— Насчёт гамма-источников, — негромко сказал Ренгер, когда Гедимин подошёл к нему. — Есть кобальт. Подойдёт?
— Кобальт? — Гедимин присел на корточки, разглядывая наскоро начерченные маркировки на коробке. Внутри было четыре контейнера — стандартных, для высокоактивных образцов; когда-то их делали из обеднённого урана, и сармат, вспомнив об этом, невольно вздохнул. Радиостойкий фрил расковыривать для опытов было бессмысленно.
— Где вы его взяли? — не сдержался он, глядя на экран сканера. Фрагменты радиоактивного кобальта лежали в деформированных свинцовых капсулах, — такие перестали делать задолго до войны, а эти ещё и были повреждены до полной непригодности.
— Чего ни найдёшь у мартышек… — отозвался Ренгер, внимательно наблюдая за вознёй Гедимина с контейнером. — Если бы его не расколотили, ещё двадцать лет у них простоял бы. Инструкции же не для Хомо Сапиенс пишут… Ну так — подойдёт или нет?
Он настороженно сощурился. Гедимин покосился на анализатор, проверяя массу, и кивнул.
— На первое время сойдёт. Через пять лет придётся менять.
— Пять лет… Далеко загадываешь, — Ренгер едва заметно усмехнулся. — Можешь забирать. У тебя там ведь почти всё готово?.. Мы со Скегги тебя не торопим, но…
Он выдал извиняющуюся ухмылку. Гедимин кивнул.
— Скоро будет. Мне нужно пару дней — кое-что закончить. И буду делать «арктусы».
«Ещё надо посмотреть, что там с кобальтом,» — думал он, с контейнером в руках спускаясь в «лабораторный» туннель. «Там сейчас месиво из всякой дряни. Старые источники… Придётся чистить. А через пять лет — по-новой. Надо будет придумать что-то другое… может, за пять лет я доберусь до ирренция?»
01 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
На часах было полседьмого, — раннее-раннее утро, только-только пробившийся сквозь тучи намёк на свет, час до восхода и столько же — до рабочего вылета. В штабе были только дежурные — и Вепуат, устроившийся со своими дронами за столом Гедимина. Из приоткрытой соседней комнаты доносился приглушённый голос Скегги. Гедимин, проходя мимо, хотел заглянуть — деятельности сонного и подавленного мозга только и хватало, что на вялое любопытство — но тут за своим столом шевельнулся Ренгер.
— Ну, как? — негромко спросил он, внимательно глядя на Гедимина. Тот качнул головой и тяжело опустился на ближайший стул.
— Корпуса все готовы. А химию не поторопишь, — он досадливо сощурился. — Минимум неделя.
— Видно, материал был совсем негодный, — Ренгер сощурился в ответ. — Скегги уже сам не рад, что дал его тебе. Если хочешь бросить…
Гедимин отмахнулся.
— Было бы что-то получше — наверное, уже нашли бы?..
Он включил смарт, лениво скользнул взглядом по ленте новостей и зацепился за знакомую фамилию. «Михал Йонице, ведущий специалист в области органической химии…»
«Йонице? Ещё жив?» — слегка удивился Гедимин, разворачивая статью. «А так давно всё это было, — „слизь Йонице“, лекции Вольта, первые скважины…»
«Площадь суши, пригодной для жизни, на Земле составляет всего семнадцать процентов. Об этом заявил на собрании Совета безопасности Солнечной системы…» — Гедимин пропустил несколько общих фраз и остановился на следующей цифре: «уверенное расширение 'чистых» территорий на 1,5% в год и прогнозируемый рост до 2%«. Гедимин еле слышно хмыкнул и покосился на Вепуата. 'Рост? Определённо, нам поднимут нормы. Не напасёшься реагентов на всю их сушу.»
«Доклад специалистов из Университета Монаша, Австралия, был посвящён состоянию акватории. 'Это чудовищно,» — подытожил один из них на пресс-конференции по завершении собрания. «Не только не идёт речи о восстановлении биосферы — мы до сих пор не знаем, каковы масштабы её заражения. Ни один сколько-нибудь крупный водоём ещё не вернулся к довоенному состоянию.»
«Водоёмы?» — Гедимин озадаченно посмотрел на приложенную фотографию. «Это будет трудно. Отфильтровать всю воду, вычистить дно… да, ещё реки… интересно, Атабаску кто-нибудь проверял? На ирренций в иле, на радионуклиды, на эа-вирус…»
«Михал Йонице, ведущий специалист в области органической химии, утверждает, что на современном уровне технологий „очистка“ акватории невозможна. „Реагенты, подобные красному сольвенту, имеют ограниченную область применения. Использование их в водоёмах не приведёт ни к чему, кроме гибели водных организмов,“ — заявил профессор Йонице. Однако эксперименты с красным сольвентом, как стало известно, уже ведутся на малых водоёмах Старой Европы…»
Гедимин задумался было, с чего бы он начал очистку открытого водоёма с хотя бы одной втекающей и одной вытекающей рекой, но его мысли прервали голоса из соседней комнаты. Скегги и новобранец возвращались в главное помещение; услышав голос «новобранца», Гедимин изумлённо мигнул.
— Разве что специально что-нибудь сломать, — говорил Иджес, выбираясь в комнату. — Тут у вас чинить нечего. Даже и искать не буду. Там, где работает Гедимин, мне делать нечего. Ставьте меня сразу в эту вашу разведку. Гедимин — ваш механик, я не буду позориться.
Скегги хмыкнул.
— Если Гварза чуть не подпустил тебя к реакторам, значит, ты чего-то стоишь. Гедимин о тебе говорит хорошо. Пока займёшься нашим флотом — четыре глайдера в ангарах, сейчас за ними следят дежурные, но это не дело. А там видно будет. Хороший механик нам в любом случае не повредит.
— Иджес, — окликнул Гедимин, поднимаясь с места. Сармат с радостной усмешкой шагнул ему навстречу.
— Ты здесь? Почему не на базе? Тебя… — Гедимин запнулся. — Выгнали, что ли? Что у них там…
— Heta! — Скегги придержал его за плечо, пока Иджес растерянно мигал. — Всё в порядке, ремонтник. Нам тоже нужны толковые сарматы. Раз на станцию его не взяли…
Иджес смущённо ухмыльнулся, пожимая протянутую руку.
— Да, решил к вам перейти. На базе… они, в общем, справляются. Ликвидаторы сказали, тебе тут нужна помощь…
Гедимин покосился на стойки, где рядами лежали, дожидаясь вылета в дюны, плазменные «пушки», вспомнил о полном ящике почти готовых «арктусов» и о радиоактивной дряни, из которой ещё предстояло выделить кобальт.
— Нужна, — он крепко сжал руку Иджеса. — Ты давно работал с плазмой?
Скегги похлопал обоих сарматов по плечам и весело хмыкнул.
— Ренгер тесты у тебя принимал? — спросил он у Иджеса. — Тогда остаются стрельбы. Бластеры — в нашем тире, тяжёлое оружие — на подземном полигоне. На этой неделе потренируйся с новичками, будешь готов — позовём Гварзу, сдашь и начнёшь работать.
Гедимин, уже собравшийся, пока есть время до вылета, отвести Иджеса в лабораторию, показать чертежи и что-нибудь поручить, осёкся и растерянно посмотрел на Скегги.
— Сейчас он кто? — спросил он, кивнув на Иджеса. — Ликвидатор? Или ещё нет?
— Судя по скафандру — уже да, — ухмыльнулся Скегги, похлопав Иджеса по наплечнику. — Хорошая броня. Иджес пока не в штате. Вроде как испытательный срок. Может, он от нас через день сбежит. Не все приживаются.
Гедимин недовольно сощурился, но Иджес остался спокойным, только ухмыльнулся в ответ.
— Я работал с атомщиком, ликвидатор. Чем ты меня удивишь? Двадцатиметровым червяком?
— На разведке червяки обычно мельче, — буркнул Гедимин, вклиниваясь между Иджесом и Скегги. — Помещаются в пробирку. Как там твой детектор? Работает?
Иджес тронул пальцем лицевой щиток — за стеклом, мешая рассмотреть лицо, горели четыре жёлтых светодиода.
— Проверяю каждый день. Мне одного раза хватило, — его глаза на секунду потемнели. — Что там про плазму?
03 марта 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Гедимин приземлился на дно ложбины, в последний момент смягчив падение, и выпрямился, глядя, как вокруг оседает поднятый им снежный вихрь. Из «пурги» выглянул недовольный Вепуат, смахнул снег с лицевого щитка и проворно сунул в пробирку что-то белое, блестящее, с волокнистым хвостом и микроскопическими конечностями.
— Спугнул? — Гедимин проводил взглядом стаю зимних эфемеров, удирающую вверх по склону. Они были гораздо крупнее «снежных мышей», — какие-то мелкие хищники. «Где-то тут должны быть мыши,» — подумал сармат, глядя под ноги и виновато щурясь — после его приземления искать тут «мышей» или их норы было бессмысленно. Из-под снега торчал обрывок кожистой скорлупы с необычно разлохмаченным краем; Гедимин выломал его с куском льда и показал Вепуату.
— Органика. Пища для «мышей», — кивнул тот. — Сытное и тихое место. До потепления дюны будут кишеть эфемерами.
— На озере актинии встречались? — спросил Гедимин, которому на секунду стало не по себе. «Вернуться к побережью? „Мыши“ — ладно, но если эту тварь пропустим…»
— В Атабаске и без них тесно, — отозвался Вепуат, укладывая обрывок скорлупы в пробирку. — А вот здесь, по заливам и в отрезанных прудах… Смотри под ноги, ремонтник. Ты в последнее время задумчивый, и явно не о том.
Гедимин присматривался к ледяным складкам на пологом склоне — пока песок был рыхлым, ветер вздыбил его маленькими волнами, а быстрый перепад температур сделал их твёрдыми, как камень. Их гребни отчётливо напоминали ту плавную пульсацию, которую сармат нашёл в «дозиметрии Города Каналов», — одну из относящихся к реактору. Гедимин, забывшись, начал было сопоставлять высоту и протяжённость волн, но, услышав последние слова Вепуата, прервал расчёты на середине и угрюмо сощурился.
— Давай работать.
Он взял пробирку и наклонился, расчищая поверхность песчаного льда. Вепуат должен был отойти — в низине ещё хватало нетронутого снега и несобранных органических остатков, но вместо этого он придвинулся ещё ближе и остановился, внимательно разглядывая Гедимина. Тот озадаченно мигнул.
— Ты от нас уходишь? — спросил Вепуат. — Обратно к Маккензи? Надо было ожидать, — он совсем не дурак, он бы тебя так просто не отпустил…
— Чего⁈ — Гедимин неуверенно усмехнулся.
— Ты лучше скажи, — Вепуат уставился себе под ноги. — Мне ведь ещё напарника искать. И Иджеса я не возьму. Даже если попросишь. Пусть до Йигиса докапывается со своими гонками!