В этот раз он экспериментировал с пульсацией, «разжигающей» самопроизвольный синтез. Накопитель, заряженный «до отказа» или полупустой, на неё ожидаемо не реагировал. Гедимин счёл это неплохим результатом, — пластины накопителя из реактора в режиме синтеза вытаскивать не придётся, они на процесс не повлияют, и он на них тоже.
«Ну, хватит. Ничего нового не покажут,» — Гедимин дождался, пока накопитель испустит остатки «заряда», и, заэкранировав излучатель, стал разбирать установку. «Но это всё игрушки… Где взять твэл на опыты? Отработанный двадцатилетний твэл… ну, хотя бы двухлетний, если других нет? У Маккензи просить бесполезно… Айзек? Гварза? От них даже про опыты с новым рилкаром ничего не слышно…»
Айзек появился у ворот ангара спустя десять минут после начала ночной смены — добрался на выделенном траспорте, не тратя времени на отлов попуток. Гедимин, глядя на его чистый тонкий комбинезон, подавил всколыхнувшуюся зависть и досаду, — Айзек всё-таки был старшим оператором ИЭС, а статус Гедимина был непонятен даже ему самому. Может, ему и попутного грузовика не полагалось…
— Ну, что нового? — спросил сармат, с любопытством разглядывая «лабораторию». — Как идут опыты?
Гедимин сердито фыркнул.
— Пустая трата времени. Тыканье пальцем вслепую… Вы с Гварзой собираетесь давать мне куэннские инструкции? Или так и будут лежать, пока я сам не стану Куэнном?
Айзек помрачнел и уткнулся взглядом в пол.
— Извини, атомщик. Пока ничего не получается.
Гедимин недобро сощурился.
— Что так? Гварза потерял передатчик? Нет секунды сбросить файл?
Айзек поднял на него взгляд потемневших глаз.
— Кенен… он в госпитале вторую неделю. И ещё на неделю останется.
Гедимин мигнул.
— В карантине?
Это было первое, что пришло ему на ум, — застрять в госпитале можно было по разным причинам, но на три недели…
Айзек покачал головой.
— Последствия ментальной атаки. Ему… он только недавно начал говорить, атомщик. И пальцы ещё не совсем слушаются.
Он смотрел потерянно, и надо было бы сказать что-нибудь поддерживающее, но Гедимин только изумлённо мигал. «Ментальная атака? Но где сейчас можно… Hasu!»
— Он что, в реактор влез⁈ — сармат придвинулся к Айзеку и впился взглядом в его зрачки. — В реактор? В контакт к… существу⁈
Тот понуро кивнул.
— Меня не было рядом… Я уверен, что он не хотел плохого. Почему оно могло напасть?
Гедимин тяжело вздохнул. Слова не находились, да и внятную мысль из хаоса внутри черепа выцепить никак не удавалось. «Оно не агрессивно,» — отдавалось эхом в ушах. «Не агрессивно! Ни разу не было случая…»
Он вспомнил беззвучный, но пронизывающий до костей вопль ужаса, «слышанный» им когда-то в лунной лаборатории, и осёкся. «Самозащита? Оно приняло что-то за угрозу?.. А, мать моя колба! Никто из нас там не был — о чём можно рассуждать⁈»
— Реакторы целы? — мрачно спросил он. Айзек дёрнулся было, недобро сощурился, но выдохнул и ответил с кривой усмешкой:
— Всё в порядке. Кроме… кроме Кенена. Не понимаю, почему так вышло?
— У него спроси, что он там делал, — буркнул Гедимин; перед его невидящим взглядом проносились все изгибы графиков на мониторах — отдельная реакция на каждого сармата у щита управления. — Это ты рассказал ему про тварь… про возможность контакта? И давно?
Айзек кивнул.
— Я думал, это важно. Для понимания процессов. Он не поверил… ну, я так решил. А теперь… Оно раньше нападало? Там, у вас, в «Гекате», когда ты работал… вы же ставили разные опыты? Оно нападало?
Гедимин вспомнил Кумалу и его добровольцев в новенькой броне, Стивена у щита управления, потом, с неприятным ознобом, — обмолвки Ассархаддона.
— При мне — ни на кого, — он тяжело качнул головой. — Но я… мало о них знаю. Похоже, это разные особи, — у тебя на станции и в «Вайтроке». Может, та агрессивнее. Или твой Кенен как-то её напугал.
Айзек сердито фыркнул.
— Исключено.
Гедимин открыл было рот, но сообразил, что рассуждает о сармате, которого почти не знает, и непонятно из чего состоящей форме жизни, о которой знает ещё меньше. От нелепости происходящего заныли виски, и ремонтник досадливо сощурился.
— А ты сам говорил с существом? После того, как Гварза… пострадал?
— Нет, — нехотя признался Айзек, и его веки задрожали от смущения. — Не рискнул. Был на станции, проверял, что с альнкитами, но…
Он притронулся к вискам, сейчас прикрытым только лёгким шлемом.
— В тяжёлой броне и со всеми пластинами. Не решился… Ты бы, наверное, смог.
Гедимин пожал плечами. Уже мелькнула шальная мысль — поехать в «Вайтрок» и «познакомиться» с агрессивной особью лично, но тут же вспомнился кордон у проходной и дроны-наблюдатели. «Не пустят. Ладно, реакторы целы, остальное — проблемы Гварзы. Пусть сам успокаивает и договаривается. Мне он не верит, а в живой реактор поверил… zaa hasu!»
— Скажи Гварзе, чтобы в реактор больше не лазил, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Атомщик, тоже мне… Если расскажет, что конкретно он делал перед атакой, передай мне, хорошо? Для статистики…
…В «Налвэн» его отвёз Айзек. Можно было задержаться в ангаре до позднего вечера, даже до утра, но работа уже не клеилась. В голове гудело. «Живой реактор,» — повторял сармат про себя, поднимаясь на пустующий «гостиничный» этаж. «Живой и разумный. Отдельная тварь. Целый новый вид. Форма жизни на омикрон- и сигма-квантах… Интересно, Куэнны знают? Если знают — почему не сказали?»
Часть 1416.08−01.12.18. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
16 августа 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Ещё на проходной Гедимин уловил неясный гул — неподалёку работали огромные дробильные агрегаты, перемалывая урано-ирренциевую руду в мелкую пыль. Рядом с ними грохот оглушал, но звукоизоляция в цехах всё-таки работала — и до ворот доходил почти неслышный звук, слегка надавливающий на уши.
Охранники на проходной, увидев чёрный скафандр, быстро переглянулись, кто-то потянулся к коммутатору, но старший смены после некоторых усилий вспомнил — «а, предупреждали же…» — и Гедимин прошёл под аркой, вытерпел считывающий луч в лицо и через пару минут уже пробирался пустыми узкими коридорами. Их — и помещений с пронумерованными хлипкими дверями — оказалось неожиданно много, — видимо, эта «прослойка» малонужных кладовок и заменяла звукоизоляцию. В коридорах гул дробилок звучал отчётливее, и сармат даже расслышал повторяющийся скрежещущий звук — в одном из барабанов лопнул шар, и теперь его края постепенно стачивались. «Предупредить на проходной,» — поставил Гедимин мысленную пометку. «В цех не полезу. Объясняйся потом…»
— Открыто, — буркнули из-за очередной хлипкой двери на осторожный стук. Сармат поддел пальцем лёгкую створку и заглянул в «лабораторию геологической разведки». Входить пришлось боком, вдоль стены, рискуя врезаться в стол со стационарным анализатором, прикрытый защитным полем стеллаж за ним и кресло, из которого недружелюбно щурился филк. Гедимин ожидал, что «геолог» будет в тяжёлой броне, но Маккензи опять сэкономил — и выделил только лёгкий радиозащитный скафандр чуть потолще рабочего комбинезона и лицевой щиток из кеззиевого рилкара. «Голыми руками в ирренций лезешь?» — едва не брякнул сармат, но вовремя заметил контейнер с меей, в котором лежали серебристые перчатки. «Ну ладно. Мы ещё и не так работали…»
— Чего смотришь? — раздражённо спросил филк. — Давай смарт. Есть данные на пятнадцатое августа.
Гедимин, приподняв пластины над наручным передатчиком, протянул «геологу» руку. Тот поморщился, но приложил сбоку карманный смарт с выдвижным коннектором. Мигали приборы неожиданно долго — то ли сведений было много, то ли формат неудачный.
— Сколько шахт обработал? — спросил Гедимин, глядя на мигающий индикатор. — Две? Три?
— Пятнадцать, — отозвался Амин Рахэйна. — Все действующие.
Гедимин мигнул.
— Образцы здесь? — он кивнул на шкаф. Амин поморщился.
— Всё здесь. Тебе зачем? Будешь… проверять? — он выразительно ухмыльнулся. Гедимин молча спрятал погасший передатчик и протянул руку к шкафу.
Комната была не такой уж тесной — Амин даже нашёл место, куда шарахнуться от вскрытого защитного поля. Барьер, выставленный Гедимином между шкафом и незащищённым филком, нагнал его в углу. Сармат хотел было прибавить «геологу» места — угол получился очень уж тесным — но Амин приглушённо рявкнул из-под поля, и Гедимин, пожав плечами, развернулся к шкафу.
«Чего он шарахается? Тут же на каждом ящике — свой экран,» — мельком удивился сармат и тут же забыл о филке. Шкаф был сверху донизу набит контейнерами для радиоактивных материалов — самого нового образца, из экранирующего рилкара, уже без прокладок из кеззиевой фольги, только с небольшой примесью металла. «На такую мелочь могли бы пустить и новый сплав,» — подумал Гедимин с лёгкой досадой. «Хоть из экономии. Это же не реактор…»
Сквозь защитное поле и прозрачные крышки просматривались фрагменты руды — обломки гранита и базальта, то почти чёрные, то с желтизной или серым блеском. Гедимин скользил взглядом по биркам на ячейках и перечитывал знакомые названия — «Жёлтое озеро», «Лорадо», «Гуннар»… Часть номерных шахт и некоторые штреки были пропущены, — подтопленные, обвалившиеся и заброшенные; образцы изо всех оставшихся в строю были тут. Гедимин тронул передатчик, раскрыл новую папку — часть файлов была текстовой, но один состоял из трёхмерных карт рудников, и Амин уже отметил на них точки забора образцов и снабдил их пояснениями. Гедимин смотрел на карту, на обломки руды, и почти видел — вот жила, проходящая сквозь все горизонты и уходящая ниже самого глубокого, туда, где и уран-то иссякал настолько, что не было смысла туда зарываться; вот прослойка пустой породы; вот узкий «отросток» — ответвление большой жилы, «вильнувшее» вдоль штрека и снова нырнувшее вертикально вниз… Сармат встряхнул головой — наваждение пропало, остались разрозненные точки на карте. «Мало данных,» — напомнил он себе. «Сбор только начат.»