Сергей кивает.
– Тогда двинули, – Эльза открывает внутреннюю дверь, на мгновение замирает, оглядывается, окидывая взглядом помещение, словно прощаясь с подвалом.
Сухов смотрит на нее, молчит, терпеливо ожидая, когда она начнет подниматься по лестнице.
– Идем, – наконец решается женщина. – И так долго провозились. Еще думать, где ночевать придется.
Сергей поднимается вслед за Эльзой по лестнице. Странное щемящее чувство тревоги заставляет его сердце учащенно биться. Лямки рюкзака режут плечи. Винтовка точно разом прибавляет в весе на несколько килограммов. Сухов глубоко дышит и вздрагивает, услышав, как лязгает металлический засов, отодвигаемый Эльзой. Тонкая белая полоска света вспыхивает между стальной дверью и стеной. Женщина толкает дверь и выходит наружу. Сергей идет следом, почему-то точно зная, что еще вернется сюда…
Едва заслышав скрип отворяемой двери, волчица поднимает голову. Обессилев от голода, она легла под навесом возле забора около часа назад и уже не вставала. Увидев два человеческих силуэта, выходящих из подвала, волчица пытается встать, но лапы подкашиваются, и она утыкается мордой в снег.
– Эльза! – раздается предупредительный крик Сергея.
Не дожидаясь отклика, Сухов скидывает с плеча «Вепрь» и прицеливается в волчицу.
– Не смей! – вопль Эльзы хорошо слышен даже сквозь противогаз. Женщина прыжком оказывается на линии выстрела.
– Уйди! – орет Сергей. – Не мешай мне!
Эльза, не говоря ни слова, поворачивается спиной к Сухову и бежит к зверю.
– Дана! – зовет женщина. – Даночка!
Сергей, опешив от неожиданности, опускает карабин и молча наблюдает, как Эльза, подбежав к волчице, склоняется над ней.
– Умница моя, ты пришла, – доносится до пацана. – А я уже и не надеялась тебя увидеть!
Сергей подходит к навесу и растерянно моргает: Эльза ласково гладит животное по голове.
– Кто это? – настороженно спрашивает пацан. – Волк?
– Не волк, волчица, – отвечает женщина. – Точнее, волкособ, помесь волка и собаки.
– Фигня какая-то, – фыркает Сергей. – Откуда ты ее знаешь?
– Она у Карабаса в клетке поначалу жила, – рассказывает Эльза. – С рук ела, не выла никогда. Умнейшее создание, я таких не видывала. Когда все закрутилось, ну, когда Николай всех перестрелял, она сбежала. Я звала, искала, но она не приходила. Я думала, она погибла. А она, видно, к стае прибилась, и все время в лесу жила. И, как видишь, – Эльза указывает на раздутые бока волчицы, – даром время не теряла. Думаю, это потомство того алабая, что ты застрелил. Видишь, как все повернулось. Стаи нет, а она сейчас охотиться не может, вот и пришла обратно домой, помощи просить.
– Мы что, с собой ее заберем? – спрашивает Сергей.
– Нельзя, – мотает головой Эльза. – Нельзя ей с нами, убьют. Но и так ее я не оставлю, погибнет. Так… – женщина задумывается. – Скидывай винтовку и рюкзак, бери из хозблока лопату, доски и молоток. Сколоти подобие будки. Потом закидаешь ее снегом – типа укрытие будет. Вон там строй, прямо под навесом. Только без фанатизма, времени в обрез. А я пока ей еды принесу. Ну что, Дана, живы будем, не помрем? – Эльза гладит животное по голове. – Ты тоже попробуй, – обращается женщина к Сергею.
Пацан нехотя вытягивает руку. Волчица рычит, но Эльза, прикрикнув на нее, говорит:
– Не бойся, не укусит, она просто нервничает.
Сухов осторожно гладит животное по голове, даже сквозь перчатку чувствуя, насколько мягкая шерсть у волчицы.
– Как, понравилось? – спрашивает женщина у пацана.
– Необычно, – признается Сухов. – Словно плюшевая.
– Эта плюшевая тебе руку оттяпает, если надо будет, – хохочет Эльза. – Все, давай по-быстрому, одна нога здесь, другая там, и чтобы через пятнадцать минут у нее была готова будка.
Женщина встает и быстрыми шагами возвращается в подвал.
«Плохая примета, – думает Сергей, провожая ее взглядом. – Но делать нечего».
– Так, – уже вслух говорит Сухов, смотря на волчицу. – Столяр из меня тот еще, но я постараюсь.
Мальчишка скидывает рюкзак, оружие и идет в хозблок. Берет топор, пилу, молоток, гвозди и, очистив от снега доски, сложенные вдоль стены дома, начинает мастерить будку.
Дана внимательно смотрит за ним, чуть вздрагивая при каждом ударе молотка. Вскоре из подвала возвращается Эльза и ставит перед мордой волчицы миску.
– Ешь, не стесняйся. Мясо, конечно, размороженное, но в твоем положении выбирать не приходится.
Женщина проводит рукой по спине волчицы.
Дана смотрит в маску противогаза, словно пытаясь разглядеть за линзами глаза женщины. Затем чуть привстает и начинает жадно поглощать еду.
– Хозяйка, принимай работу! – слышится из-за спины Эльзы. Женщина поворачивает голову и видит, что Сергей подтаскивает к навесу наспех сколоченную будку.
– Все шутки шутишь, – смеется Эльза. – Давай, ставь сюда, – женщина указывает место поближе к забору.
Она внимательно осматривает огромную деревянную коробку с плоской крышей и косыми стенками.
– Пойдет, – одобряет Эльза. – Снегом присыпать, вообще тепло будет. А ты что скажешь? – обращается женщина к Дане. – Как тебе домик?
Зверь встает, обнюхивает будку и забирается внутрь.
– Признала, значит, – женщина наклоняется и заглядывает внутрь. – Ну да, места и для щенков хватит.
– Мы что, будем ждать, когда она ощенится? – спрашивает Сухов, забрасывая будку снегом.
– Нет, Сережа, – вздыхает Эльза, – не будем. Я ей еду оставлю. Главное, чтобы она пару дней пересидела здесь, чуток сил набралась. Потом по поселку сможет шататься, проголодается, тех псов, что ты подстрелил, съест. Запас хороший, и за зиму не стухнет.
– Тебе виднее, – тихо ворчит Сергей.
– Ты хотел добавить – «каннибалке», – горько смеется женщина. Затем сурово добавляет: – Надеюсь, Тень, ты никогда не узнаешь, что такое настоящий голод! Собираемся!
Эльза скидывает с плеча котомку, развязывает ее и кладет в снег рядом с будкой.
– Дана! – зовет женщина. Из будки показывается нос волчицы, затем ее голова. – Здесь все тебе! Только все сразу не ешь, поняла? – Животное смотрит умными глазами на женщину. Сергей, наблюдая эту картину, мог бы поклясться, что волчица словно кивнула.
Эльза наклоняется и чешет зверя за ухом.
– Мы уходим, ты остаешься, – объясняет она. – Если нам и тебе повезет, может, еще и увидимся.
– Пошли уже, – нетерпеливо говорит пацан, – полдня с ней провозились.
– А ты не торопись, – отмахивается Эльза. – До смерти дойти всегда успеем.
Мальчишка молчит, лишь громко сопит в противогазную мембрану. Затем взваливает на плечо рюкзак, забирает оружие и неспешным шагом направляется к воротам. Оборачивается и видит, что Эльза, склонившись над волчицей, что-то ей шепчет. Пацан терпеливо ждет. Наконец, женщина оставляет животное и подходит к Сухову.
– Идем!
Сергей с Эльзой, затворив створки ворот так, чтобы осталась небольшая щель, выходят на улицу. Молча идут по дороге, при каждом шаге проваливаясь в снег.
– Черт! – ругается Сергей. – Лыжи бы нам.
Эльза смеется.
– Здрасьте, опомнился! Ты, Сережа, тормоз, однако. Или ты думаешь, я собралась в город ногами топать?
– А что, лыжи есть? – радостно удивляется пацан.
– Есть, – кивает Эльза. – Вон до того дома напротив дойдем, – женщина вытягивает руку, – там возле стены тайничок есть. И лыжи найдутся.
– А чего раньше молчала? – сердится мальчишка. – Опять проверяла? Или я доверия не заслужил?
– Сам решай, – уклоняется от ответа Эльза.
– А, понял, – пацан смеется. – Если бы я деру дал, ты бы меня быстро догнала.
Женщина кивает.
– Это урок для тебя. Доверие в нашем мире – штука тонкая. Никогда не знаешь, где выдержит, а где порвется.
Путники подходят к двухэтажному дому, обложенному красным кирпичом. Эльза обходит забор и, порывшись в снегу, достает пару лыж с палками.
– Доводилось бегать на таких? – спрашивает женщина, застегивая крепления.
– Было дело. Надеюсь, еще не забыл, как оно.
– Это все равно как на велосипеде, раз научился – и на всю жизнь.
Пацан встает на лыжи, делает несколько неуверенных шагов и под весом рюкзака валится набок.
Эльза смеется. Сергей ругается, встает и медленно, но в этот раз более уверенно, скользит по снегу, ритмично отталкиваясь палками.
«Так-то лучше, упрямец, – улыбается женщина, видя, как пацан все ускоряет бег. – Толк из него будет».
Эльза оглядывается и замечает, что из ворот дома Карабаса на нее смотрит Дана.
«Давай, моя девочка, – вздыхает женщина. – Ты справишься».
Эльза догоняет Сергея. Пацан и женщина скользят по снегу и вскоре исчезают за поворотом дороги. Вслед им несется протяжный, полный отчаяния вой.
Волчица, чувствуя, что пришло время родов, забивается в будку. Жалобно подвывая, Дана сильно дрожит. Она скребет лапами пол, царапая дерево когтями. Затем ложится на бок и утыкается носом в угол конуры. Чуть согревшись, волчица успокаивается. Боль, разрывающая ее нутро на части, тоже немного притупляется.
Вскоре у волчицы появляется первый в ее жизни щенок. Дана перекусывает пуповину и ласково облизывает скулящий, полностью лишенный шерсти комочек плоти с непропорционально огромной тупоносой головой. Изогнутые ребра мутанта, лишь отдаленно напоминающего волчонка, туго натягивают полупрозрачную кожу, из-под которой просвечивают внутренности. Видно, как стучит сердце.
В следующие три часа на свет появляются еще четыре точно таких же – первых в своем роде щенков. Чуть слышно попискивая, гибриды ползут по доскам, отталкиваясь от них искривленными лапами с длинными многосуставными пальцами, тыкаются в живот матери и принимаются сосать молоко. Дана облизывает их и вскоре засыпает, согревая детенышей своим телом…
– Эй, Монгол, иди сюда! Посмотри на двух жмуриков! – зовет человек в ОЗК и с ружьем в руках. Стоя возле одного из окон многоэтажки, он поворачивает голову и приглашающе кивает приятелю, сидящему в кресле в глубине комнаты.