От стаи уже оставалось десятков пять особей, и Гедимин подошёл к куполу почти вплотную, — отпускать существ, настолько жадных до человечины, обратно в пустошь — и дальше к городу — ему не хотелось. Жидкость, загораясь на лету, ударила из сопла — и порыв ветра швырнул её на защитное поле. Оно погасло мгновенно — Гедимин только и успел развернуть распылитель в землю, чтобы не сжечь своих «мартышек». Когда он выключил огнемёт и метнулся к холму, людей уже не было видно — только шевелящаяся, хрустящая и стрекочущая масса, под которой что-то вяло подёргивалось.
Сармат расшвыривал насекомых руками, не решаясь взяться за огнемёт. Секунду спустя они его заметили и шарахнулись в стороны. На расчищенном холме лежали, прикрывая головы и сдавленно ругаясь, двое в пехотной броне, исцарапанной и местами погрызенной. Гедимин огляделся — пока что страх перед ним пересиливал голод, но уходить гимы не собирались. «Чуют „макак“, скоро нападут…» — сармат, сердито щурясь, наклонился над лежащими.
— Вставай! — одного он дёрнул кверху за руку, второго аккуратно пнул по голени. — Живо! Твари здесь!
Люди поднялись на ноги на удивление резво, завертели головами — и бросились в разные стороны. Гедимин успел схватить их за что придётся; гимы под холмом разочарованно застрекотали. Четыре особи повисли на ногах людей, вцепившись жвалами, и убежать не успели — двоих раздавил сармат, двоих сжёг опомнившийся огнемётчик.
— От меня не отходить! — велел Гедимин, поднимая оружие — гимов осталось немного, но надо было добить всех. — Они лезут к вам, отойдёте — сожрут!
Сбоку послышалось шипение распыляемого напалма — опомнившийся боец расстреливал в упор рвущихся к нему гимов. Гедимин направил огнемёт на тех, кто зашёл с другой стороны, — и еле успел схватить убегающую «макаку».
— Стоять! — рявкнул он, пинком отшвырнув гима-солдата — тот уже выдрал небольшую часть брони с ноги бойца и потянулся к его шее.
— Да пошёл ты, слизь! — донеслось из-под шлема. — Шаб, бежим! Пусть он сам тут…
Гим-солдат, прыгнувший к холму, взорвался на лету, забрызгав всех бурой жижей. В грудь сармату ударил крупный хитиновый осколок, оцарапав броню.
— На борт! — донёсся сверху рёв Хиггинса. Гедимин, ударив кулаком по нагрудному пульту, ухватил обоих «напарников» за лямки ранцев. В ту же секунду его оторвало от земли и бросило вертикально вверх.
Мимо корабля он пролетел, слишком поздно вспомнив, что реактивный ранец — не «лучевое крыло», и для управления им нужна свободная рука. Глайдер мчался за ним, аккуратно подставляя борт с открытым люком. Гедимин качнулся в воздухе — и влетел внутрь, на лету роняя «макак». Люк захлопнулся. Сармат прокатился по палубе и остановился, врезавшись в переборку.
— Так держать, Джед! — заорал Хиггинс. — Стэнли? Шаб? Отчитаться об операции!
Гедимин поднялся с палубы. Глайдер летел, но относительно плавно, — похоже, со стаей было покончено, и Хейз развернул корабль к городу. Двое в погрызенной броне сидели у закрытого люка. Один молча разглядывал повреждения, второй непрерывно говорил, но смысла сармат не улавливал, — из респиратора доносились повторяющиеся ругательства. Остальные огнемётчики молчали.
… — Да чёрта с два! — Стэнли уже выбрался из глайдера, и шум двигателей больше не заглушал его слова. — Я никуда не пойду с этим грёбаным теском! И я не дам делать из меня приманку для этих грёбаных тварей! Шаб, ты где? Вали отсюда, пока не поздно! Кто как, а я сваливаю, — а про теска сообщу полиции!
Гедимин растерянно мигнул. Двое из отряда Хиггинса стояли рядом со Стэнли, одобрительно кивая. Третий — самка-биолог — открывала рот, порываясь что-то сказать, но Стэнли говорил слишком быстро, не давая вставить ни слова. Хейз, пробравшись к Гедимину, жестами показал, что все идиоты, и протянул ему открытую банку колы. Сармат машинально отхлебнул — пить не хотелось. Под рёбрами неприятно ныло, к горлу подкатывал комок, — похоже, утренняя «мартышечья» еда просилась наружу.
— Молчать! — рявкнул, потеряв терпение, Хиггинс. — Стэнли! Сдай броню — и вали, но быстро. Шаб! Ранен?
— Н-нет, сэр, — голос новобранца слегка дрожал. — А м-можно без теска?
Незаметно подошедший коммандер Давид коротко хохотнул.
— Хорошо сработано, Джед! Не падайте духом, рядовой Шаб, — первый бой вы выдержали.
Человек оглянулся на Гедимина и, заметно побледнев, мотнул головой.
— Я… н-нет, сэр. Только не с ним. Я м-могу стрелять с борта…
— Если я пойду вниз один, насекомые уйдут в город, — сердито сощурился Гедимин. — Нужен привлекающий объект…
Несколько бойцов, прислушивающихся к разговору, громко фыркнули.
— Приманка для гимов, — сказала самка-биолог, и её лицо перекосилось. — Как и было сказано. Коммандер Давид, сэр… Можно убрать этого теска из отряда? Он общественно опасен.
— Опасен⁈ Да он полный псих! — заговорили, перебивая друг друга, ещё двое бойцов. — Почему он вообще здесь? Полиция его видела? Коммандер, сэр, где вы его взяли? А если он захочет…
Хейз, крепко взяв Гедимина за руку, потянул его к приоткрытой двери штаба. Туда никто не шёл, — все так и стояли в пехотной броне перед глайдером, наседая с разных сторон на Давида. Когда дверь закрылась, и их голоса стихли, сармат облегчённо вздохнул.
— Чего они? — растерянно спросил он у Хейза. — Я не понял…
— Да идиоты, — отмахнулся пилот. — Лучше слушай меня. Коммандер очень доволен. Он говорил с федералами о твоей карте. Нам обоим обещали дать по двести койнов. И дадут, не сомневайся, — коммандер Давид своего добьётся.
Гедимин досадливо сощурился — эта информация ему понравилась, но услышать он ожидал другое.
— Что будут делать федералы? — спросил он. — Шахту надо взрывать, иначе эту колонию не уничтожишь.
Хейз развёл руками.
— У вас, тесков, наверное, быстрее всё делается. Надо бомбить — взяли бомбу и скинули. А у нас… Это нужен ядерный заряд. А после войны… в общем, нужно говорить с Чикаго.
— Сколько это по времени? — спросил Гедимин, думая о двух зарядах, оставленных на верстаке Хейза. — Сутки? Двое?
Тот невесело усмехнулся.
— Может, к ноябрю соберутся. Но скорее к весне. Обгоним их, а? Как там твоя бомба?
Гедимин покосился на дверь — за ней стало подозрительно тихо.
— Джед? — Люк Хиггинс заглянул в штаб и довольно ухмыльнулся. — Эти болваны успели тебя потерять. Смотри, мы кое-что придумали. Вот эта палка…
Он положил на стол длинный штырь с привязанными к нему носками. Их там было шесть пар, разных размеров и цвета.
— Собрали по всему отряду, — коротко хохотнул Хиггинс. — Если это не пахнет человечиной, то я уж не знаю! Сунешь это гимам в жвалы. Они соберутся, а ты их расстреляешь. Ну их к дьяволу, этих новобранцев! Чего он за стеной-то ждал, — чая с блинчиками⁈
Хейз ухмыльнулся.
— Толково придумано, Люк. Если твари идут на запах… Подожди, я ещё свои носки сниму. Знал бы — вчера не менял бы!
… — Всё-таки чего-то им не хватает, — задумчиво говорил Валентин, отходя от космопорта в затемнённый переулок. — Запах запахом, а… Можно ещё трусы повесить. Гимы — они же всё тело чуют, а не только ноги. Если бы нашли другого пилота, я бы сам с тобой пошёл. Я — не какой-нибудь Стэнли!
Сармат молча слушал, думая о своём. «Чем отвлечь гимов от моих зарядов?» — он досадливо щурился, вспоминая, как быстро насекомые обнаружили закопанный болт — а ведь он даже не «фонил»… «Думал сделать вылазку ночью. Не выйдет. Надо днём, пока в шахтах пусто. И бурить сверху, с „Альфы“. Там фуражиры и солдаты, они должны на день уходить. Рабочих там почти нет…»
— Завтра с первой высадки меня не жди, — сказал он, перебив Хейза на полуслове. — Пойду на север. После взрыва гимы могут атаковать город — предупреди все экипажи и стену, пусть будут готовы.
— Чего? — Валентин, остановившись у самых ворот барака, удивлённо посмотрел на него. — Пешком пойдёшь, что ли? Ерунда, Джед. У нас же есть «Раптор». Выберемся вместе ночью. Я видел твою карту — там «Раптор» свободно пройдёт.
Гедимин изумлённо мигнул.
— В туннелях? — он сузил глаза и резко качнул головой. — Очень опасно. Тебя-то они заметят…
Хейз, закрывая за собой ворота, оглянулся на сармата и весело фыркнул.
— На то и расчёт! Я отвлеку их. Ты же говорил — они вытащат мину, если увидят. Пока я их отвлекаю, им будет не до мин.
Гедимин недоверчиво посмотрел на него, но пилот уже не обращал внимания на его многозначительные взгляды — он поднялся на второй ярус и щёлкал там переключателями, разогревая воду.
— Очень опасно, — вполголоса повторил сармат, задумчиво рассматривая «Раптор». С прошлого вылета огнемёты из бортовых гнёзд так и не вынули, — истребитель был готов к бою с гимами. Гедимин вспомнил ширококрылых разведчиков, спокойно маневрирующих между перегородками внутри шахты, — похоже, Валентин был прав…
— Это твоя бомба? — Хейз, поставив две кружки на верстак, с любопытством смотрел на непрозрачное защитное поле. — Не очень большая, верно? Ей хватит мощности? Там же, в шахтах, всё очень прочное…
Гедимин покачал головой.
— Есть слабые места. Их два. Для двух зарядов, — он провёл пальцами по защитному куполу, убирая верхний слой. Теперь было видно, что на верстаке лежат четыре предмета — ирренциевые «ядра» из тонких пластов плотной руды, вложенные в ребристый каркас, и обсидиановые «гребни» похожей формы. Поодаль, в коробке, остались разобранные взрыватели — сейчас они выглядели как набор пружин и тонких проволочек.
— А, вот они какие, — Хейз подошёл к прозрачному куполу. Гедимин выставил руку, не позволяя ему прикоснуться к преграде.
— Осторожно. Это ирренций.
— Чёрт! — Валентин вскинул голову и смерил сармата растерянным взглядом. — Ирренций⁈
Сармат едва заметно ухмыльнулся. «Надо перед взрывом сделать экран поплотнее,» — думал он. «Чем дольше будет идти реакция, тем сильнее рванёт. Видел бы Линкен, как теперь легко сделать бомбу…»
— Ирренций, — повторил Валентин, разглядывая разобранные заряды. — Значит, наружу нас выкинет ядерный гриб? Пойду проверю «сивертсены» — если не выдержат, будет худо…