Энтони заглушил мотор и приготовился ждать.
Люк был уверен, что найдет папку в Вычислительной лаборатории. Обыскал все сначала у себя в кабинете, потом в комнате, где сидели секретарши. И ничего не нашел.
Оставалась еще одна возможность. Георгина говорила, что в понедельник он заезжал в Конструкторский корпус. Для чего?.. Так или иначе, это последняя надежда. Если папка не обнаружится и там, то где еще искать? Да и в любом случае времени уже нет. Через несколько минут ракета взлетит… или не взлетит по чьей-то злой воле.
Конструкторский корпус разительно отличался от Вычислительной лаборатории. Если во владениях математиков царила стерильная чистота, необходимая для работы огромных вычислительных машин, то у инженеров и техников было довольно неряшливо, пахло резиной и смазкой.
Люк поспешил вперед по коридору со стенами, выкрашенными в две краски – темно-зеленую снизу и светло-зеленую сверху. Вокруг себя он видел двери кабинетов с табличками, как правило, начинавшимися со слова «доктор». Однако таблички «доктор Клод Люкас» нигде не было. С досадой Люк понял, что у него здесь нет своего кабинета. Но, может быть, есть свой письменный стол?
В конце коридора обнаружилась просторная комната с дюжиной стальных столов. Открытая дверь в дальнем ее конце вела в лабораторию; а в дальней стене лаборатории виднелись двойные двери, по-видимому, выходящие на погрузочную платформу.
Слева от себя Люк увидел ряд шкафчиков с фамилиями – в том числе со своей. Может быть, папка там?
Достав связку ключей, он нашел подходящий на вид ключ, попробовал – дверца открылась. На верхней полке лежала каска, ниже свисала с крючка пара комбинезонов, внизу стояли черные резиновые сапоги, на вид его размера.
А рядом с сапогами Люк увидел коричневую армейскую папку.
В папке находились какие-то чертежи. Люк отнес ее на один из стальных столов и разложил чертежи под светом лампы. Не потребовалось и минуты, чтобы понять, что перед ним, – и, поняв, он похолодел от ужаса.
Механизм самоуничтожения, встроенный в ракету «Юпитер-Си».
Подобный механизм позволяет взорвать ракету в воздухе, если она отклонится от курса и будет представлять собой угрозу. По всей длине основной ступени «Юпитера» проложен пентритовый детонирующий шнур. На верхнем его конце – электродетонатор, от которого отходят два проводка. Из чертежей было ясно: если подать на эти провода напряжение, то детонатор подожжет шнур, топливо в баке взорвется, и ракета разлетится на куски.
Команду на взрыв подают кодированным радиосигналом. На чертежах Люк увидел два парных сменных блока: один – для наземного передатчика, другой – для приемника на спутнике. Один из них превращал радиосигнал в сложный код; второй принимал сигнал и, если код верен, пускал по проводам ток. Отдельная схема – не чертеж, просто грубый набросок от руки – показывала точную схему проводки. Любой, кому попадет в руки эта схема, сможет продублировать закодированный сигнал!
Да это же настоящий клад, понял Люк. Диверсантам нет нужды проносить на борт ракеты взрывчатку или бомбу с часовым механизмом – «бомба» там уже есть! Им вообще не нужен доступ к ракете. Зная код, и на мысе Канаверал не обязательно находиться. Радиосигнал можно отправить издалека.
На последней странице Люк увидел фотокопию конверта, адресованного некоему Тео Пэкмену в мотель «Авангард». Предотвратил ли Люк посылку оригинала? Как правило, обнаружив шпионскую сеть, контрразведка ее не трогает и в дальнейшем использует для дезинформации. Однако если Люк и конфисковал оригинал, вредители могли отправить по почте другой набор копий. Так или иначе, этот Тео Пэкмен сидит сейчас где-то в Кокоа-Бич с радиопередатчиком, готовый взорвать ракету через несколько секунд после того, как она поднимется в воздух.
Люк взглянул на часы на стене: двадцать два пятнадцать. Надо позвонить на мыс Канаверал, предупредить их, сказать, чтобы отложили запуск!.. Он потянулся к трубке телефона…
И услышал негромкий голос:
– Положи трубку.
Люк медленно повернулся с трубкой в руке. В дверях перед ним, сжимая в руке пистолет с глушителем, стоял Энтони в верблюжьем пальто, с разбитой губой и синяками под обоими глазами.
Люк медленно положил трубку.
– Значит, ты ехал за мной!
– Ты слишком спешил и волновался, чтобы заметить слежку. На это я и рассчитывал.
Люк молча смотрел на человека, в котором так ошибся. Было ли в нем что-то подозрительное, какая-то черта, способная подсказать – это предатель? Пожалуй, нет. Некрасивое, но выразительное лицо Энтони говорило лишь об энергии и силе характера.
– И давно ты работаешь на Москву? – спросил Люк. – С войны?
– Дольше. Еще с учебы в Гарварде.
– Зачем?
Губы Энтони искривились в странной усмешке.
– Ради светлого будущего.
В тридцатых-сороковых годах, вспомнил Люк, многие – и далеко не худшие – люди верили, что коммунизм способен преобразить мир. Однако страшные открытия о жизни в СССР при Сталине изменили взгляды большинства из них.
– Неужели ты еще в это веришь? – недоверчиво спросил он.
– Как тебе сказать… Точнее – все еще надеюсь.
Спорить с ним Люк не собирался.
– Два десятка лет мы с тобой были друзьями, – сказал он. – А прошлой ночью ты в меня стрелял.
– Да.
– И ты убил бы лучшего друга? За дело, в которое сам уже не веришь?
– Да – как и ты. На войне мы рисковали и своей жизнью, и чужой – ради того, что считали правильным.
– Не думаю, что мы там лгали друг другу, не говоря уж о том, чтобы друг в друга стрелять.
– Послушай, если я сейчас не убью тебя, неужели ты дашь мне уйти? Не попытаешься задержать?
Несмотря на страх, Люк не мог солгать, да и не хотел.
– Черт, разумеется, я тебя задержу!
– Тогда я попаду на электрический стул. И ты это знаешь.
– Ну… да.
– Выходит, ты тоже готов убить друга?
– Это совсем другое дело! – запротестовал Люк. – Я готов отдать тебя под суд.
– Какая разница? Для меня результат будет один.
– Да… – кивнул Люк. – Пожалуй, да.
Энтони поднял револьвер.
Люк пригнулся и нырнул за стальной стол.
Револьвер глухо «кашлянул», и пуля со звоном ударилась о крышку стола.
Люк перекатился под стол. Он понимал, что Энтони сейчас бежит через комнату к нему, поэтому приподнялся, поднимая стол спиной, схватил его за ножки, выпрямился, оторвав тяжелый стол от земли, и вслепую оттолкнул его от себя. Стол рухнул на пол ножками вверх.
Энтони под ним не было.
Люк споткнулся и упал на перевернутый стол, больно ударившись головой о стальную ножку. Перекатился на бок, сел… и затуманенным взором увидел Энтони в дверях лаборатории. Его враг стоял, широко расставив ноги, и обеими руками сжимал направленный на него револьвер. Энтони не стал бросаться навстречу неуклюжей атаке Люка – он обошел его сзади. Теперь Люк превратился, в буквальном смысле, в сидячую мишень: жить ему осталось не более секунды…
И в этот миг раздался женский голос:
– Энтони! Стой!
Голос Билли.
Энтони замер, не опуская пистолета. В дверях стояла Билли: красный свитер – словно пятно крови на тускло-зеленой стене, алые губы решительно сжаты. Она держала Энтони под прицелом, и рука ее была тверда. Позади нее, с ужасом и изумлением на лице, стояла немолодая негритянка.
– Брось ствол! – крикнула Билли.
Люк был почти уверен, что Энтони все равно выстрелит. Разве убежденный коммунист не готов пожертвовать жизнью ради своего дела?.. Впрочем, едва ли это что-то ему даст: ведь чертежи окажутся у Билли, и вся история выйдет на свет.
Энтони медленно опустил руки.
– Бросай оружие, или я стреляю!
Губы Энтони искривились в улыбке.
– Ты не выстрелишь.
Направив пистолет в пол, он начал отступать в сторону лаборатории. Люк вспомнил, что видел там дверь, по всей видимости, ведущую на улицу.
– Стой! – закричала Билли.
– Не верю, что ракета для тебя ценнее человеческой жизни, – проговорил Энтони, продолжая пятиться. – Даже если это жизнь предателя.
Он был уже в двух шагах от двери.
– Не искушай меня! – воскликнула Билли.
Люк смотрел на нее во все глаза, гадая, выстрелит она или нет.
Энтони повернулся и бросился бежать.
Билли не выстрелила.
Энтони перемахнул через лабораторный верстак и с размаху ударил плечом в двойную дверь. Дверь распахнулась, и Энтони исчез во тьме.
Люк вскочил. Билли бросилась к нему с распростертыми объятиями. Люк взглянул на часы – 22:29. Осталась ровно минута, чтобы предупредить мыс Канаверал.
Отстранив Билли, он потянулся к телефону.
22.29
Научные приборы на борту спутника способны выдержать перегрузки при взлете более чем в 100 g.
Когда оператор соединил Люка с блокгаузом, тот сказал в трубку:
– Это Люк. Дайте мне руководителя запуска.
– Он сейчас…
– Я знаю, где он сейчас и чем занят! Позовите его к телефону, быстрее!
Наступило молчание. Издалека до Люка доносился обратный отсчет: «Двадцать, девятнадцать, восемнадцать…»
На линии послышался новый голос, напряженный и нетерпеливый.
– Это Уилли. Какого дьявола?..
– Кто-то украл код самоуничтожения ракеты.
– Черт! Кто?
– Скорее всего, диверсанты. Хотят взорвать ракету. Останови запуск.
На заднем плане слышалось: «Одиннадцать… десять…»
– Откуда ты знаешь? – спросил Уилли.
– Нашел чертежи кодирующих блоков вместе с конвертом, адресованным некоему Тео Пэкмену.
– Я не могу отменить запуск на таких шатких основаниях.
Люк вздохнул, на него вдруг навалилась страшная усталость. Он сделал все, что мог.
– Уилли, больше мне ничего не известно. Решай.
– Пять… четыре…
– О черт!.. – Уилли повысил голос: – Остановите отсчет!
Люк упал на стул. Получилось! Словно в тумане, он видел над собой обеспокоенные лица Билли и Георгины.
– Запуск отменен, – сказал Люк.