Выход из коллектора — круглые раздвижные ворота с выгравированными символами опасности — открывался изнутри нажатием двух клавиш, спрятанных под прозрачные пластины. Гедимин машинально отметил их расположение на высоте поднятой человеческой руки и пошёл дальше, слыша, как за спиной смыкаются массивные створки — пять сантиметров металла и пластинчатого фрила. «Крысы могут это прогрызть?» — на секунду задумался он. Предположение звучало нелепо, но сармат уже не был ни в чём уверен. «При должной настойчивости — месяцев за шесть, может, за год. Резцы у них довольно прочные…»
В коридоре под мусоросборниками, чуть в стороне от сольвентных баков, было темно, и каждый шорох был слышен за сотни метров. Где-то шелестел мусор, проседающий под собственным весом, где-то просачивалась и капала жидкость. «Водой» её называть Гедимин не спешил — состав там, скорее всего, был куда более сложный.
Минут через пять в лучах фонаря сверкнул знак биологической опасности. Ренгер, осмотрев люк снаружи, кивнул, тронул передатчик и жестом велел закрыть респираторы и дышать кислородом. Сарматы рассредоточились вокруг люка, перекрыв все пути отхода. Гедимин пристально разглядывал края сдвижных створок. Видимых повреждений он не нашёл — похоже, крысы выбирались из коллектора другими путями, и сармат надеялся, что «макаки» из диспетчерской надёжно их перекрыли.
Передатчик на руке Ренгера мигнул и погас. Сармат повернулся к ликвидаторам.
— Газ пошёл, — услышал Гедимин его голос из коробочки координатора, прилепленной к виску. — Sa tatzqa!
Гедимин, давным-давно не слышавший команд на сарматском языке, изумлённо мигнул. На него сердито зашипели, и он, опомнившись, снял с плеча плазморез и направил на закрытый люк. «Если его не прогрызли раньше, то теперь не пробьют,» — успел подумать он, прежде чем услышал гул механических приводов. Массивные створки начали раздвигаться.
Сарматы открыли огонь, и Гедимин выстрелил, не приглядываясь, в тёмный расширяющийся проём. Раскалённый ветер хлестнул по лицевому щитку, слегка нагрев сармату ладони. В темноте заблестели разогретые добела потёки и пятна, медленно остывая и меняя цвет. Внутри зашкворчало, и Гедимин вздрогнул, услышав истошный захлёбывающийся визг. Кто-то кричал секунды две, потом вопль оборвался, и в коллекторе стало тихо. Двое сарматов налегли на створки, задвигая их на место. Ренгер следил за ними, косясь на экран химического анализатора. Сигма-сканер на запястье Гедимина пискнул, зафиксировав в воздухе присутствие фосфорсодержащего вещества, но сармат не обратил на него внимания.
— Люк открылся изнутри, — медленно проговорил он, глядя на Ренгера. — Это штатное открытие. Его не прогрызали и не выбивали. Открыли с клавиш…
Он вспомнил, что так и не рассмотрел, кто же рвался наружу из темноты — а теперь, после шести плазменных взрывов, это не определит и сигма-сканер. «Крысы, открывающие люки…» — Гедимин невольно вздрогнул. «Случайно наткнулись на клавиши и запомнили их смысл? На такой высоте? Это же ещё добраться надо…»
— Умные животные, верно? — Ренгер криво ухмыльнулся. — Но недостаточно умные, чтобы не привлекать к себе внимания. Без нападения на ремонтников эта колония жила бы ещё лет пять до плановой дератизации.
…Скегги вышел на связь через два часа. Гедимину — и, похоже, остальным сарматам — это время показалось вечностью. В коридоре было тихо, и из коллектора наружу больше никто не рвался. Один из сарматов, выждав полчаса, оглянулся на Ренгера и кивнул на люк, но командир резко мотнул головой. Через полчаса зашевелился другой ликвидатор — ответ был тем же, и сарматы надолго притихли.
— Скегги на связи, — объявил Ренгер, взглянув на передатчик. — Гедимин!
Задумавшийся сармат, едва заметно вздрогнув, развернулся к нему.
— Сканируй коллектор, — велел Ренгер. — Проверь состав воздуха и ищи живое.
Сигма-лучи расходящимся перекошенным конусом направились вверх. Гедимин смотрел на очертания лестницы, неподвижные органические объекты на площадках и ступенях, разбросанные обломки…
— Гамма-излучение, — сказал он, озадаченно глядя на карту. — Вот один источник. Здесь — несколько рядом. И труп животного.
…По чувствительной броне пальцев тянуло сквозняком — вентиляция работала на полную мощность, высасывая из коллектора остатки ядовитого газа. Сарматы наверху подключили газовую станцию и выкачивали фосфорорганику; Ренгер и его отряд, поднимаясь, по пути распыляли нейтрализующий состав, чтобы в коллектор могли спуститься незащищённые «макаки». Гедимин косился на закрытые боковые люки, думая о сломанном податчике, — разбуженный ремонтный рефлекс не давал сармату покоя.
— Надо же, — услышал он задумчивый голос Ренгера. Командир, остановившись, разглядывал мелкие предметы рядом с крысиными трупами. Эти крысы были чуть крупнее остальных, с тёмно-серой, а не коричневатой, как у «мелочи», шерстью и непропорционально длинными пальцами, особенно на передних лапах. Гедимин, замедлив шаг, тронул ногой один из трупов. Судорожно сжатая лапа была до странности похожа на четырёхпалую ладонь сармата, разве что один из крайних пальцев был заметно тоньше и длиннее.
— Почти не повреждены, — сказал Ренгер, оглянувшись на Гедимина. В его руках был небольшой предмет, обёрнутый защитным полем. «Гамма-источник,» — промелькнуло в мозгу сармата раньше, чем он вспомнил, что именно здесь сканер наткнулся на излучение. «Этот — одиночный, а вон там лежат остальные. И крыса…»
Свинцовые кожухи со следами зубов лежали рядом с пастью самой крупной крысы, какую Гедимин видел в этом коллекторе — да и вообще когда-либо. Метр двадцать в длину, в холке — сармату по колено, она была короткохвостой, почти лысой, покрытой шрамами и рубцами, очень похожими на поджившие ожоги. Ренгер, поддев коротким ножом перепачканную слюной челюсть, достал ещё один радиоактивный источник и положил в контейнер к остальным.
— Дезактивировать, — распорядился он, кивнув на площадку, и, наклонившись над крысой, принялся отделять голову от тела. — Загрязнения почти нет, но — работа есть работа.
…Гамма-источники Гедимин перебросил через ограду по пути к дезактивационной кабине — туда их в своё время привезли, там они и должны были пройти переработку. «Фонящую» голову крысы Ренгер засунул в контейнер с меей и пристроил в дальний угол фургона, подальше от любопытных «макак». Он выглядел довольным и даже едва заметно улыбался, когда они с Гедимином, вернувшись на базу, выгружали газовую станцию и отправляли на списание использованные фильтры.
— Пусть чистится, — сказал он, поставив контейнер с головой крысы в углу дезактиваторной. — Послезавтра возьму в работу… Гедимин, ты о чём задумался?
Сармат недовольно сощурился. Ренгер как будто не заметил в том коллекторе ничего странного, а остальные ликвидаторы — вообще ничего. «Не мог же я один обратить на это внимание. Или всё в норме, а я плохо читал их справочник?»
— На кой крысам радиоактивные источники? — спросил он. — Они же не случайно так кучно легли. Их собирали по всей секции. Крысы всегда так делают?
Ренгер покачал головой.
— Тут не так много мест, где можно собрать кучку рад-источников, — он едва заметно усмехнулся. — У крыс бывают странные повадки. Может, им нравилось кусать свинец.
— Там и погрызов-то нет, — Гедимин вспомнил слабые царапины на кожухах и покосился на резцы мёртвой крысы. «Такая за один укус разгрызла бы. Эти штуки не кусали. Наоборот, старались не повредить. Странно это всё…»
— И мартышечьими механизмами они давно пользуются? — спросил он, недовольно щурясь — Ренгер определённо чего-то не договаривал. Тот ухмыльнулся.
— Две кнопки нажать любой дурак может. Ты наблюдательный, Гедимин. Но нервничать пока рано. Вот начнут они делать свои механизмы — тогда посмотрим.
14 апреля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Арсалан скоро принесёт новую руду,» — Гедимин положил на ладонь трубку-излучатель и задумчиво взвесил. Ирренций понемногу накапливался — с новой порцией как раз должно было дойти до двадцати граммов. В этот раз сармат не брался строить реактор — только смешивал радионуклиды и надеялся, что ирренций сам выберет подходящие атомы. Показания дозиметра говорили, что процесс идёт — медленно, но немного быстрее, чем шёл когда-то в научном центре «Полярной Звезды».
«Руда прибывает. Данные копятся. А что мне делать с этой штукой — неясно.»
Он убрал излучатель и перевёл взгляд на закрытую кювету с осколками накопителя. «Собрать в отливку? Такого количества ни на что не хватит. Продолжать опыты „на ощупь“? Вариантов-то ещё много… Эх, Константина бы сюда…»
Информации не хватало, и где её взять, Гедимин не знал. До начала рабочего дня оставалась пара минут; сармат слегка надеялся, что Айзек получит его письмо и выйдет на связь, но между ним и Айзеком стоял совет «Сармы» — даже два совета, местный и тот, что подчинялся Кенену Маккензи. «Одна пульсация работает,» — он болезненно сощурился на мелкие кристаллы, будто рассчитывая высмотреть подсказку. «Должны быть другие. Сигнал к синтезу не подходит, портальные пульсации не подходят… В какую сторону копать? Искать сходство?»
Он тяжело вздохнул и, выбрав крупный кристалл, вылез из тайника. «Оставим управление. Попробуем обработку. Лучевой резак бесполезен. Нагрев и литьё? Не разрушится структура? А если резать плазмой? Поглотит, как луч резака? Надо попробовать…»
Минут пятнадцать он возился то с фиксацией образца, то с параметрами плазменной струи — в такой маленький объект тяжело было даже прицелиться, не то что отрезать кусочек. Наконец всё было готово, и Гедимин поднял сфалт двумя руками и щёлкнул переключателем. «Только быстро, пока не перегре…»
Если бы сармат не прикрыл глаза тёмным щитком, сетчатки бы у него не осталось. Защитное поле сдуло, но удар оно приняло на себя — корпус сфалта едва нагрелся, как и броня Гедимина. От испарившегося кристалла не осталось и молекулы — сармат искал их со сканером, пока в туннеле не загудела сирена: Вепуат потерял напарника и боялся опоздать на работу.