— Ну что? — послышался в наушниках звенящий от волнения голос Айзека. Сармат, выйдя из-за барьера, остановился рядом с Гедимином. Сквозь тёмный щиток шлема было не видно глаз, но тревога читалась в каждом жесте. Гедимин удивлённо мигнул.
— Здесь? Ничего, — ответил он. — А что на приборах, тебе лучше знать. Я их не видел.
Айзек, досадливо хмыкнув, развернулся к «будке» операторов и засигналил им. Гедимин не успел рассмотреть его жесты — только увидел, как краны подъезжают к ближайшему ряду ячеек и зависают над ним. Ещё секунда — и твэлы, погружённые в воду, медленно поехали вверх.
Их поднимали сразу по три; несколько мгновений — и Гедимин уже стоял перед рядом тонких светящихся колонн. Свечение потускнело, но не пропало; зелёные блики побежали по чёрной броне. Сармат растерянно мигнул.
— Это зачем?
— Ты же знаешь, — ответил Айзек; он стоял рядом и глядел на твэлы, чуть запрокинув голову назад. — Я выгнал всех чужих. Никто не будет тебя отвлекать. Я могу достать другие, если эти не нравятся. Я же не знаю, какие нужно…
Гедимин сердито фыркнул.
— Опять твой дурацкий ритуал? А ещё меня шпыняли за нарушение техники безопасности… Убери твэлы в воду, и хватит меня позорить!
Айзек не дрогнул.
— Гедимин, — в наушниках раздался усталый вздох. — Мы же не на «Полярной Звезде». Там ты ещё мог что-то доказывать. А теперь… Кто знакомил меня с хранителем реактора?
Он притронулся к пластине над виском, весело хмыкнул и снова кивнул на повисшие над водой твэлы. Перегрев им не грозил — ирренций выделял мало тепла, да и облучаться в пустом зале было некому… да и слой воды на излучение практически не влиял, — Гедимин вынужден был признать, что техника безопасности, в общем-то, не нарушается.
— Бред и дичь, — пробормотал он, нехотя отодвигая височные пластины и протягивая руку к ближайшему твэлу. — Из твоих соображений надо не меня сюда тащить, а новых операторов. Для знакомства с… хранителем.
Его пальцы коснулись тёплой трубки, и он замолчал. Не пришлось даже ждать — существо было здесь, и его тонкие щупальца-волокна мигом обмотали руку сармата от ногтей до локтя. В этот раз их было непривычно много — десятков пять, не меньше, и все дрожали, дёргались в разные стороны и посекундно меняли температуру. Когда волокна дотянулись до висков, и Гедимин прикрыл глаза, пережидая щекотку и приступ слезотечения, он отчётливо различил несколько пучков — у каждого был свой «режим» мерцания, и «нити» из разных «кистей» иногда переплетались, но не путались. Ещё несколько секунд — и пучки окончательно разделились и спокойно легли на кожу, приятно её согревая.
— Айзек, — Гедимин, открыв глаза, медленно повернулся к сармату. — Их несколько.
— Что⁈ — Айзек схватился за шлем, шумно сглотнул и быстро, чуть не рывком, протянул руку к твэлам. Гедимин хотел перехватить её, испугавшись, что сармат бронированной перчаткой проломит трубки, но ладонь Айзека остановилась в сантиметре от них — и медленно, осторожно притронулась к светящемуся стержню.
— Точно, — прошептал сармат, отдёргивая руку. — Несколько… Так и должно быть, да?
— Я откуда знаю⁈ — вскинулся Гедимин, но осёкся, почувствовав, как невидимые волокна тревожно задрожали. — Может, они потом сольются. Может, так и будут жить колонией.
Айзек еле слышно хихикнул.
— Говоришь, познакомить операторов? Я… думаю, это будет трудно. Притащить их… объяснить, в чём дело…
Гедимин мрачно кивнул.
— Психи мы оба.
Он бережно провёл пальцами по твэлу. «Чья это часть? Кто отреагирует?»
Ни один из отчётливо различимых пучков не шевельнулся, но приятное тепло — и на коже, и под рёбрами — усилилось. Гедимин погладил стержни ещё раз, надеясь, что операторы всё-таки не подглядывают.
— А если оно не захочет общаться? — Айзеку всё не давало покоя знакомство «хранителя» с операторами. — Оно же не всем показывается…
Гедимин пожал плечами.
— Тогда не знаю. Я ему не хозяин.
Он убрал руку от твэла и вернул височные пластины на место. Прерывать контакт почему-то не хотелось — а ведь, по уму, следовало бы со всех ног бежать в медчасть и проверяться на эа-мутацию…
— Ну вот, так-то лучше, — проворчал Айзек, оглядываясь на операторскую «будку» и жестом показывая: «Майна!». — А то — «дичь», «бред»… Я бы на их месте обиделся.
Он кивнул на бассейн. Гедимин фыркнул.
— Вот ты с ними и общайся. Вежливый, мать твоя пробирка…
Он осёкся и, забыв о «хранителях», озадаченно посмотрел на Айзека.
— А кто будет там работать? На новых станциях? Вы разделите свой персонал? У переселенцев… откуда у них специалисты?
— Не бойся, у них всё есть, — отозвался Айзек, наблюдая за медленным погружением твэлов. — Это же объекты «Вестингауза». Он и обучает спецов. С января… к декабрю закончат. Первые месяцы будем за ними присматривать…
— Лос-Аламос? — Гедимин вспомнил всё, что слышал об обучении сарматов в Лос-Аламосе, и не сдержал ухмылку. — Под чужими именами?
Айзек махнул рукой.
— Я видел курс. До тебя им, конечно, будет далеко — но со станцией управятся.
Светящиеся ячейки рядами уходили под экранирующие пластины, и в зале темнело — Гедимин уже успел привыкнуть к дрожащему синевато-зелёному сиянию. Подавив желание снова убрать щитки с висков, он развернулся к закрытому шлюзу.
— Десятого позовёшь?
— Естественно, — ответил Айзек. — Без тебя не начнём.
10 ноября 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Сразу после неизбежного «просвечивания» считывающим лучом Гедимин опустил затемнённый щиток на глаза — так проще было скрывать волнение. Он встал у стены, поодаль от щита управления, и замер там неподвижным изваянием, направив немигающий взгляд на мониторы. Беспокойная дрожь пробежала по пальцам; сармат сжал их в кулаки и недовольно сощурился. «На каком там запуске, говорил Конар, перестаёшь волноваться? На шестом?..»
До запуска было ещё далеко — на сегодня была назначена только загрузка топлива на свежеотстроенной ИЭС «Сатханга». Сармат смотрел на схему активных зон — концентрические круги, поделённые на ячейки, узкие кольца, составленные из твэлов и управляющих стержней. Все поглотители были опущены до упора, линии, обозначающие защитные поля, налились красным светом, — о безопасности позаботились так, что даже Гедимин не находил, к чему придраться. «Но за пультом мне было бы спокойнее,» — думал он, настороженно щурясь на светло-лиловые комбинезоны операторов. В смене были только филки, никого из Старших; Гедимину это сразу не понравилось, но его никто не спрашивал.
Он остановился у стены справа от герметичного шлюза; слева неподвижно застыли белые экзоскелеты — два «Рузвельта» с символикой «Вестингауза». Рядом с ними стояли двое сарматов в серебристых скафандрах — кто-то из «Сатханги» и Кенен Маккензи, непривычно серьёзный, даже без нелепых украшений поверх брони. Один из экзоскелетчиков повёл стальной «клешнёй» в сторону Гедимина; Кенен сразу шагнул к чужаку и что-то негромко ему сказал. Гедимин уловил лишь обрывки — «соображения безопасности» и «дежурный ликвидатор», но больше экзоскелетчики на него не отвлекались. «Ликвидатор,» — сармат криво ухмыльнулся. «Надеюсь, без этого обойдётся.»
Через несколько секунд вся возня прекратилась, и первую команду старший оператор отдал в полной тишине. Гедимин плотнее сжал кулаки, скрывая дрожь. «Мне бы сейчас за пульт…» — мелькнуло в голове. Одна из ячеек на схеме замигала — загрузочная машина зависла над ней, медленно опуская в канал первую топливную сборку. Гедимин быстро перевёл взгляд на соседний монитор — вместо привычных древних букв «омикрон» и «сигма» на нём были аббревиатуры ЭМИА и ЭСТ, но датчики измеряли то, что полагалось. Вот зажглись первые цифры, — ирренциевые твэлы встали на место, излучение «пошло», — ничего сверх нормы, обычные показания для свежей сборки, не вступившей в реакцию. Ячейка на схеме из белой стала красной, соседняя замигала, — под короткие команды оператора загрузка продолжалась. Гедимин смотрел на постепенно краснеющую схему и едва заметно улыбался. Всё шло по плану, — редкий случай и приятное зрелище…
…Когда старший оператор, отдав последнюю команду, качнулся назад в своём кресле и замер с прямой спиной (Гедимин всем телом чувствовал, как ему хочется на секунду откинуться на спинку и шумно выдохнуть в респиратор), комиссия облегчённо зашевелилась и засобиралась на выход. Зашипели пневмозатворы шлюзовой камеры, Кенен, громко поздравив сарматов с «началом работы первого энергоблока — сегодня, в этот день и час!», жестом поманил к себе Гедимина. Тот, оглянувшись в последний раз на операторов и одобрительно кивнув им (они этого не видели и видеть не могли, но Гедимин не удержался), двинулся вслед за «Рузвельтами». «Второй блок,» — пульсировало в мозгу. «Теперь — второй блок. Потом — „Лоривег“.»
— Отличная работа, мистер Маккензи, — услышал он сквозь шипение закрывающегося шлюза. — Слаженное взаимодействие, каждый жест выверен, всё отработано до мелочей… Не к чему придраться, не так ли? Вы, сарматы, всё-таки созданы для масштабных технологических проектов. Прямо ощущается ваше родство с этой станцией, её механизмами…
Кенен рассыпался в благодарностях, и Гедимин поймал на себе его взгляд — быстрый, недобрый, как будто предостерегающий. Разбираться в тонкостях мимики времени не было — за изогнутым бронированным коридором уже открывался новый шлюз. Блочные щиты управления стояли друг к другу почти вплотную, разделённые лишь конструкциями, поглощающими энергию взрыва, и радиозащитными элементами; главный щит управления находился поодаль — глубоко в гранитной скале, и Гедимин знал, что Айзек сейчас сидит на ГЩУ и, не мигая, смотрит на его мониторы.
— Четыре блока в один день, — услышал он негромкий голос экзоскелетчика. — В другом месте я сказал бы, что это невозможно. Но мы на сарматской энергостанции. Здесь свои правила, верно?
— Если эти три загрузки пройдут так же, как первая, — отозвался другой чужак, — я не скажу ни слова против. Посмотрите на эту конструкцию! Она защищает ваш отсек от удара сверху, если я не ошибаюсь…