Он приподнял руку в прощальном жесте, и Гедимин заметил, как он пристально смотрит на передатчик, встроенный в «рукав» скафандра.
— Осторожнее там с другими Метагалактиками, — буркнул ремонтник, разворачиваясь к двери. Если он правильно понял намёк, проверить передатчик следовало как можно быстрее — и подальше от Гварзы.
На цыпочках прошмыгнув в душевую, Гедимин снял шлем и сунул голову под холодную воду. Нырнуть в замерзающее озеро было бы полезнее, но выбирать не приходилось. Несколько секунд он стоял неподвижно, чувствуя, как вода наполняет скафандр, а мозг остывает, потом надел на прояснившуюся голову шлем и, стравив воду, так же тихо вышел. Перед глазами стояли показания дозиметра на руке Айзека — стремительно растущие числа, а затем — отметка достигнутого предела. «И это существо доставало оттуда блоки…» — сармат тяжело вздохнул. «Мне бы такую мутацию — может, довёл бы реактор до ума.»
Закрыв дверь на задвижку, он включил передатчик. Никаких сигналов о приёме сообщения устройство не посылало, но письмо от Айзека открылось сразу же, едва посветлел экран. «Гварзе не показывай!» — крупными красными буквами предупреждал он. «Посмотришь — сотри.»
Гедимин сам не знал, чего ждал, когда с замирающим сердцем открывал чертёж, — но тот оказался неожиданно простым: кольцевидные сборки, вложенные друг в друга, пласты накопителя, заменившие обсидиан, сбрасываемые ипроновые стержни рядом с «горящими» ирренциевыми и распылители ипроновой пыли, блокирующей передачу излучения от накопителей… и ещё один массивный слой того же вещества вокруг активной зоны, принимающий и поглощающий каждый омикрон-квант.
«Вот знал же я, что ротор должен быть снаружи,» — криво ухмыльнулся Гедимин, рассматривая схему передаточных устройств. «Ничего сложного. Берёшь накопитель — и работаешь. Будь у нас тогда такое вещество, не пришлось бы жечь мозги над чертежами.»
Он глядел на реактор, думая о потоках омикрон-квантов, волнами переходящих от излучающего слоя к поглощающему и обратно. Это напоминало ему качания маятника, колебания с нарастающей амплитудой. «Всё-таки они сильно поспешили вводить это в строй,» — щёлкнуло в мозгу, и сармат, стерев файлы, тяжело вздохнул. «Эта штука стабильна⁈ Это мой корабельный реактор был стабилен. И предельно надёжен в прямых руках…»
Он прошёл два шага от стены к стене и опустился на кровать, прижав ладони к вискам. «Маккензи уболтал „макак“. Он умеет. Надо было сразу дать ему „борную“ схему и послать убалтывать. А я чего-то ждал, проверял… Tza hasu! Технологии радиофагов… Не нравится мне всё это. Очень не нравится…»
01 ноября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Те, кто строил полосу препятствий в гетто «Вайтрок», очень любили тросы — свисающие, натянутые и просто путающиеся под ногами. Остановившись у очередной стены, на которой болтались канаты, Гедимин недовольно сощурился и, намотав их на руку, дёрнул изо всех сил. Сверху посыпалась фриловая крошка, затем упала вместе с тросом выдернутая скоба. Сармат тяжело вздохнул и, оставив в покое ненадёжные верёвки, выпустил когти и полез по стене наверх.
С гребня хорошо просматривалось стрельбище ликвидаторов — и Гедимин увидел частые вспышки выстрелов, ряды новых мишеней и толпу из трёх десятков сарматов, собравшуюся на огневой позиции. Ещё несколько — не меньше десяти — тренировались на близлежащем участке полосы препятствий. Все были в рабочих скафандрах, но без тяжёлого оружия. В одном из стрелков Гедимин узнал Майлога, — если Скегги видел, как тот стреляет, то был доволен. «Натренировался,» — ремонтник довольно хмыкнул. «Тут сорок ликвидаторов. Не знал, что их так много…»
В штабе было шумно — Скегги и ещё трое в скафандрах собрались у стола, заваленного оружием, и что-то обсуждали и, похоже, переругивались. Огнемётов и плазмомётов было меньше, чем думал увидеть Гедимин, — видимо, в туннеле сегодня тоже шли тренировки. В углу, ни на что не обращая внимания, сидел Ренгер и пытался склеить из осколков череп рапториды. Увидев Гедимина, он приподнял руку с пинцетом в знак приветствия и недовольно сощурился.
— Гварза получил отчёт. Чего молчит — не знаю, — буркнул он, не глядя на ремонтника. — Техники хотят тебя к себе в ангар. Скегги послал их в ядро Юпитера. Всё-таки пора поднимать вопрос на совете…
Скегги, отмахнувшись от собеседников, повернулся к Ренгеру.
— Надо было с этого начинать, — угрюмо сказал он. — Гварза тут не координатор. Тут ещё шестеро таких же. Соберём совет. Если у Гварзы есть доказательства, что Гедимин не наш, пусть положит на стол. Если нет — пусть заткнётся!
Гедимин недовольно сощурился. «Ещё и совет…» — ему очень хотелось закопаться поглубже. «Вот решат всей толпой, что я диверсант — а я не Маккензи, чтобы отболтаться…»
…Аккуш высунулся из комендантской, смерил Гедимина недовольным взглядом и поманил к себе. Тот нехотя остановился.
— Тебя искал какой-то теск. Назвался Иджесом. Если надо — ищи в бараке техников.
— Номер? — отрывисто спросил Гедимин, шагнув к коменданту. «Иджес здесь,» — труднее всего было сдержать улыбку. «Переехал. Из-за меня… Мать моя пробирка!»
— Мог бы и знать, раз тут всюду лазишь, — фыркнул Аккуш. — «Альфа-два». Ну, хоть не на мою голову, — хватит тут одного тебя!
Дверь комендантской захлопнулась. Гедимин недоумённо хмыкнул и тут же забыл об Аккуше. «Иджес здесь,» — он с силой толкнул дверь барака, выбираясь на улицу. «Ищет меня…»
Он не успел даже войти в чужой барак — сармат в массивной ремонтной броне едва не врезался в него прямо в дверях. Гедимин ухватил его за плечо и развернул к себе. Иджес сердито фыркнул — но тут же с широкой ухмылкой навалился на сармата, обхватив его скафандр.
— Живой! — выдохнул он. — Маккензи, ублюдок, хоть бы слово сказал!
— Да ну его к мартышкам, — отозвался Гедимин, отодвигая Иджеса от двери. — Это хорошо, что мы оба здесь. Это очень хорошо.
Иджес хлопнул его по плечу и ухмыльнулся шире прежнего.
— Я же говорил — я с тобой, атомщик. Куда бы тебя ни занесло.
Он присмотрелся к нашивкам на груди Гедимина и озадаченно хмыкнул.
— Шахтёр, пилот и стрелок? Ты же вроде все эти занятия видал в ядре Сатурна…
Сармат недовольно сощурился. Верхней в ряду нашивок на груди Иджеса была фиолетовая с четырьмя чёрными насечками — «ремонтник четвёртого разряда». «Хоть кто-то занят своим делом,» — мрачно подумал Гедимин. «Меня туда, похоже, уже не пустят.»
— Здесь будешь жить? — спросил он, кивнув на барак. Иджес кивнул.
— Комната восемнадцать. Только отметился и сразу пошёл искать тебя. Можем вернуться, — мне бы вылезти из скафандра…
Гедимин хмыкнул.
— Тут две ИЭС под боком, — напомнил он. — Я бы не вылезал.
— Ты и так не вылезаешь, — усмехнулся Иджес. — Маленькие тут всё-таки комнаты, даже стапель не пристроишь…
В комнате Иджеса и впрямь было тесно — когда туда вошли двое в тяжёлой броне, дверь еле закрылась. Гедимин, опасаясь сломать кровать, сел на пол, на сложенный вдвое матрас. Иджес закрепил снятый скафандр на штырях и крюках, только что вбитых в стену, и с довольной ухмылкой устроился на тумбочке.
— Я теперь старший механик при битумных установках, — сказал он. — А ты где-то при станции, как Айзек?
Гедимин поморщился.
— Ты же видел мои нашивки. Я в шахте, подрывник… Линкен бы порадовался.
— Жёваный крот! — пробормотал Иджес. — Это что — опять всё сначала, как после той войны?.. Они что, идиоты — атомщика держать в шахте⁈
Гедимин резко качнул головой.
— Не надо меня называть атомщиком. Мне стараниями Маккензи напрочь выжгло мозг. Они тут правы, что не пускают меня на станцию. Ещё бы они сами не натворили дел… Иджес, ты сам что-нибудь знаешь? Про Куэннов, их технологии… откуда Маккензи притащил вам реакторы?..
Иджес пробормотал что-то по-северянски.
— Говоришь, больше не атомщик? А что все мысли только о реакторах?.. Гедимин, я в эти дела никогда не лез. Знаю, что были взрывы, но макаки ничего не заметили. А потом мы подхватились строить станцию. А там и заводы стержней… — он криво ухмыльнулся. — Маккензи меня туда заманивал. Я его послал поискать тебя. С тобой я реактор ещё вытерпел бы. А с Маккензи — нет.
Гедимин крепко сжал его руку.
— На станции взрывы были? — спросил он. — Поднимали тревогу?
Иджес покачал головой.
— Сирену ни разу не слышал. А вот ликвидаторы приезжали, и явно по делу. И наши, и отсюда. И возвращались с красными руками.
Он многозначительно посмотрел на Гедимина. Тот кивнул — такой намёк не понять было сложно. «Мея. Дезактивация. Видимо, утечки…»
— И вся эта красота — посреди города… — Гедимин тяжело вздохнул, вспомнив километровую зону отчуждения между старым Ураниумом и «Полярной Звездой». «Даже „макаки“ не ставили АЭС в центре поселения. А наша великая раса… Ладно, Маккензи — идиот, но эти двое атомщиков, Айзек с Гварзой, — они о чём думали?»
— Опять макак жалеешь? — усмехнулся Иджес. — А Линкен-то был прав — они тебя не жалели. Ладно, хватит реакторов на сегодня. Тебе, выходит, нравится на рудниках?
Гедимин качнул головой.
— Ухожу в ликвидаторы. Может, на это ума хватит. Дай адрес — если что взорвётся, пошлю сигнал, хоть скафандр надеть успеешь.
02 ноября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Ну, что под землёй?» — высветилось на побелевшем экране передатчика. «Правда, что там из-за ирренция можно без фонарей работать?»
Гедимин еле слышно хмыкнул.
«Всё, конец смены?» — напечатал он в ответ. «Нефтяных червей не видел? Их на битумных песках много. Смотри, чтобы тебе в ангар их не притащили.»
Далеко за каменистой пустошью Иджес вернулся с дневной смены и добрался до передатчика. Только так теперь они и могли общаться — в пересменку не было времени даже помахать друг другу рукой.
«Осторожно с радиофагами!» — отозвался Иджес. «А то ты любишь гладить — то зверушек, то стержни…»
Гедимин почти видел, как механик, печатая, ухмыляется. «Радиофаги…» — он покосился на тёмный туннель. «Хорошо, что они не создают помех. Странно вообще, что сигма-лучи доходят сюда без искажений. Между мной и Иджесом сейчас тысячи излуча