Свет на обоих ярусах погас, только горели под потолком красные светодиоды — слишком яркие для помещений, такие бы поставить на улице вместо едва заметных «мигалок»… Гедимин, развернувшись к ним лицом, достал свой листок и задумчиво сощурился. «Если не ошибся с углом схождения, то…» — он оборвал незаконченную мысль и сделал в углу листка небольшую пометку. «Завтра надо будет проверить. Чем больше наблюдений, тем лучше. И расспросить как следует какую-нибудь „макаку“…»
13 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Утром Гедимина разбудили ритмичные звуки, бьющие по ушам, приглушённая ругань Хейза, спрыгнувшего с кровати прямо на скафандр и, похоже, больно ударившегося, и свет, разом включившийся на обоих ярусах. Сармат вскинулся и удивлённо замигал, сначала услышав шелест, а потом увидев, как с его плеча сползает на пол большой кусок брезента. По-видимому, этим куском он был накрыт какую-то часть ночи, но как эта штука на нём оказалась, он не помнил.
— Ха! — выдохнул Валентин, садясь на кровать и потирая голень. — Хорошего утречка, Джед. А с тобой спокойно спать — я до будильника даже не шелохнулся! Будешь кофе — погрей и мне, а я вниз…
Он упрыгал по лестнице, слегка прихрамывая, и Гедимин, хоть и не чувствовал за собой вины, смущённо сощурился — любое повреждение пилота очень нехорошо влияло на боеспособность корабля. С греющими устройствами и кофейным концентратом он разобрался быстро, правда, не был уверен в пропорциях — сам он сонливости не ощущал и проверить на себе действие кофеина не мог.
— И вот всё тут всегда не вовремя! — пожаловался Хейз, вернувшийся на второй ярус. Несколько минут он хаотично перемещался от стены к стене, одновременно влезая во все слои одежды и что-то высматривая на экране смарта. Гедимин разглядывал его, отслеживая порядок одевания. На нижнюю часть туловища Хейз надел всего один слой, в общей сложности три предмета, а на верхнюю — два предмета друг на друга.
— Ещё десять дней лета! Сегодня — до плюс пятнадцати, а завтра — и того больше, — пилот выключил смарт и схватил кружку. Сделав глоток, он на секунду перестал дышать и вытаращил глаза.
— Кофе по-сарматски? — прохрипел он, мотнув головой. — А ничего, хорошо бодрит. Ты как, уже собрался? Через пять минут выходим. Небо чистое, посветлеет рано.
Гедимин кивнул и поднялся на ноги. «Надо будет вернуть на место гранату,» — подумал он — и выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Zaa hasu!»
— Гранаты. Не успел доработать…
— И не успеешь, — Валентин, сочувственно хмыкнув, отставил полупустую кружку и потянулся за комбинезоном. — Сегодня — точно. Давай на выход, гимы уже проснулись.
Вой сирены застал Гедимина заряжающим гранатомёт так и не доработанными снарядами. Выругавшись про себя, сармат втиснулся в кабину. Хейз уже был на месте и даже принёс сармату забытый огнемёт. Через пару секунд в рубку поднялся Хиггинс.
— Ещё две недели ада, бойцы! — криво ухмыльнулся он. — Тун обещает две тёплых недели!
«Надо думать быстрее,» — мелькнуло в голове у Гедимина, когда глайдер поднялся над защитным полем. Три длинных чёрных облака протянулись над пустошью с севера на юг, и их гул был слышен издалека. «За две недели кто-нибудь да прорвётся…»
…Взрыв плазменной гранаты ополовинил стаю, и защитное поле глайдера заколыхалось под ударной волной — а потом и под градом летящих тел. Бортовые люки распахнулись, огнемётчики уже были наготове, — воздух за иллюминатором стал мутным от горящих брызг. Корабль вертелся на одном месте, практически вокруг своей оси, «наматывая» стаю на себя, как провод на катушку, и дожигая уцелевших. Гедимин пробовал стрелять, но оба раза промахнулся — только шквальный огонь сейчас и спасал, выцеливать отдельные мишени было некогда.
— Хорошо… хорошо… — напевал, уже не стесняясь, Валентин, покачивая рычагами. — Они все на нас… все на-а нас… и никто, и никто не уйдёт… никуда не уйдёт от огня…
— Хейз! — заорал кто-то на десантной палубе. — Правый борт!
— Держи! — пилот, схватив Гедимина за руку, уложил его ладонь на штурвал и, сорвавшись с места, кинулся к десантному люку. Рёв огня стал громче.
Гедимин схватился за штурвал, выводя падающий глайдер из пике, выписал два оборота, начал третий — и вздрогнул всем телом, помянув про себя спаривание «макак». Из-под палубы донёсся громкий треск. Левый вспомогательный двигатель, чихнув три раза подряд, отключился. Глайдер завертелся, заваливаясь на правый борт. На палубах заорали. Гедимин дёрнул штурвал, но корабль вместо того, чтобы выровняться, «клюнул» носом вниз. Треск под палубой стал громче.
— Иду на базу! — крикнул сармат в коммуникатор и ударил по кнопкам, захлопнув разом оба люка. Вопли с палуб стали громче. Глайдер вынырнул из дыма в паре десятков метров над землёй. Каждые пять секунд он дёргался всем корпусом. Первый двигатель, просыпаясь от толчков, чихал, второй непрерывно тарахтел, и отключить их не удавалось. Гедимин прибавил скорость, уже не пытаясь маневрировать. Город был близко — оставалось дотянуть и сесть.
— Джед! — услышал он испуганный крик Хейза. Пилот уже навис над своим креслом. Огнемёт он сбросил где-то на палубе.
— На базу, — выдохнул Гедимин, отдёргивая руку от штурвала и поминая про себя спаривание «макак» — стоило ему это сделать, и чихание, и тарахтение разом смолкли, сменившись ровным гулом. — Быстро на базу!
— Садимся, — отозвался Валентин, плавно снижая высоту. — Сели. Все живы. Спокойно, Джед. Ничего не трогай!
«Маклейн» догнал их через пять секунд — когда Гедимин выбрался из рубки, оба экипажа уже обступили глайдер, а со стороны штаба к нему быстро подходил командир ополчения.
— Саботаж! — выплюнул в лицо сармату кто-то из ополченцев. По толпе пробежал согласный гул, и Гедимин, машинально отступив на шаг, прижался спиной к обшивке.
— Что произошло? — громко спросил командир. — Что с двигателями? Хейз!
— Да не Хейз, — донеслось из толпы. — Слизистый урод! Он копался в движках, все видели! До него тут ничего не падало!
— Движки исправны, — мотнул головой Валентин, выходя вперёд. — И с утра были, и сейчас.
Все уставились на него, изумлённо переглянулись, и к кораблю выдвинулся Хиггинс.
— Исправны⁈ Нас едва о скалу не размазало! Оба движка отрубились в полёте! Эй, теск, говори сейчас же, что ты с ними…
— Стоп! — командир хлопнул в ладоши. — Или исправны, или нет, третьего не дано. Проверить движки! Хейз, стой, без тебя разберутся.
Гедимин затравленно оглянулся — позади был глайдер, по бокам — очень недовольные «макаки». Часть из них стянулась к вспомогательным двигателям «Ги Лалиберте» — командиры «Лалиберте» и «Маклейна» заглядывали в них вместе с маклейновским пилотом. Хейз, прислушиваясь к их возгласам, одобрительно кивал.
— Я же говорил — порядок. Это, видно, от напалмовой гари. Зря я бросил штурвал. Что ж ты не сказал, что не пилот?
— Корабль исправен, — объявил, подойдя к командиру, Люк Хиггинс. — Готов к полётам.
Тот, кивнув, резко опустил руку вниз.
— Инцидент исчерпан? Возвращайтесь на дежурство!
Толпа загудела.
— Исчерпан⁈ — самка-ополченец двинулась вперёд. — Кусок слизи чуть нас не угробил! Гоните его в шею!
Валентин шагнул к сармату и встал рядом с ним.
— Тогда уйду и я. Это я бросил на него штурвал. Я виноват. А он делал, что мог.
Гедимин слушал его, сердито щурясь. Ему было очень неловко. «Движки отказали из-за меня. Эта чушь с реактивными двигателями… Как от неё избавиться⁈»
— Эй, Хейз, ты чего… — начала было смутившаяся самка, но вой сирены заглушил её голос.
— Все на борт! — заорал неожиданно громким голосом командир ополчения. — Двести строго норд, двести пятьдесят норд-норд-вест! Живо, живо!
…Гедимин смотрел на темнеющее небо, подсвеченное городскими огнями, и не мог дождаться, когда глайдер сядет. Пальцы на рычагах свело судорогой, перед глазами мелькали горящие тени. «В ядерный могильник такие вылеты,» — думал он, выбираясь из кабины и вцепляясь широко расставленными пальцами в твёрдую землю. Ему казалось, что она вздрагивает и раскачивается. «Да, гранаты,» — он досадливо сощурился и нехотя развернулся к кораблю. «Подготовить на завтра…»
Через пять минут в люк вежливо постучали.
— Джед, ты там? Помощь нужна?
Не дожидаясь ответа, Хейз поднялся на борт, посмотрел на разложенные в луче фонаря полуразобранные гранаты и покачал головой.
— Я могу что-нибудь делать, — неуверенно сказал он. — Только скажи, что именно.
— Ничего не трогай, — ровным голосом ответил Гедимин. — Иди домой.
Валентин сел, развернув кресло к сармату, и щёлкнул переключателем, добавив к фонарю пару бортовых ламп.
— Извини, что подставил, — он неловко усмехнулся. — Думал, всех тесков учат на пилотов. Забыл, что ты механик. Ну и Хиггинс тоже хорош! Тебя взяли в экипаж, и никто ничего не спросил. Ладно, теперь будем знать.
Гедимин слушал, досадливо щурясь, и радовался, что может смотреть на гранаты и не поднимать взгляд, — ему было не по себе. «Дело-то не в том, что я не пилот…» — он поморщился. «Мне бы самому понять, в чём там дело…»
— Меня не выгонят? — спросил он. Валентин фыркнул.
— Вместе со мной, Джед. Только вместе со мной. Не обращай ни на кого внимания. Завтра, увидишь, они всё забудут. Нам нужны бойцы, Джед. Видел, что за стеной? Мы и так еле держимся.
«Верно. И ещё две недели…» — сармат помянул про себя уран и торий. «Соображай быстрее, Гедимин. Там, где сходятся линии, были шахты „Лебинн“. Какая из них не затоплена?»
— Если гимы прорвут оборону, что будет? — спросил он, укладывая детали в корпус.
— Ничего хорошего, Джед, — отозвался Хейз, мигом помрачнев. — Уже прорывали. Неделю потом опознавали останки.
— Прошлые зимы были холодными? — спросил Гедимин. Человек несколько секунд молчал, прежде чем ответить:
— Как по мне, так да. Какой-то день было под сорок. Я заснял термометр — мои все на юге, там такого не видели.