орд,» — невесело хмыкнул сармат, приподнимаясь на матрасе. «Скоро, как „макаки“, буду спать часов по восемь.»
Торопиться было некуда — с тех пор, как закрыли лабораторию, на стройку он даже не заглядывал. Камешки для поделок кончились, выковыривать новые пришлось бы из-под фундамента или дорожного полотна, а без каменных фрагментов получалась какая-то чушь. Мысли в голове ворочались лениво, вяло, будто сармат ещё до конца не проснулся, — но это было привычное явление в последние дни, Гедимин уже даже не злился. «Надо вставать,» — думал он, отхлёбывая из фляжки с Би-плазмой. «Схожу в цех.»
Последние два дня он, когда не возился с поделками и не пытался выйти на связь с Айзеком, тенью бродил по цехам «Налвэна», постепенно сужая круг блужданий. Лучше всего к нему относились на заводе энергонакопителя — точнее, у его рабочих не было времени к кому-то относиться. Печи и смесевые реакторы работали непрерывно, переплавляя сотни тонн «стекла» — для почти достроенных энергостанций в Южном Атлантисе, для Африки с её двенадцатью строящимися блоками, для бесконечной цепи подстанций, которую тянули по Андскому хребту… Гедимин приходил в цех и молча смотрел, как ползёт покрытый инеем конвейер, не успевающий отогреваться, как расплав из печи подают на вышку, и как «колбасу» накопителя снова вытаскивают на конвейер. Думалось об установке, так и не прошедшей испытаний.
«Ну ладно, идём, что ли…» — он убрал фляжку и нехотя поднялся на ноги. В коридоре лязгнула дверь — кто-то опять на бегу швырнул створки в разные стороны. Гедимин успел только сердито сощуриться, когда двери его комнаты распахнулись, перекосившись в пазах. На пороге стоял сердитый Кенен Маккензи.
— Джед, ты в себе⁈ В восемь предзапуск, а он дрыхнет до полудня!
Гедимин ошалело замигал, когда его схватили за руку и потащили к двери. Опомнился он уже в коридоре, запястье высвободил, но шаг замедлять не стал. Сердце снова забилось часто и гулко.
— Предзапуск? А я там зачем?
— Кто-то ж должен, — буркнул Кенен на бегу. — Да не спи ты! Там Гварза, командиры, мистер Ларош, — нужен кто-то из ваших!
— Макака лишняя, — не удержался Гедимин. — Лучше позови радиофага. Будет хоть один толковый приёмщик.
Кенен сердито фыркнул и толкнул сармата к открытой машине.
— Веселишься? А мне вот не весело. И Айзек… ну нашёл же время, — будто мало было проблем…
Он хотел прыгнуть на переднее сидение, но Гедимин, ухватив его за плечо, втащил к себе.
— Что с Айзеком?
— Джед! — Кенена перекосило, и сармат разжал пальцы, мельком удивившись вмятинам, оставшимся на скафандре Маккензи. — Джед, амбал, когда ты сдерживаться начнёшь⁈ Айзек цел. Только подкинул мне проблем. А теперь помолчи!
— Почему связь не работает? — спросил Гедимин, пропустив последнюю фразу мимо ушей. Кенен сердито фыркнул.
— Потому что не везде есть спутники. А где-то их и запускать-то некуда…
Гедимин мигнул.
— Айзек на Равнине? С кем проблемы? Радиофаги не дают руды?
Кенен ткнул его кулаком под рёбра.
— Предпуск, атомщик! Предпуск. Думай о реакторах! Ещё вот тебя мне не хватало, дипломат нашёлся…
Его бормотание оборвалось на полуслове. Глайдер, пролетев с проблесковым маячком по улицам Ураниум-Сити, пересёк границу гетто «Лоривег». Кенен высунулся наружу поговорить с охранниками, Гедимин встряхнул головой, прогоняя бесполезные мысли, и представил себе внутренности альнкита — отключение защитных полей и открывающиеся коридоры оттока, тёмно-синие стеклянистые плиты, чёрный обсидиан и холодный зелёный свет, текущий навстречу. Помогло.
…Взрывозащищённый коридор был открыт настежь — возможно, впервые со дня постройки; Гедимин прошёл все шлюзы, не задержавшись ни на секунду. Кенен сильно спешил, чуть ли не тащил его за руку; сармат только на спуске к главному щиту вспомнил, что предзапуск ирренциевого энергоблока занимает далеко не одну секунду, и опоздать на него крайне сложно.
К началу хотел успеть не только Маккензи, — в подземном отсеке собралось десятка полтора сарматов и два «Рузвельта». Чужаки стояли у мониторов, что-то уточняя у начальника смены — вернее, у сармата с наручной повязкой поверх серебристого скафандра. «Кенен Гварза у щита,» — Гедимин, отступив к стене, удивлённо мигнул. «Сам будет запускать? А где их хвалёные всему обученные операторы?»
Гварза был единственным сарматом за мониторами — ещё два кресла занимали филки. Эти были в штатной униформе «Лоривега» и очень старались скрыть волнение, но ремонтник, привыкший к неподвижным лицам сарматов, прекрасно видел, как у операторов дрожат веки и мелко подёргиваются едва заметные мышцы у рта. Один из филков, поймав его взгляд, нервно поправил респиратор.
— Да, оба энергоблока, — ответил Гварза на очередной вопрос — чуть громче обычного. — Да, я сам проконтролирую процесс. Вам нет смысла находиться тут все тридцать часов. О ключевых точках, разумеется, вам сообщат.
— Резонно, — отозвался один из чужаков. — Не будем мешать вам там, где не можем помочь. Итак, к старту?
Гварза кивнул и, покосившись на младших операторов, опустился в кресло и закрепил на респираторе переносной микрофон. Гедимин притронулся к шлему, прикрывая глаза тёмным щитком, и убрал руки за спину. «Стой тихо. Без тебя обойдутся.»
— Стоунфилд, приём, — ровным голосом проговорил Гварза. — «Лоривег» на связи. Как слышно? Доложите о готовности.
— Стоунфилд готов к приёму луча, — отрапортовал один из филков — по инструкции, но чуть громче обычного — видимо, для чужаков из «Вестингауза». «Стоунфилд?» — Гедимин задумался на секунду. «А, северный сектор… районная подстанция. Дёрнули их сильно заранее. Ну, это правильно.»
— «Лоривег», первый блок, — снова подал голос Гварза. — Главный щит на связи. Как слышно?
Гедимин стоял неподвижно, слушая, как на связь выходят объект за объектом, — блочные щиты управления, энергомачты, внешний купол энергостанции… Секунды тянулись мучительно медленно — ещё мучительнее оттого, что у пульта сидел не он.
— Мачта-один, верхний диск к выделению, — скомандовал наконец Кенен. — Убрать блокировки!
— Ноль-ноль, луч отсутствует, — огласил один из филков показания, которые Гедимин и так прекрасно видел. За «Мачту-2» ответил второй. «По филку на блок,» — ремонтнику даже стало не по себе, хотя он понимал, что в случае чего будет так же беспомощен, как «недомерки», и даже тяжёлая защита не спасёт.
— Мачта-один, запуск. Доложить по завершении! Мачта-два…
Где-то наверху включились приводы вращения — резервный аккумулятор для них стоял где-то здесь же, под землёй, специально для пусков — и на случай полного истощения энергозапасов. «Нужен один раз за всю жизнь станции,» — промелькнуло в голове у Гедимина. «При первом пуске. Или… может, через триста лет простоя, — такой пуск, как первый. Чем-то мы сильно похожи…»
Мысль была глупая, и сармат едва не фыркнул в респиратор, — но тут Гварза обратился к операторам БЩУ, запустились приводы, вращающие главные накопительные сборки, и Гедимин, выкинув чушь из головы, впился взглядом в монитор. Здесь были все показатели — и растущая скорость вращения каждой из восьми сборок, и именно здесь загорелся бы красный сигнал, если бы со сборкой что-то пошло не так. Вал с замаскировавшейся трещиной до сих пор стоял перед глазами; Гедимин всматривался в цифры до рези в глазах, пока сборки не разогнались до штатных оборотов. «Кажется, выдерживают,» — он облегчённо вздохнул. «Вовремя я тогда вмешался…»
— Первый блок, — Гварза выдержал секундную паузу. — Открыть коридоры оттока. Убрать блокировки. Концентраторы — на верхние диски. Выполнять!
Гедимин видел, как наяву, серебристый коридор, перегороженный блестящими синими плитами. Барьеры, прикрывающие их, поднимались, защитные поля отключались, обсидиановые линзы сдвигались под углом вверх, — всё излучение, прошедшее коридор, должно было сконцентрироваться на самом верхнем кольце накопителя.
— Первый блок готов, — доложил оператор.
— Второй блок готов, — отозвался другой.
Гварза выждал три секунды и притронулся к пульту. Никаких красных кнопок там не было — обычные рабочие комбинации, никакой показухи.
— Первый блок, отключение внутренних экранов. Второй блок… — говорил Кенен по-прежнему негромко и размеренно, и Гедимин порадовался его выдержке — сам он давно сжал пальцы в кулаки и чувствовал, как жар ползёт по коже. На мониторе множество мелких чисел мигнуло, и рядом зажглось одно — блокировки внутри альнкита были сняты, и датчик зафиксировал суммарное излучение. Оставив в покое накопительные сборки, Гедимин перевёл взгляд на этот показатель. За ним следил и Гварза.
Ждать было тяжело — хотя речь шла о минутах, не о десятках часов. Где-то наверху светились ирренциевые твэлы — Гедимин почти видел этот холодный белесо-зелёный свет, бликующий на тёмно-синей выстилке. Управляющие стержни оставались на местах, и реакция не начиналась — излучение плескалось в «сосуде», не вскипая и не перехлёстывая через край. «Семь тысяч девятьсот. Ровное число, как по заказу. Ну, хоть не восемь…»
— Первый блок, альнкит спокоен, — подал голос один из операторов. — Запрос разрешения на предпуск.
Гварза приподнял ладонь над нерабочим краем пульта, с громким щелчком сведя пальцы.
— Второй блок, альнкит спокоен, — доложил другой оператор.
— Первый блок, второй блок, полная готовность, — Гварза положил обе ладони на край пульта и сделал секундную паузу. — Пять секунд до предпуска. Отсчёт!
Это были горящие цифры, медленно сменяющие друг друга, — звуковой отсчёт слышали только сарматы у щита, и Гедимин не был уверен, что он идёт на языке «макак». «Qen,» — отсчитывал он сам, глядя на мониторы. «Qu… ter… du… un…»
— Пуск, — отрывисто бросил Гварза, тронув пару рычажков.
Ничего зрелищного не произошло, да и ждать было нечего, — всего-то поднялись последние барьеры между активной зоной альнкита и оттоковыми коридорами. Даже омикрон-датчики снаружи ничего не почувствовали — реакторный накопитель мог собирать энергию часами, прежде чем выдать хоть какое-то излучение вовне. Но все, кто был у щита управления, шумно выдохнули и зашевелились.