Hasu! Оно что, пытается уползти⁈»
Обдумать, почему трубка так дёргается, и не пора ли привязать к ней длинный кабель и проследить, что будет дальше, Гедимин не успел. Секунду спустя над головой взревели реактивные ранцы.
— Fauw!!! — заорал кто-то, и в склон перед Гедимином, чуть ли не в его запястье, ударил сгусток плазмы. Сармат рухнул в песок, рывком откатываясь в сторону и слыша, как расплавленный кварц шипит на скафандре. « Hasu! Давно обшивку не напылял…»
— Червяк! — заорали с другой стороны. Бабахнуло ещё раз, и Гедимин накрылся защитным полем и уткнулся респиратором в ладонь. Некоторое время было тихо, потом сверху закопошились, и сармат снова увидел свет.
— Червяк наверху, прямо у тебя под носом! — крикнул ему в лицо взволнованный ликвидатор — не Вепуат, кто-то с соседних участков. — Хорошо, дрон его засёк… Ты как? Встать можешь?
— Гедимин! — сверху в вихре песка свалился Вепуат и ухватил едва поднявшегося сармата за плечи. — Прямо под тобой сигнал, из ниоткуда, я даже выстрелить не успел… Где оно?
Ликвидаторы завертели шлемами. Гедимин стоял молча, угрюмо щурясь на дымящуюся стеклянную лужицу. «Трубка. Пульсация. Дроны следили… Чем я думал⁈ Теперь — ни результатов, ни оборудования…»
Он покосился на дозиметр — прибор не чувствовал даже малейшего увеличения фона, и стрелка-указатель направления оставалась неподвижной. Излучатель успел нырнуть в песок, выстрелы его не достали, и теперь он полз куда-то в «теле» дюны. «Уполз,» — Гедимин подавил досадливый вздох. «И где его ловить? Отключить некому, а сам не остановится. Будет ползти… Потом врежется в камень и будет биться, пока не расколется. Или пройдёт насквозь, кто его знает, — я на граните проверить не успел…»
— Ушёл! — один из ликвидаторов недоверчиво покачал головой и неохотно повесил плазмомёт на заспинные крепления. — До чего быстрая тварь — даже не зацепило…
— Ага, ни кусочка, — поддержал его второй. — А ведь ты бил в упор… Ну ладно, хорошо, что все живы, и никто не ранен.
Гедимин провёл когтем по плечу, соскабливая въевшиеся стеклянные брызги. «Ни результатов, ни оборудования, обшивку менять… Но все живы, тут не поспоришь. Даже червяки.»
15 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Плюс четыре, — Вепуат, убрав в рюкзак собранные пробы, привычно сверился с термодатчиками дрона. Тот висел над соседней дюной — оплывшим песчаным гребнем двухметровой высоты. Здесь, в отдалении от озера, выступы и впадины постепенно сглаживались; глубина песчаного пласта нарастала, но отдельные холмы уже не были такими высокими.
— Середина массива, между прочим, — Вепуат, повернувшись к Гедимину, показал одной ладонью на север, а другой — на юг. — К февралю мы тут закончим. Пока озеро не разлилось, эта штука была гораааздо шире!
Гедимин слушал его вполуха, не сводя глаз с экрана сканера. Чем дальше они уходили от берега, тем чаще под ногами проползали черви-пирофоры, а на поверхности попадались свежие следы длинных кольчатых тел. Гедимин украдкой сдвинул респиратор — в воздухе висел странный запах, смесь нефти, нагретого песка и ещё какой-то резко пахнущей органики. «Сероводород? Нет, непохоже. Что-то другое…» Сканер исправно находил все атомы, — органика, вполне земная, никаких неизвестных элементов, но познаний Гедимина в химии не хватало, чтобы прочесть показания. «Червяки,» — думал он. «Найду ещё панцирь — понюхаю. Скорее всего, червяки. Какие-то выделения…»
— Ещё один, — сказал Вепуат, сердито щурясь на экран. Гедимин молча кивнул. Пятиметровая полоса ряби, извиваясь, проползала в паре метров от них; за ней тянулся двенадцатиметровый хвост в кольчатой броне. Гедимин сбросил с плеча сфалт, развернулся к источнику излучения и ждал так, пока Вепуат не объявил отбой тревоги. Это был уже не первый «ложный» сигнал. Этот червь прошёл глубоко; некоторые подбирались так близко, что сармат чувствовал дрожь песка. До стрельбы не дошло ни разу.
— Видно, от нас не пахнет нефтью, — криво ухмыльнулся Вепуат. — Незачем обращать на нас внимание. На битумокачках червяки не такие мирные…
Гедимин зачерпнул немного песка — очередную пробу грунта. За прошедшие две недели он собрал не одну сотню таких, и ни в одной лаборатория не нашла ничего, что могло бы вызвать температурную аномалию. В городе с утра было минус тридцать, к полудню обещали северный ветер и некоторое похолодание; ветер дул уже второй час, постепенно отклоняя гребни дюн к югу, но температура над «пустыней», хоть и понизилась, оставалась устойчиво плюсовой. «Всё время выше нуля,» — думал сармат, собирая в отдельную пробирку незначительные растительные остатки — хвою и клочки коры, занесённые ветром с юга. «Выше точки замерзания воды. Будто кому-то очень важно, чтобы вода не замёрзла… Да нет, бред какой-то.»
— Ещё один, — уже почти без волнения, с лёгким раздражением и усталостью объявил Вепуат, и Гедимин, выронив пробирку, встал в боевую стойку.
— Далеко, — он проследил за рукой Вепуата, направленной к горизонту. — Куда движется?
— Никуда. Стоит на месте, — разведчик глядел на экран с нарастающим удивлением. — Точно, не движется. И какой-то он странный…
Гедимин, перебросив сфалт на плечо, взялся за сканер. Излучающую точку он нашёл мгновенно — с направлением Вепуат не ошибся, вот только это определённо был не червяк.
— Другая пульсация. Сильно проще и… интенсивность на пике выше, — он, уже забыв об оружии, потянулся за дозиметром. — Видишь? Там что-то друго… ты куда?
— Проверить, — бросил, не останавливаясь, Вепуат. — Прикроешь?
«А люди послали бы дрон,» — думал Гедимин, по щиколотку в песке пробираясь по полуразрушенной дюне. Её свалил не ветер, — она была изрыта во всех направлениях, повсюду зияли занесённые песком кратеры. Гедимин увидел длинные борозды с точками углублений по краям и резко выдохнул в респиратор, хватая Вепуата за плечо.
— Да всё,- отозвался тот, шагнув в сторону от свежего следа пирофоры. — Похоже, это здесь.
Приглаженная верхушка песчаного холма была исполосована глубокими следами — будто десяток червей недавно прополз по ней. Борозды часто пересекались, и чаще всего — у широкого, засыпанного, но ещё угадывающегося кратера. Гедимин посмотрел на дозиметр — Вепуат был прав, они пришли куда надо.
— Клубки, — сказал он, глядя на экран сканера. — Это клубки. Тут пятна, а тут слои…Смотанные ленты с большими узлами внутри. Узлы рябят, не рассмотреть.
— Клубки, — повторил Вепуат, недобро щурясь. — Прикрой!
Он одним движением смахнул полметра песка и нырнул в кратер, но через пару секунд высунулся с торжествующим воплем и большим песчаным комом в руках. Затем сухой песок осыпался, и проступил слой сырого — густой смеси песка и тёмной слизи, тянущейся внизу длинными нитями.
— Поле! — скомандовал Вепуат, поднимая ком выше, и весь встряхнулся, когда ком, обёрнутый защитным полем, повис на тяжах, и можно стало отпустить руки. На его перчатках блестела слизь.
— Ренгер, срочно транспорт, — выдохнул он в коммутатор. — Кое-что нашли. Тебе понравится.
…Изображение на маленьком экране было мутным, расплывчатым, без привычных Гедимину сносок о химическом составе каждого отсканированного объекта, — но на нём, в отличие от «снимков» сигма-сканера, вместо ряби «встречного потока» проступала отчётливая структура. Многометровые ленты, склеенные слизью в огромные клубки, состояли из сетчатого вещества и обмотанных им продолговатых предметов — кожистых яиц размером с кулак сармата. Йигис поднёс сканер к одному из них, и на экране проступили слои — защитная оболочка, вязкая масса внутри и неподвижное уплотнение по центру. Ренгер и Скегги переглянулись.
— Кладки, sa hasu! — выдохнул Вепуат, неотрывно глядя на экран. — Вот чего они там…
Гедимин покосился на дозиметр. Кладка, извлечённая из ямы в песке, всё так же «фонила», и её излучение то усиливалось, то ослабевало. Гедимин, обойдя Йигиса и его аппарат, просунул руку в клубок слизи, прижав «щупы» анализатора вплотную к одному из яиц. Вместо картинки сканер выдал рябь, но картинка была и не нужна; «встречный поток» не мешал определить состав, и ирренция там не было.
— Наведённая «сигма», — пробормотал он себе под нос. — Кто бы мне такое рассказал во времена «Полярной Звезды»…
— А? — Вепуат, услышавший звук, но не разобравший слов, посмотрел на него с недоумением. — Нет, ты понял, что нашёл? Место размножения пирофор. Прямо у нас под боком…
— И у самого битумного болота, — закончил за него Скегги, сжимая пальцы в кулак. — Ренгер, что скажешь?
— Вскрываем, — коротко ответил ликвидатор, жестом отгоняя сарматов от стола. — Йигис, это добро можешь забрать.
Йигис, выключив древний сканер, собрал его в охапку и отошёл к соседнему столу, дёрнув головой на попытку Гедимина помочь. Разбирал установку и складывал модули в контейнер он сам, время от времени с ухмылкой оглядываясь на Вепуата. Тот почему-то выглядел смущённым и часто вертелся, отвлекаясь от наблюдения за вскрытием слизистого клубка.
— Ультразвук, теск, — наставительно сказал Йигис, бережно сдвинув контейнер на середину стола. — Применялся до того, как навыдумывали этих ваших излучений. И отлично работал безо всяких там встречных потоков. И проработает ещё двести лет.
Вепуат недовольно сощурился.
— Йигис, я только сказал, что у него узкое поле сканирования. Что ему место на свалке — это уже ты сам придумал.
Гедимин смотрел, как Ренгер разматывает клубок. Он не торопился резать, осторожно счищал песок и разделял слои, проверяя слизь на клейкость. Под слоем грязи лента оказалась ярко-оранжевой, а яйца — тёмными, почти коричневыми. Размотанные витки заняли весь стол.
— Одно и то же вещество, — отрывисто сказал Ренгер, подцепляя нить сетчатого каркаса. — Секрет внутренних желёз. Сетка — после термического воздействия. Разделение на нити и высушивание. Температуру надо уточнить.
— Пирофоры могут дать хороший нагрев, — задумчиво сказал Скегги — ему единственному разрешили стоять вплотную к «разделочному столу». — До деформации стальных балок. Но слизи я у них не видел. На их обычный напалм непохоже…