потом вспомнил, что теперь он добропорядочный гражданин, и смело вошел внутрь.
Влияние его нового облика проявилось немедленно. Седовласая библиотекарша привстала из-за стойки.
– Сэр, чем я могу вам помочь?
От вежливого обращения у Люка вдруг комок подступил к горлу.
– Мне нужно почитать что-нибудь о человеческой памяти, – совладав с собой, ответил он.
– Это в разделе психологии, – сказала библиотекарша. – Идемте со мной, я вам покажу.
Она провела его по широкой, крытой красным ковром лестнице на второй этаж и указала на книжную полку в углу.
Люк пробежал взглядом по полке. Психоанализ, развитие ребенка, восприятие… Нет, все не то. Вытащил толстый том под названием «Мозг человека», просмотрел его – однако о памяти там было не слишком много, да и изложено слишком уж научным языком. Кое-что Люк понимал без труда – уравнения, статистические выкладки; но большая часть текста требовала обширных знаний по биологии человека, которыми, очевидно, он не обладал.
Взгляд упал на соседнюю книгу: «Введение в психологию памяти», за авторством Биллы Джозефсон. Люк взял книгу, нашел главу о расстройствах памяти и прочел:
Достаточно распространено состояние, при котором пациент «теряет память». Оно именуется «глобальной амнезией».
«Значит, я не один такой!» – радостно подумал Люк.
Такой пациент не помнит, кто он такой, может не узнавать собственных родителей или детей. Зато он помнит многое другое. Если до потери памяти он, например, умел водить машину, мог разобрать и собрать мотор, знал иностранные языки или фамилию премьер-министра Канады – эти знания и навыки у него сохраняются. Таким образом, это состояние правильнее было бы называть «автобиографической амнезией».
Да-да, все прямо про него! Он смог оторваться от «хвоста» и вспомнил, как угнать машину.
Дальше доктор Джозефсон излагала теорию, согласно которой в мозгу находятся несколько хранилищ памяти – вроде нескольких шкафов для разной информации.
Автобиографическая память хранит события, пережитые нами лично. Каждое событие снабжено «ярлычком» с местом и временем: мы помним не только то, что произошло, но и где это произошло, и когда.
В долговременной семантической памяти хранятся общие знания – например, о столице Румынии или о том, как решать квадратные уравнения.
Существует и кратковременная память: в ней хранится, например, номер телефона в те несколько секунд, когда мы его набираем.
Далее она приводила примеры пациентов, которые утратили доступ к одному из «шкафов» своей памяти, сохранив другие. С облегчением и благодарностью к автору книги Люк читал о том, что, оказывается, его проблема – распространенное психологическое явление.
И вдруг его озарило. Ему лет тридцать пять – значит, не меньше десяти лет он работал. Профессиональные знания относятся к долговременной семантической памяти, они должны были сохраниться. Может быть, сообразив, что он помнит, он сможет угадать свою профессию? Тогда и выяснить, кто он, станет гораздо легче!
Итак, есть ли у него какие-либо специальные знания? Навыки секретного агента в расчет не идут: незагорелое лицо и интеллигентный вид убедили Люка в том, что он точно не полицейский. Но что еще он знает и умеет?
Ответа на этот вопрос не было. Память – не холодильник, который достаточно открыть, чтобы одним взглядом окинуть все содержимое. Скорее, она напоминает библиотечный каталог: чтобы что-то в нем найти, нужно знать, что ищешь. Люк справился с досадой: наберись терпения и хорошенько подумай!
Если он юрист, то, наверное, должен хорошо знать законы? А если врач – сможет ли он, едва взглянув на человека, сказать: «У него или у нее аппендицит»?
Нет, так ничего не выяснишь! Люк пошел иным путем: начал припоминать свои действия в обратном порядке – и почти сразу наткнулся на «подсказку». Листая книгу «Мозг человека», он хорошо понимал приведенные в ней уравнения и формулы, хотя все остальное оставалось для него темным лесом. Может быть, его профессия связана с вычислениями? Бухгалтер, страховщик, учитель математики?
Он нашел раздел математики и пробежался глазами по полкам. Внимание привлекла книга под заглавием «Теория чисел»; он снял ее с полки и полистал. Изложение ясное, но на несколько лет устарело…
Стоп! Он знает теорию чисел!
Вот это уже серьезная подсказка. На страницах этой книги уравнений больше, чем текста. Очевидно, он занимался наукой.
Люк бросился к соседней полке, в раздел химии, и схватил «Технологию получения полимеров». Эта книга далась с трудом. Перешел в раздел физики и попробовал «Симпозиум по поведению газов при низких и сверхнизких температурах». Приключения газов при низких температурах читались как увлекательный роман.
Круг поисков сузился: его специальность – математика и физика. Но какая отрасль физики? Хотя поведение газов при низких температурах его заинтересовало, о предмете он знал намного меньше участников симпозиума. Люк внимательно осмотрел полки – и, вспомнив заголовок в сегодняшней газете «НАШ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ДОГНАТЬ СОВЕТСКУЮ РОССИЮ В КОСМОСЕ», остановился на геофизике и вытащил «Принципы проектирования ракет».
Текст был элементарным, однако на первой же странице Люк обнаружил ошибку. А на следующих страницах – еще две…