«Hasu…» — обречённо выдохнул он. «Дважды hasu, если сюда не завезли флоний…»
— И где эти ублюдки? — раздался над его головой сердитый голос сержанта Матейки. — Кто, вашу мать, за это ответит⁈
Он, склонившись над Гедимином, больно оттянул ему веки. Сармат ничего не увидел — зрительные нервы ещё не включились — но резко выдохнул, и Матейка довольно хмыкнул.
— Тюремные дела нас не касаются, — донеслось с крыльца. — Тебя позвали. Что не так?
— Сколько вы в него высадили? — Матейка ткнул сармата в висок. — Три батареи?.. Года не прошло! Поднимай его, потащим к доку. Какие твари, говоришь, его погрызли?..
«Они не кусались,» — думал Гедимин, повиснув между двумя экзоскелетчиками. Держаться он не мог, и тело медленно, но неуклонно сползало со скользкой обшивки. «Раньше меня носили как-то по-другому,» — мелькнуло в мозгу, но мысли тут же переключились с неумелых охранников на радиофагов. «Похоже… похоже, они не хотели навредить. А что им вообще было надо… да кто их знает, я не биолог.»
13 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
В плечо Гедимина воткнулась ещё одна игла.
— Ага, — сказал сам себе доктор Алваренга, взяв сармата за запястье и развернув руку ладонью кверху.
— Ага, — повторил он, проверив вторую руку, и, достав из кармана ещё одну ампулу, внимательно на неё посмотрел. — Ну ладно, пусть…
Эта инъекция пришлась на другое плечо. По отсутствию боли и жжения Гедимин заключил, что в ампуле не блокатор и не флоний. «Надел бы дозатор, чем каждый раз иглой тыкать…» — досадливо сощурился сармат, глядя на медика.
— Вставай, — велел тот. — Вот так. Что с головой? Меня видишь?
Гедимин кивнул. Голова у него давно не кружилась — станнерный паралич прошёл ещё позавчера, и вчера сармат уверенно садился, хотя вставать ему пока не разрешали. «Мозг цел,» — заключил он. «А вот руки…»
Алваренга, закончив перевязку ладоней, возился с его спиной — обрызгивал обожжённые места анестетиком и прикрывал сетчатой тканью. Анестетик слегка холодил кожу, на этом его действие и заканчивалось. «Странно нынче лечат лучевые ожоги,» — думал Гедимин, прислушиваясь к ощущениям. Ни спина, ни ладони не чесались, — регенерация так и не запустилась.
— Всё, — Алваренга отступил на шаг, с довольным видом разглядывая сармата. — Куртку не надевай, спи на животе. В душевую его не водить, из камеры не выпускать.
Он кивнул охранникам, отходя в сторону.
— Руки, — буркнул сержант Матейка. — Лицом повернись.
В этот раз ему сковали руки спереди и оставили между браслетами довольно длинные «цепочки» — сантиметров по тридцать.
— Завтра с утра зайду, — пообещал медик, остановившись у открытой двери. — Руки береги!
«Что там, всё-таки, с костным мозгом?» — думал сармат, глядя на запястья, обмотанные сетчатой тканью. Она, видимо, должна была дать коже дышать; теперь Гедимин чувствовал каждое движение воздуха — от малейшего шевеления жгло и ладони, и спину. «А когда-то у „макак“ водились анестетики,» — думал он, сердито щурясь, пока охранники вели его к камере. «Фокс их, наверное, забрал на Землю с собой.»
Как только за Гедимином опустилась решётка, охранник повернулся к соседней камере. Оттуда уже выглядывали Киган и Виклунд, с опаской глядя на забинтованного сармата.
— Близко к нему не лезьте, — буркнул охранник. — Он схватил хорошую дозу.
Несколько минут после его ухода в коридоре стояла тишина. Гедимин прошёлся по камере, сел на койку, попытался взять в руки смарт и сощурился от боли. «На пальцы теперь не наденешь,» — он осторожно переложил устройство на подушку и лёг набок, стараясь не прикасаться спиной к стене. «Вот так, что ли…»
— Эй, механик, — донеслось из соседней камеры. — Это у тебя надолго?
Сармат неуклюже дёрнул плечом и сердито сощурился, в очередной раз потревожив спину.
— У них нет флония, — сказал он. — Заживать будет долго.
«Если я раньше не сдохну,» — закончил он про себя. «Где бы найти Пожирателя, чтобы он меня укусил? В карантин их иногда завозят…»
17 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— В порядке у тебя лёгкие, — пробурчал доктор Алваренга, прикрепляя к предплечью Гедимина кровезаборник. — Сиди тихо!
Кровь у него брали каждый день, больше, чем обычно при проверке на эа-мутацию, — Гедимин предполагал, что так отслеживают проявления лучевой болезни. Пару раз он слышал, как охранники тихо спрашивают, «сдохнет он или нет»; Алваренга пробурчал что-то невнятное и велел запустить в камеру робота для дополнительной дезинфекции.
— Ага, — пробормотал медик, покосившись на детектор. — Пока норма… Повернись спиной, сменю повязку.
В этот раз его прикосновения причиняли меньше боли, чем обычно. Гедимин недоверчиво прислушивался к ощущениям — казалось, ожоги почти зажили. «Зуда нет,» — он настороженно сощурился. «Кажется, дело плохо.»
— Ага, — снова пробормотал медик, заметно помрачнев. — Ну-ну… Может, и так… Ну а что⁈
Он сердито фыркнул и взялся за пульверизатор.
— У Фокса был флоний, — вполголоса напомнил Гедимин.
— Где я тебе найду Фокса⁈ — отозвался Алваренга, закрепляя края повязки. — Давай руки. Пошевели пальцами. Как суставы?
Пальцы, по ощущениям, стали в два раза толще и с трудом шевелились. Сгибать их было неприятно — Гедимин почти ждал, что они заскрежещут, как ржавые шарниры.
— Флоний… — пробормотал медик, втыкая в плечо сармата иглу. — Квоты на поражённых…
— Зелёные Пожиратели, — ещё тише сказал Гедимин, глядя мимо него. — У карантинщиков должны быть. Хуже, чем чистый флоний, но прок был бы.
— И прок, и срок… — отозвался Алваренга, крепко прижимая к его плечу мокрую ватку. — Завтра утром зайду. Держись!
Гедимин изумлённо мигнул, но больше медик не сказал ни слова. Охранник увёл его, камера закрылась, и сармат снова сел на койку, с досадой щурясь на забинтованные руки.
— Механик, а механик, — донеслось из коридора. — Тебе принести чего-нибудь? Тут говорят, спирт полезен…
Сармат поморщился.
— Ничего не надо, — ответил он, узнав по голосу Мирана. — Следи там за порядком. От меня пока проку мало.
22 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
«Терпеть не могу беспомощности,» — думал Гедимин, сердито щурясь на свои ладони, обёрнутые защитным полем. «А тут ещё и „макака“…»
Он стоял посреди душевой под единственным включённым распылителем. До общей помывки оставалось ещё полчаса — его вывели во время завтрака, в единственный час, когда душевая свободна. Человек в белом костюме биозащиты молча тёр ему спину губкой, мягкой даже в сравнении с местными мочалками, и сармат думал, что с тем же успехом можно было провести по коже ладонью — так же ничего не отмоется.
В последние дни кожа стала неприятно сухой — может, оттого, что сармат мало двигался и почти ничего не ел. Есть не хотелось. Кровь изнутри не текла, и это немного успокаивало — как и то, что пальцы рук ещё гнулись и почти при этом не болели.
— Хватит, — сказал медик, выпуская сармата из-под душа. — Теперь руки.
Они вышли в предбанник, и Гедимин, вытерпев обработку спины (с каждым днём терпеть было труднее — поражённые места, по ощущениям, ещё и распухли), протянул медику ладони. Сам он старался на них не смотреть — неприятно было видеть красные пятна, проросшие изнутри белыми пузырьками. «Видел бы Вольт…» — Гедимин поморщился и отвёл взгляд. «Что бы он сказал про дикость и древность?»
— Чешется? — со слабой надеждой спросил медик. — Док говорит, что пора бы.
Гедимин качнул головой. «Знаю, что пора бы,» — он с трудом сдержал раздражённый вздох. «Ведь были же какие-то вещества, кроме флония. У Вольта была какая-то мазь… Tza hasu! Может, их все уже применили, и ничего не сработало?»
— Док зайдёт через час, — пообещал медик, выходя из душевой и направляясь к лестнице. Гедимина снаружи уже ждал конвоир. Сармат протянул руки, но человек лишь отмахнулся и, положив ему «клешню» экзоскелета на плечо, повёл в камеру. Гедимин озадаченно мигнул. «Думает, что я сейчас беспомощен?» — он подавил невесёлую ухмылку. «И ведь прав, что характерно… Интересно, у меня по итогам этого… приключения вообще останутся пальцы?»
30 июля 19 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Негромкие шаги медика донеслись из коридора одновременно с гудком побудки и грохотом «сапог» экзоскелетчиков, — и всё равно Гедимин расслышал их, даже сквозь тяжёлую дрёму. Он зашевелился, попытался опереться на руку — и зашипел от внезапной боли. Болели не нарывы — белые пузырьки уже вытекли и больше пока не всплывали; боль пронизывала пальцы при малейшей попытке их согнуть. Сармат рывком поднялся на ноги, держа ладони перед собой, и шумно выдохнул. Ему хотелось завыть, но пользы от этого очевидно не было бы, и он сдержался, только перебрал про себя десяток сарматских и северянских ругательств.
— А, Фрэн… — начал было доктор Алваренга с привычной ухмылкой, но, взглянув сармату в лицо, осёкся и моментально помрачнел. — Руки?
— Суставы, — тихо проговорил Гедимин, сердито щурясь. Алваренга молча воткнул ему в запястье иглу. Кажется, это был анестетик, — во всяком случае, через пару минут боль из резкой стала тупой, ноющей. Медик просвечивал его руки каким-то клиновидным сканером с прорезью, дожидаясь, пока кровезаборник нацедит достаточно крови и посчитает эа-клетки.
— Эй, док, — раздался в соседней камере робкий голос Кигана, — я не понял — механик теперь умрёт, или что?
«Размечтался,» — Гедимин угрюмо покосился на него. «Механик, похоже, больше не механик…»
— Тихо там, — отозвался, не оборачиваясь, Алваренга. — Ага, понятно…
— Что тебе понятно? — не выдержал сармат. Медик не ответил — он разглядывал кровезаборник, но взгляд его был странно расфокусирован.
— Ложись, посмотрю ещё раз спину, — буркнул он минуту спустя. Гедимин, уже не удивляясь, растянулся на койке. Труднее всего было пристроить руки. «Слишком подвижная часть,» — думал сармат, подбирая безболезненное положение. «Без фиксатора не фиксиру