Энтони показал полицейским удостоверение ЦРУ.
– Почему вас заинтересовала эта машина? – спросил он. – Неправильно припаркована?
– Дело не в этом, – ответил тот полицейский, что постарше. – Мы пытались остановить ее на Девятой, но парень от нас ушел.
– И вы дали ему уйти? – недоверчиво воскликнул Энтони.
– Вы бы видели, какой он выкинул фортель! – воскликнул полицейский помоложе. – Развернулся и погнал по встречке! Кто бы он ни был, нервы у парня стальные!
– А несколько минут спустя мы заметили его машину здесь, – продолжил старший полицейский.
Энтони хотелось схватить обоих за вороты форменных курток и столкнуть лбами, чтобы затрещали их деревянные головы.
– Скорее всего ваш беглец угнал где-нибудь неподалеку другую машину и уехал на ней. – Он достал из бумажника свою визитку. – Если получите сообщение о краже машины в этом районе, пожалуйста, позвоните мне.
– Разумеется, мистер Кэрролл! – ответил старший полицейский, прочитав имя на карточке.
Энтони и Пит вернулись в желтый «Кадиллак» и поехали прочь.
– Как вы думаете, – спросил Пит, – что он теперь будет делать?
– Понятия не имею. Может, отправится в аэропорт и улетит во Флориду, может, пойдет в Пентагон, а может, к себе в отель. Черт, он может даже уехать к своей матери в Нью-Йорк! А у нас, к сожалению, нет сотни агентов, чтобы предусмотреть все варианты.
Энтони погрузился в мрачное молчание – и молчал, пока они не припарковали машину у Корпуса Кью. Войдя к себе в кабинет, он сказал:
– Отправь двоих в аэропорт, двоих на Юнион-стейшн, двоих на автовокзал. Еще двое пусть сядут на телефон и обзванивают всех родных, друзей и знакомых Люка, спрашивают, не появлялся ли он в последнее время и не назначал ли им встречу. Еще двоих отправь в «Карлтон». Пусть снимут там номер, сядут в холле и ждут. Сам я присоединюсь к вам чуть позже.
Пит вышел.
В первый раз за сегодняшний день Энтони был по-настоящему напуган. Люк уже понял, кто он такой; что еще он выяснит? Проект, задуманный как грандиозная победа, на глазах превращался в провал, который разрушит его карьеру.
Не только карьеру – жизнь.
Остается одно: как можно скорее найти Люка и все уладить. Но теперь придется принять крайние меры. Просто следить за Люком недостаточно – надо решить проблему раз и навсегда.
С тяжелым сердцем он подошел к большому фотографическому портрету президента Эйзенхауэра на стене. Нажал на боковую часть рамы – и портрет бесшумно повернулся на невидимых петлях. За ним скрывалась дверца сейфа. Энтони набрал нужную комбинацию цифр, открыл сейф и достал пистолет.
Это был автоматический «вальтер-П38», состоявший на вооружении у немцев во время Второй мировой. Энтони получил пистолет перед экспедицией в Северную Африку – и с ним глушитель, сконструированный в УСС.
Из этого ствола он в первый раз убил человека.
Альбен Мулье был предателем: выдал гестапо нескольких участников Сопротивления. Он заслужил смерть, и пятеро членов ячейки единодушно проголосовали за казнь. В заброшенной конюшне, далеко за полночь, при свете единственной керосиновой лампы, отбрасывавшей на каменные стены причудливо пляшущие тени, они тянули жребий. Энтони мог бы уклониться, как иностранец; ему даже предлагали не участвовать, но он понимал, что тогда потеряет уважение товарищей, и настоял на том, чтобы тянуть жребий вместе с прочими. Короткая соломинка досталась ему.
Альбен ждал своей участи, привязанный к ржавому старому плугу; он слышал спор, видел, как тянули жребий. Когда прозвучал смертный приговор, он намочил штаны, а когда увидел, как Энтони берет свой «вальтер» – тонко, по-заячьи, закричал. Этот крик подтолкнул Энтони к действию: он подошел вплотную и выстрелил Альбену между глаз, не раздумывая, просто для того, чтобы прекратились вопли. Убил мгновенно, одной пулей – и товарищи потом говорили, что он все сделал правильно, как мужчина: без колебаний, без сожалений.
На следующую ночь Альбен явился ему во сне. И порой снится до сих пор.
Энтони достал из сейфа глушитель, навинтил его на дуло. Затем накинул на себя пальто – длинное зимнее пальто из верблюжьей шерсти, однобортное, с глубокими внутренними карманами. Пистолет Энтони сунул в правый карман, рукояткой вниз, дулом с глушителем вверх. Оставив пальто незастегнутым, вытащил оружие за дуло левой рукой, быстро переложил в правую, снял с предохранителя – на все ушла секунда, не больше. Удобнее было бы снять глушитель и положить его в другой карман – но на то, чтобы его надеть, уйдет еще несколько драгоценных секунд, которых может и не быть. Нет, лучше так.
18.00
Спутник не шарообразен – он имеет форму пули. Теоретически, сферическая форма более устойчива; однако антенны радиосвязи нарушают сферическую форму.
До Джорджтаунской психиатрической больницы Люк доехал на такси и сказал у стойки в приемном покое, что у него назначена встреча с доктором Джозефсон.
В разговоре по телефону доктор Джозефсон показалась ему очаровательной женщиной. Она обрадовалась, услышав его голос, была явно заинтригована тем, что он потерял память, настойчиво просила приехать к ней как можно быстрее, – и хотя разговор был коротким и деловым, в ее теплом голосе с протяжным южным говором звучала искрящаяся радость.
Теперь она сбежала по лестнице ему навстречу – хрупкая женщина в белом халате, с огромными сияющими глазами, в которых читалась радость встречи, нетерпение и любопытство. Люк невольно улыбнулся.
– Как же я рада тебя видеть! – воскликнула она и крепко его обняла.
Люка охватило острое желание сжать ее в объятиях. Однако он сообразил, что не знает, уместно ли это – в конце концов, они всего лишь старые друзья! – и застыл с нелепо поднятыми руками.
– Ах да, ты меня совсем не помнишь! – рассмеялась Билли. – Расслабься, я не кусаюсь… ну, почти.
Он осторожно обнял ее. Тело под халатом оказалось мягким и податливым.
– Пойдем, я покажу тебе свой кабинет! – И она повела его вверх по лестнице.
Когда они шли по широкому коридору, Билли окликнула седая женщина в белом халате:
– Доктор, какой у вас симпатичный парень! Просто красавчик! Хочу такого же!
– Как только он мне надоест, Марлин, непременно вас познакомлю! – с широкой улыбкой ответила Билли.
Кабинет был небольшим и обставленным просто, почти скудно: письменный стол, два стула, металлический шкаф для бумаг. Но на столе стояли свежие цветы в вазе, а на стенах красовались яркие, жизнерадостные абстрактные картины. Билли налила Люку кофе и предложила печенье, а затем начала расспрашивать его об амнезии.
Он отвечал на вопросы, она делала пометки в блокноте. Люк ничего не ел уже двенадцать часов и поэтому моментально расправился с печеньем.
– Хочешь еще? – с улыбкой спросила Билли.
Он покачал головой.
– Ну, картина более или менее ясна, – сказала наконец Билли. – У тебя глобальная амнезия, в остальном же ты выглядишь вполне психически здоровым. Твое физическое состояние я оценить не могу, я не специалист, так что советую тебе как можно скорее пройти медицинское обследование. Впрочем, на вид ты вполне здоров, разве что сильно не в своей тарелке, – улыбнулась она.
– Такую амнезию можно вылечить?
– Как правило, нет.
Это был тяжелый удар: ведь Люк надеялся, что память вот-вот к нему вернется!
– Черт! – пробормотал он.
– Не расстраивайся, – мягко посоветовала Билли. – У таких пациентов сохраняются все знания и навыки, а то, что забыли, они могут выучить заново; обычно они скоро возвращаются к нормальной жизни. У тебя все будет хорошо.
Даже сейчас, слыша от этой женщины ужасный приговор, Люк не мог не наслаждаться беседой с нею. С неописуемым удовольствием смотрел он в ее огромные глаза, лучащиеся добротой и сочувствием, на выразительный рот, на пушистые кудри, отливающие в свете настольной лампы теплым каштановым блеском. Ему хотелось, чтобы этот разговор не кончался. Никогда.
– Но что могло вызвать у меня амнезию?
– Прежде всего стоит подумать о повреждении мозга. Однако следов травмы нет, и ты говоришь, что голова не болит.
– Верно. Тогда что же?
– Есть несколько вариантов, – начала объяснять Билли. – Продолжительный стресс, или внезапное потрясение, или воздействие каких-либо химических веществ. Кроме того, потеря памяти может быть побочным эффектом лечения шизофрении, сочетания электрошока и некоторых лекарств.
– А можно как-нибудь установить, что на меня подействовало?
– Точно – вряд ли. Ты говорил, что сегодня утром мучился от похмелья. Если ты не пил, то, возможно, так сказался прием некоего препарата. Однако точного ответа ни один врач тебе не даст. Чтобы понять, что вызвало амнезию, нужно выяснить, что с тобой вчера произошло.
– Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что искать. Шок, какая-то химия или лечение от шизофрении.
– Ты точно не шизофреник, – заверила его Билли. – Контакт с реальностью у тебя – дай бог каждому! Что собираешься делать дальше?
Люк поднялся. Ему не хотелось уходить от этой очаровательной женщины.
– Пойду к Берну Ротстену. Может, он что-то мне подскажет.
– У тебя есть машина?
– Я попросил таксиста подождать.
– Пойдем, я тебя провожу.
Когда они спускались по лестнице, Билли взяла его за руку.
– Скажи, – спросил Люк, – давно ты развелась с Берном?
– Пять лет назад. Достаточно, чтобы снова стать друзьями.
– Прости, это странный вопрос, но я должен его задать… Мы с тобой когда-нибудь… были близки?
– О-о-о! – протянула Билли. – Еще спрашиваешь!
1943
Билли столкнулась с Люком в холле Корпуса Кью в день, когда Италия объявила о капитуляции.
В первый миг она не поняла, что это он, – просто какой-то тощий человек в пиджаке не по размеру. Рассеянно скользнув по нему взглядом, она прошла мимо.
– Билли! – окликнул Люк. – Ты меня не узнаешь?
Голос она, разумеется, узнала; и при звуках этого голоса ее сердце забилось быстрее. Снова, уже внимательнее, Билли взглянула на истощенного человека, – и с ее губ сорвалось негромкое восклицание ужаса. Голова Люка напоминала череп. Прекрасные черные кудри поредели и потускнели. Пиджак болтался, как на вешалке, тонкая шея как-то жалко выглядывала из чересчур просторного ворота рубашки. Глаза же его… это были глаза старика.