– Хорошо, сэр.
В этот миг на столе у Энтони зазвонил белый телефон. Прямая линия. Он нахмурился: не так уж много людей знали этот номер.
Энтони снял трубку.
– Это я, – послышался в трубке голос Элспет. – Что случилось?
– Расслабься, – ответил он. – Все идет по плану.
7.30
Длина ракеты – 64 фута и 7 дюймов, вес – 64 тысячи фунтов. Однако большую часть ее составляет топливо. В самом спутнике всего лишь 2 фута 10 дюймов в длину, и весит он не больше 18 фунтов.
Люк шел по Восьмой улице на юг, а соглядатай следовал за ним.
Уже совсем рассвело, и в бледном свете дня Люк без труда различал в толпе на углах улиц или на автобусных остановках серую фетровую шляпу. Однако, когда он перешел Пенсильвания-авеню, шляпа исчезла из виду. Быть может, ему все-таки почудилось? Он проснулся в загадочном мире, где правдой может оказаться все, что угодно. Наверное, то, что за ним «хвост» – всего лишь фантазия. Впрочем, минуту спустя из булочной на другой стороне улицы вынырнул зеленый габардиновый плащ.
– Toi, encore! – пробормотал себе под нос Люк.
«Снова ты!» Почему, интересно, он сказал это по-французски?.. Неважно, сейчас есть более насущные задачи. Итак, за ним следят. Следят сразу двое, и вполне профессионально.
Если Габардин и Фетр – копы, значит, он преступник? Вчера в пьяном виде кого-нибудь убил? Возможно, они из КГБ или ЦРУ – хоть и маловероятно, чтобы бездомный бродяга оказался замешан в шпионаже. А может быть, все гораздо прозаичнее: много лет назад он бросил жену, теперь она решила развестись и наняла частных детективов, чтобы получить подтверждение тому, как он опустился (причем она-то в семье и говорила по-французски)?
Все варианты трудно было назвать привлекательными – и все же Люк чувствовал душевный подъем. Этим людям известно, кто он! Раз они за ним следят, значит, что-то о нем знают! Уж во всяком случае, знают больше, чем он сам.
Надо разбить эту парочку, а затем потолковать начистоту с тем, что помоложе.
Люк зашел в табачную лавку и купил пачку «Пэлл-Мэлл», расплатившись украденной мелочью. Когда он вышел, Габардин уже исчез, его место снова занял Фетр. Люк дошел до конца квартала и свернул за угол.
Здесь у тротуара стоял грузовичок с яркой эмблемой «Кока-колы»: водитель выгружал из кузова ящики с газировкой и заносил их в закусочную. Люк вышел на проезжую часть и спрятался за дальним бортом грузовика, расположившись так, чтобы видеть улицу, а самому не попадаться на глаза тем, кто сворачивает из-за угла.
Минуту спустя появился Фетр. Шел он быстро, озираясь по сторонам. Люк припал к земле и заполз под грузовик. Из-под машины ему были видны синие брюки и коричневые «оксфордские» ботинки преследователя.
Шпик ускорил шаг, не понимая, куда исчез его «объект». Потом развернулся и пошел назад. Скрылся в закусочной, минуту спустя снова оттуда вышел. Обошел вокруг грузовика, ничего не обнаружил и, вернувшись на тротуар, торопливо, почти бегом, бросился прочь.
Люк мысленно поздравил себя. Неизвестно где, однако ж научился играть в эти шпионские игры!.. Он выполз из-под грузовика со стороны капота и встал. Осторожно выглянул из-за крыла машины. Фетр торопливо удалялся.
Люк пересек тротуар и свернул за угол. У входа в магазин электроприборов уставился на проигрыватель ценой в восемьдесят баксов, достал пачку сигарет, извлек одну – и стал ждать, не сводя глаз с отражения улицы в стекле витрины.
Вскоре появился Габардин.
Он был высок, спортивного сложения и молод. Инстинкты Люка подсказали ему, что этот парень не слишком опытен.
Заметив Люка, он даже вздрогнул от неожиданности. Люк повернулся и посмотрел ему в глаза. Парень в зеленом плаще поспешно отвел взгляд и продолжил путь по краешку тротуара, явно стараясь избежать встречи, – что, впрочем, было вполне естественно, если вспомнить, что Люк выглядел как грязный бродяга.
Сунув в рот сигарету, Люк шагнул ему наперерез.
– Эй, огоньку не найдется?
Габардин застыл на месте, явно не понимая, что делать, и забегал глазами по сторонам.
– Найдется, отчего же нет, – ответил он нарочито небрежным тоном, извлек из кармана плаща коробок спичек и зажег одну.
Люк вынул изо рта сигарету и спросил:
– Ты ведь знаешь, кто я, верно?
На лице у парня отразился настоящий ужас. Чему бы ни учили его на занятиях по наружному наблюдению, – к тому, что «объект» устроит ему допрос, жизнь его явно не подготовила. Он воззрился на Люка, словно на привидение. Спичка догорела у него в руке; лишь тогда шпик уронил ее наземь и ответил:
– Не понимаю, о чем ты, приятель.
– Ты следишь за мной. Ты должен знать, кто я.
– Э-э… вы хотите мне что-то продать? – поинтересовался Габардин, по-прежнему делая вид, что ничего не понимает.
– А я похож на коммивояжера? Ну, давай, выкладывай!
– Я ни за кем не слежу!
– Ты уже час таскаешься за мной по пятам!
Молодой человек, как видно, принял решение.
– Вы сумасшедший, – твердо сказал он и попытался пройти мимо.
Люк преградил ему путь.
– Позвольте пройти! – проговорил Габардин.
Но Люк не собирался его отпускать. Он схватил шпика за отвороты габардинового плаща и приложил к витрине магазина с такой силой, что стекло задребезжало. Досада и гнев взяли над ним верх.
– Putain de merde![6] – прорычал он.
Габардин был моложе Люка и, пожалуй, в лучшей форме, – однако не сопротивлялся.
– Убери от меня руки, черт побери! – потребовал он, стараясь сохранять спокойствие. – Я за тобой не слежу!
– Кто я? – закричал ему в лицо Люк. – Скажи мне, кто я!
– Мне-то откуда знать? – Он схватил Люка за запястья.
На миг Люк отпустил его – лишь для того, чтобы схватить за горло.
– Нет, ты мне скажешь, что здесь происходит!
Габардин потерял самообладание и вцепился в руки Люка, пытаясь оторвать их от своего горла. Когда это не удалось, принялся бить его под ребра. Первый удар вышел довольно чувствительным, и Люк поморщился – но не ослабил хватку и придвинулся ближе, так что следующим ударам уже не хватало размаха. Он вдавил большие пальцы в горло шпика, пережимая ему доступ воздуха. Габардин закашлялся, глаза его вылезли из орбит.
За спиной у Люка послышался обеспокоенный голос какого-то прохожего:
– Эй, что здесь происходит?
Внезапно Люк опомнился. Что он делает? Он едва не задушил этого парня! Неужели он убийца?
Хватка ослабела, и Габардин разжал его пальцы. Люк не сопротивлялся: он уронил руки, потрясенный и полный отвращения к себе.
Парень в зеленом плаще попятился.
– Больной ублюдок! – проговорил он, все еще со страхом в голосе и в глазах. – Ты меня чуть не убил!
– Мне нужна правда. И я знаю, что ты можешь сказать мне правду.
Габардин потер горло.
– Сукин сын! – продолжал он. – Псих долбанутый! Ничего я о тебе не знаю – и знать не хочу!
Люк ощутил, как закипает от гнева.
– Лжешь! – вскричал он, вновь протягивая руки, чтобы его схватить.
Человек в габардиновом плаще повернулся и бросился бежать.
Погнаться за ним?.. Люк заколебался. Предположим, догонит – и что дальше? Как заставить его сказать правду? Пытать?
В любом случае было уже слишком поздно. Трое прохожих, остановившихся посмотреть на потасовку, теперь пялились на Люка с почтительного расстояния. Оставалось лишь развернуться и пойти в другую сторону.
Люк чувствовал себя еще хуже прежнего: взрыв ярости оставил слабость и дрожь в теле, а его результаты – горькое разочарование. Он встретил двух людей, возможно, знающих, кто он такой, – и умудрился ровно ничего от них не узнать!
«Отличная работа, Люк! – сказал он себе. – Потрясающий успех!»
8.00
У ракеты «Юпитер-С» четыре ступени. Первая, самая крупная – модифицированная ступень баллистической ракеты «Редстоун», – не что иное, как невероятно мощный двигатель, которому предстоит поистине титаническая задача: освободить ракету из пут земного тяготения.
Доктор Билли Джозефсон снова опаздывала на работу.
Она разбудила маму, помогла ей встать, облачиться в стеганый халат и надеть слуховой аппарат, и усадила ее на кухне за чашкой кофе. Разбудила семилетнего сына Ларри, похвалила за то, что сегодня он не намочил постель, сказала: нет, принять душ нужно все равно. И вернулась на кухню.
Мама – маленькая, пухлая семидесятилетняя старушка, которую все звали просто Бекки-Ма – как обычно, включила радио на полную громкость. По радио Перри Комо распевал «Поймай упавшую звезду». Билли нарезала хлеб тонкими ломтиками и сунула их в тостер, затем поставила на стол масло и виноградный конфитюр для мамы. Для Ларри насыпала в тарелку кукурузных хлопьев, порезала сверху банан и залила молоком.
Торопливо сделав бутерброд с арахисовым маслом и джемом, положила его в коробочку для ланча – вместе с яблоком, шоколадным батончиком «Херши» и бутылочкой апельсинового сока. Сунула все это Ларри в ранец, добавив книгу для домашнего чтения и бейсбольную перчатку – подарок отца.
По радио музыка сменилась разговором: репортер брал интервью у туристов, съехавшихся на мыс Канаверал в надежде увидеть запуск первого американского спутника Земли.
Появился Ларри; шнурки не завязаны, рубашка застегнута криво. Билли помогла ему одеться как следует, усадила за стол, а сама принялась чистить вареные яйца.
Четверть девятого – а она уже чувствует себя загнанной лошадью! Билли любила и сына, и мать, но втайне тяготилась необходимостью постоянно о них заботиться.
По радио репортер теперь расспрашивал какого-то военного.
– Скажите, – спрашивал он, – не угрожает ли этим туристам опасность? Что, если ракета собьется с курса и рухнет прямо на побережье?
– Такой опасности нет, сэр, – отвечал его собеседник. – В каждую ракету встроен механизм самоликвидации. Если она отклонится от намеченного курса, мы взорвем ее прямо в воздухе.