Правоохранители уже вышли из машин. Она узнала полковника Хайда и с ним еще одного военного с мыса Канаверал. Тут же были четверо местных полицейских и двое подтянутых, хорошо одетых молодых людей, в которых сразу угадывались агенты ФБР. В ее сторону никто не смотрел. Все столпились вокруг Хайда и выслушивали его указания. До Элспет донеслось:
– Двое проверяют номера машин, остальные идут внутрь!
Добравшись до машины Тео, Элспет открыла его багажник. Здесь лежал вместительный кожаный чемодан с радиопередатчиком – мощным и очень тяжелым. Она схватила чемодан обеими руками и перевалила через бортик багажника; он с глухим стуком упал наземь.
Элспет быстро захлопнула багажник и оглянулась. Хайд по-прежнему раздавал указания. Бросив взгляд в сторону своей машины на другом конце стоянки, Элспет заметила, что багажник медленно закрывается, словно сам собой. Значит, Тео уже внутри. Отлично, полдела сделано.
Стиснув зубы, она взялась за ручку чемодана и оторвала его от земли. Весил он словно сундук свинца. Элспет протащила чемодан несколько ярдов, затем от напряжения онемели пальцы; пришлось перехватить его левой рукой. Так она прошла еще десять ярдов, пока боль не пересилила ее волю и не заставила снова опустить чемодан.
Полковник Хайд и его люди шагали ко входу в мотель. Элспет опустила голову, радуясь темноте позднего южного вечера. Если полковник ее узнает, она, конечно, сможет выдумать какую-нибудь историю о том, что ей здесь понадобилось, – но как объяснить чемодан?
Она снова поменяла руки, однако на этот раз не смогла даже оторвать передатчик от земли. Решив не тратить силы зря, Элспет потащила чемодан волоком, надеясь, что царапанье по бетону не привлечет внимания Хайда и полицейских.
Вот наконец и ее машина! Элспет открыла багажник… и в этот миг к ней подвалил полицейский с широкой улыбкой на смазливой физиономии.
– Мэм, вам помочь? – предложил он.
Из багажника смотрело на нее белое, перекошенное от ужаса лицо Тео.
– Сама справлюсь, – процедила Элспет; на вежливость сил уже не оставалось.
Подняв чемодан обеими руками, она почти швырнула его в багажник. Оттуда раздался приглушенный стон. Не обращая внимания и не заглядывая внутрь, Элспет захлопнула крышку багажника и выпрямилась, чувствуя, что руки у нее сейчас отвалятся.
Заметил ли коп Тео? Полицейский еще улыбался, но самоуверенности в его улыбке сильно поубавилось.
– Папа всегда мне говорил: не собирай чемодан, который сама не сможешь поднять, – проговорила Элспет.
– Сильная женщина! – с легким недовольством протянул полицейский.
– Все равно спасибо.
Мимо прошли, направляясь ко входу в мотель, люди полковника Хайда. Элспет отвернулась, чтобы ни с кем из них не встретиться взглядом. Молодой полицейский задержался.
– Уже уезжаете? – спросил он.
– Да.
– Одна?
– Именно.
Он заглянул в окно машины, бросил взгляд на переднее и заднее сиденья. Снова выпрямился.
– Ладно, будьте осторожны на дороге. – И зашагал вслед за остальными.
Элспет села в машину и завела мотор.
Еще двое копов в конце стоянки проверяли номера машин. Элспет подъехала к ним ближе и приоткрыла окно.
– Пропустите, или мне придется здесь заночевать? – спросила она, с трудом выдавив из себя милую улыбку.
Один из полисменов взглянул на ее номер.
– Вы одна?
– Да.
Он заглянул через окно на заднее сиденье. Элспет затаила дыхание.
– Ладно, – сказал он наконец. – Проезжайте.
И, сев в одну из патрульных машин, задним ходом убрал ее с дороги.
Элспет выехала на шоссе и погнала на полной скорости к мотелю «Старлайт».
Она отъехала уже довольно далеко, когда ее накрыло. Перед глазами все поплыло, руки задрожали так, что пришлось сбросить скорость.
– Боже всемогущий! – прошептала Элспет. – Пронесло!
00.00
Четыре гибкие антенны, закрепленные на корпусе спутника, передают радиосигналы принимающим станциям по всему земному шару. Радиопередача с «Эксплорера» ведется на частоте 108 МГц.
Энтони хотел убраться из Алабамы, и чем скорее, тем лучше. Срочно нужно во Флориду. Все, ради чего он работал двадцать лет, в ближайшие двадцать четыре часа решится на мысе Канаверал.
Аэропорт Хантсвиля был еще открыт, взлетная полоса ярко освещена; следовательно, ночью прилетает или улетает по меньшей мере один самолет. Энтони припарковал свой армейский «Форд» на обочине у терминала и не стал даже запирать машину – сразу поспешил внутрь.
В здании аэропорта было тихо, но не сказать, чтобы совсем пусто. Девушка в форме за конторкой что-то записывала в журнал. Две чернокожие уборщицы протирали пол. Посреди зала торчали в ожидании трое мужчин, один в униформе шофера, двое в замасленных куртках и кепках таксистов. А на скамейке в углу притулился Пит.
От Пита Энтони хотел избавиться – ради его же блага. Свидетельницами сцены в Конструкторском корпусе «Арсенала Редстоун» стали Билли и Георгина, а значит, очень скоро об этом узнают и полиция, и армия. Сообщат и в ЦРУ. Джордж Купермен уже сказал, что прикрывать Энтони не будет. Притворяться, что он здесь на задании от Даллеса, больше не выйдет. Игра окончена; Питу лучше отправиться восвояси, пока и ему не досталось.
Как ни странно, Пит не скучал после двенадцати часов ожидания в аэропорту, напротив, выглядел вполне бодрым, даже напряженным. Увидев Энтони, он вскочил на ноги.
– Наконец-то!
– Какие рейсы летят отсюда ночью? – отрывисто спросил Энтони.
– Никаких. Прилетает один самолет из Вашингтона; но первый рейс отсюда – в семь утра.
– Черт! Мне срочно нужно во Флориду!
– Рейс ВАТС вылетает с «Арсенала Редстоун» в пять тридцать. Летит на базу ВВС «Патрик», это недалеко от мыса Канаверал.
– Хорошо, годится.
Пит помялся, не решаясь что-то сказать, и наконец выпалил:
– Только… во Флориду вы улететь не сможете.
М-да? Что ж, этого следовало ожидать.
– Вот как? – холодно проговорил Энтони. – Почему же?
– Распоряжение из Вашингтона. Со мной говорил сам Карл Хобарт. Сказал, что мы должны вернуться немедленно и, цитирую, «это приказ, а приказы не обсуждаются».
Внутренне Энтони кипел от ярости; однако ему удалось сохранить внешнее спокойствие и выглядеть лишь слегка раздосадованным.
– Вот осел! – проворчал он. – Где ему понять, что, сидя в штабе, нельзя руководить полевой операцией!
Пит не купился.
– Мистер Хобарт сказал, что операция закрыта. Отныне этим делом занимается армия.
– Армия? Но армейская служба безопасности совершенно не умеет работать. Они нам все завалят!
– Боюсь, сэр, у нас нет выбора.
Энтони глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Рано или поздно это должно было случиться. В ЦРУ пока не знают, что он двойной агент, – считают, что он вышел из-под контроля, и хотят, не поднимая шума, его отодвинуть.
Однако Энтони не зря годами муштровал молодых агентов, приучая их смотреть на себя как на божество. У него были основания надеяться, что Пит и теперь не подведет.
– Тогда сделаем вот что, – произнес он, как бы размышляя вслух. – Возвращайся в Вашингтон и скажи им, что я отказался выполнить приказ. Ты тут ни при чем, теперь за все отвечаю я. – Сказав это, он отвернулся, словно не ждал от Пита ничего, кроме молчаливого согласия.
– Ладно, – ответил Пит. – Я догадывался, что вы так скажете. В самом деле, не могу же я вас связать и силой привезти!
– Вот именно, – небрежно бросил Энтони, скрывая свое облегчение от того, что Пит не стал спорить.
– Только… – добавил Пит.
Энтони резко развернулся; раздражение его прорвалось наружу.
– Что еще?
Пит побагровел, и родимое пятно у него на щеке приобрело пурпурный оттенок.
– Сэр, мне приказано забрать у вас оружие.
Холодок прошел по спине Энтони; он начал понимать, что легко из этой ситуации не выпутается. Оружие он не отдаст. Это исключено.
– Так скажи им, что ты попросил меня отдать пистолет, а я не отдал, – ответил он, с трудом выдавив улыбку.
– Простите, сэр… Не могу выразить, как мне это неприятно. Но мистер Хобарт дал совершенно ясные и четкие указания. Если вы не сдадите оружие, мне придется обратиться в местную полицию.
Тут Энтони понял, что Пита придется убить.
На секунду его охватила почти невыносимая скорбь. В какое болото подлости и предательства он себя завел! Двадцать лет назад, когда клялся посвятить жизнь благородному делу – мог ли он предвидеть, к чему приведет эта клятва?!. Однако вслед за скорбью пришло ледяное спокойствие. На войне ему приходилось принимать трудные решения. Это тоже война: другая, но правила те же. Раз уж вступил в игру – побеждай любой ценой.
– Ладно, – проговорил он с непритворным вздохом. – Хотя, по-моему, это на редкость дурацкое решение.
– Спасибо! – даже не пытаясь скрыть облегчение, ответил Пит.
– Не беспокойся. Я на тебя зла не держу. Хобарт отдал прямой приказ, и, разумеется, ты не можешь его ослушаться.
– Так что же, – решительно свел брови Пит, – вы сдадите оружие?
– Разумеется. Оно у меня в багажнике. Подожди, я принесу.
Как и ожидал Энтони, у Пита возникли подозрения.
– Я пойду с вами.
Именно этого Энтони и хотел! Он притворился, что колеблется, затем кивнул:
– Как хочешь.
Вместе они покинули здание терминала и подошли к машине, припаркованной у обочины ярдах в тридцати от аэропорта. Вокруг никого не было.
Энтони подцепил пальцем защелку багажника и распахнул его.
– Здесь, – сказал он.
Пит склонился над багажником.
Энтони бесшумно достал пистолет с глушителем. На миг его охватило искушение вставить дуло себе в рот, нажать на спусковой крючок и раз навсегда покончить с этим кошмаром.
Миг промедления едва не стал для него роковым.
– Что-то я не вижу… – заговорил Пит, оборачиваясь.
Он среагировал молниеносно. Прежде чем Энтони успел поднять оружие с громоздким глушителем, Пит шагнул в сторону, уходя с линии огня, и выбросил вперед руку. Его кулак встретился с челюстью противника, и Энтони пошатнулся. Пит ударил его другой рукой; Энтони начал заваливаться назад – однако в падении поднял пистолет. Слишком поздно Пит заметил направленное на него дуло. Лицо парня исказилось от страха, он поднял руки, словно надеясь отвратить смерть этим беспомощным детским жестом… а в следующий миг Энтони трижды выстрелил.