На том конце провода наступило короткое молчание.
– Боже мой, зачем?
– Чтобы разгадать вместе со мной эту загадку. Мне нужен помощник… да и просто легче, когда кто-то есть рядом.
– Лучше выкинь это из головы и лети сюда!
– Я не могу просто забыть!.. Не могу вести себя так, словно ничего не произошло. Это слишком странно, я хочу разобраться.
– Люк, прости, но я не могу сейчас уехать с мыса Канаверал! Мы вот-вот запустим первый спутник! Бога ради, нельзя бросать команду в такой момент!
– Да, наверное. – Люк понимал ее, быть может, сам он поступил бы так же; и все же ее отказ больно его задел. – А кто такой Берн Ротстен?
– Он учился в Гарварде с тобой и Энтони Кэрроллом. Потом стал писателем.
– Может быть, он сумеет объяснить, в чем дело.
– Позвони мне попозже, хорошо? Я живу в мотеле «Старлайт».
– Хорошо.
– И пожалуйста, береги себя! – В ее голосе звучало искреннее беспокойство.
– Обещаю. – И он повесил трубку.
Некоторое время Люк сидел молча, чувствуя себя выжатым, как лимон. Очень хотелось вернуться в номер, рухнуть на кровать и забыться сном – но желание разгадать загадку было сильнее усталости. Он набрал номер Берна Ротстена.
– Это Люк Люкас, – проговорил он, когда на том конце провода сняли трубку.
У Берна оказался хрипловатый голос с легким нью-йоркским выговором.
– Люк? Слава богу! Где тебя черти носили?
– Все об этом спрашивают. Я и сам не знаю. Вообще ничего не знаю, кроме того, что я потерял память.
– Потерял память?!
– Верно.
– Вот черт! Как с тобой такое стряслось?
– Понятия не имею. Я думал, ты мне что-нибудь подскажешь.
– Ну… хм… может быть.
– Ты меня искал?
– Я о тебе беспокоился. Ты позвонил в понедельник, сказал, что летишь в Вашингтон, хочешь со мной встретиться и позвонишь уже из «Карлтона». А потом пропал.
– Что-то случилось со мной в ночь с понедельника на вторник.
– Да. Послушай, я знаю, кому тебе стоит позвонить. Билли Джозефсон. Она специалист по проблемам памяти.
«Знакомое имя», – подумал Люк.
– Ах да, в библиотеке я наткнулся на ее книгу.
– Она – моя бывшая жена и наша с тобой старая подруга. – Берн продиктовал Люку номер телефона Билли.
– Хорошо, сейчас ей позвоню. Берн…
– Да?
– Я потерял память, и вдруг оказывается, что моя старая знакомая – специалист по проблемам памяти. Чертовски удачное совпадение, верно?
– Это уж точно! – ответил Берн.
16.45
Последняя ступень ракеты, цилиндрической формы, несет на себе спутник. Она совсем небольшая: восемь дюймов в длину и шесть в ширину, а весит чуть больше тридцати фунтов.
Позвонить Энтони сразу, выйдя из кабинета Силвертона, Билли не смогла. У нее была назначена беседа с пациентом: футболистом, получившим сотрясение мозга от столкновения на поле. Интереснейший случай: в результате сотрясения из его памяти полностью стерлись события, начиная за час до игры. Однако во время беседы Билли была рассеянна: снова и снова она возвращалась мыслями к Фонду Соуэрби и Энтони Кэрроллу. Наконец с футболистом было покончено, и, кипя от нетерпения и досады, Билли набрала номер Энтони. Ей повезло: он взял трубку после первого же гудка.
– Энтони, – резко начала она, – что, черт возьми, происходит?
– Многое, – ответил он. – Египет и Сирия собрались объединяться[12], женские юбки становятся все короче, а Рой Кампанелла попал в аварию и скорее всего не сможет больше играть за «Доджеров»[13].
Билли едва не сорвалась на крик.
– Я не получила должность замдиректора по науке, на которую очень надеялась. Ее дают Лену Россу. Ты в курсе?
– Да, кажется, что-то слышал.
– Энтони, я не понимаю! Если бы еще меня обошел действительно хороший ученый со стороны – Сол Вейнберг из Принстона, например, или кто-нибудь в том же роде… Но Лен Росс? Все знают, что я лучше!
– Думаешь?
– Да брось! Вспомни, ты сам уговаривал меня заняться этим направлением – в конце войны, когда мы…
– Да-да, помню, – торопливо прервал ее Энтони. – И ты, пожалуйста, не забывай, что это все еще засекреченная информация.
Билли трудно было поверить, что и теперь, семнадцать лет спустя, то, чем они тогда занимались, остается государственной тайной. Но сейчас перед ней стоял более важный вопрос.
– Фонд настаивает на кандидатуре Лена.
– Полагаю, у них есть на это право.
– Энтони, поговори же со мной!
– А я чем занимаюсь?
– Ты – член правления. Ситуация очень необычная: как правило, фонды в такие вопросы не вмешиваются, оставляют их на усмотрение специалистов. Ты должен знать, что заставило их пойти на такой исключительный шаг!
– Нет, этого я не знаю. Более того, думаю, что никакого «шага» и не было. Во всяком случае, заседание по этому поводу не проводилось.
– Но Чарльз сказал, что все уже решено!
– К сожалению, боюсь, что так и есть. Такие вопросы редко решаются в открытую. Скорее всего директор фонда с одним или двумя членами правления перетерли за рюмкой в клубе «Космос», потом кто-то из них позвонил Чарльзу и шепнул ему словцо. А Чарльз не может позволить себе ссориться с директором фонда – вот и согласился. Так это всегда и делается. Меня только удивило, что с тобой Чарльз разоткровенничался.
– По-моему, он сам был изумлен. Не понимал, зачем им понадобилось меня отодвигать. Может быть, ты знаешь?
– Скорее всего причина какая-нибудь самая простая. Этот Росс женат?
– Да, и у него четверо детей.
– Ну вот! Наш директор не любит, когда высокооплачиваемые должности занимают женщины. По его мнению, высокие зарплаты должны оставаться у мужчин, чья обязанность – кормить семью.
– Бога ради! У меня на руках ребенок и больная мать!
– Я же не сказал, что в этом есть логика… Ладно, Билли, извини, мне пора бежать. Позвоню тебе позже.
– Хорошо, – ответила она.
Билли повесила трубку – и еще некоторое время сидела у телефона, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что-то в этом разговоре ее насторожило, и теперь она спрашивала себя, что именно. Разумеется, Энтони вполне мог не знать о махинациях руководства Фонда. Почему же она ему не верит? Должно быть, потому, что он был с ней холоден и говорил уклончиво, а это совсем на него не похоже.
Скорее всего Энтони ей лгал.
17.00
Четвертая ступень изготовлена не из нержавеющей стали, а из легкого титанового сплава. Экономия на весе в два фунта позволила нагрузить ракету дополнительным научным оборудованием.
Энтони дал отбой – и тут же телефон зазвонил снова. Подняв трубку, он услышал раздраженный и испуганный голос Элспет:
– Господи боже, я четверть часа не могу до тебя дозвониться!
– Я разговаривал с Билли. Она…
– Неважно! Энтони, я только что говорила с Люком.
– Господи! Как?!..
– Заткнись и слушай! Он в Смитсоновском институте, в Музее авиации, с ним какие-то физики.
– Еду.
Энтони бросил трубку и выскочил из кабинета. Пит, дежуривший у дверей, припустил за ним. Вместе они выбежали на улицу и прыгнули в «Кадиллак».
Итак, Люк что-то выяснил о себе – по крайней мере смог связаться с женой. Плохо. Очень плохо. Все трещит по швам. Но, может быть, дело еще удастся поправить, если Энтони доберется до Люка раньше, чем кто-нибудь другой.
«Кадиллак» промчался по Индепенденс-авеню и Десятой стрит; путь занял всего четыре минуты. Оставив машину у заднего входа в Институт, Энтони и Пит бросились в старый ангар, где располагался Музей авиации.
У входа они сразу заметили телефон-автомат… и никаких следов Люка.
– Разделимся, – сказал Энтони. – Я пойду направо, ты налево.
Он быстро шел по залам и вглядывался в лица посетителей, переходящих от витрины к витрине. В противоположном конце здания он встретился с Питом – тот молча развел руками.
Пит проверил мужской туалет, Энтони заглянул в кабинеты для сотрудников. Здесь были телефоны; должно быть, отсюда Люк и позвонил Элспет.
– Ничего! – проговорил Пит, выходя из туалета.
– Это катастрофа! – воскликнул Энтони.
– Вот как? – нахмурился Пит. – Катастрофа? То есть этот парень – не просто загулявший дипломат?
– Верно. Быть может, он сейчас самый опасный человек в Америке.
– Ничего себе!
У дальней стены Энтони заметил переносную кафедру и несколько рядов складных стульев. Рядом молодой человек в твидовом костюме разговаривал с двумя рабочими. Энтони вспомнил слова Элспет: «Люк в Музее авиации с какими-то физиками». Не найдется ли след?
Подойдя к человеку в твиде, он спросил:
– Прошу прощения, здесь, видимо, было какое-то собрание?
– Да, профессор Ларкли читал здесь лекцию о ракетном топливе. А я ее организовал в рамках Международного года геофизики, – гордо добавил молодой человек. – Я Уилл Макдермот.
– А доктор Клод Люкас здесь был?
– Да. Вы его друг?
– Близкий друг, – улыбнулся Энтони.
– Вы знаете, что он потерял память? Даже собственного имени не помнил, пока я ему не сказал!
Энтони подавил проклятие, готовое сорваться с уст. Этого он и боялся! Итак, теперь Люк знает, кто он…
– Мне нужно найти доктора Люкаса немедленно, – объяснил Энтони.
– Какая жалость! Вы разминулись на пару минут!
– Он сказал, куда пойдет?
– Нет. Я уговаривал его показаться доктору, однако он отвечал, что физически с ним все нормально. По-моему, он сильно потрясен и…
– Большое спасибо за помощь, – оборвал его Энтони и бросился к выходу.
На Индепенденс-авеню он заметил полицейскую патрульную машину. Двое полисменов осматривали автомобиль, припаркованный на другой стороне дороги. Подойдя ближе, Энтони увидел, что это бело-голубой «Форд Ферлейн».
– Смотри-ка! – кивнул он Питу, указывая на номерной знак автомобиля. Номер был тот самый, что продиктовала им Любопытная Рози в Джорджтауне.