Он широко, почти по-«мартышечьи» улыбнулся. Ренгер сдержанно кивнул в ответ.
— Филк в совете? — вырвалось у Гедимина. Он тут же закрыл рот, но было поздно — улыбка «советника» моментально превратилась в оскал.
— А в Ураниум-Сити в совет по размеру набирают? — он недобро сощурился. Марцелл резко двинулся вперёд и опустил руку ему на плечо.
— Спокойно! Этот сармат ничего плохого не сказал.
Филк сердито фыркнул, но заговорить не успел — за стеной взвыла сирена, и вслед за ней вой и дребезжание раздались из-под потолка. Ликвидаторы вскочили. Гедимин развернулся к Марцеллу и филку — единственным, кто был без защитной одежды — и направил на них «арктус». Включить не успел — тревожные огни погасли, а вой сирены стал тоньше и пронзительней.
— Раненый в отряде, — выдохнул Марцелл, подбирая со стола передатчик. — Ядро Юпитера…
Медики появились быстро — сармата с безвольно мотающейся головой только-только успели вынести из глайдера и уложить на спину. Ренгер, отогнав помощников, вскрыл его броню. Сармат не сопротивлялся — лежал неподвижно, смотрел немигающим взглядом на тент над головой, и по его белому, слишком бледному лицу стекали струйки слюны. Гедимин, сунувшийся ближе к помосту, увидел слева на груди, чуть ниже ключицы, запёкшуюся корку оплавленного комбинезона. Он дёрнул за ткань, отделяя её от кожи — вдруг раскалённый скирлин ещё не прикипел, и ожог будет меньше? — но Ренгер, свирепо рявкнув, ударил его по руке. Сармат не шелохнулся, как будто не чувствовал боли.
— Разряд поймал, — услышал Гедимин подавленный голос кого-то из ликвидаторов. — Под ключицу… Что там сердце, бьётся?
— Жив, — коротко ответил Ренгер — и выпрямился, услышав вой медицинской сирены. — Разойдись! Медики!
— Разряд? — отрывисто спросил один из филков в белых комбинезонах, едва взглянув на раненого, и склонился над ним, взрезая ткань на предплечье. Подогнали гусеничную тележку, подвели под плечи, двое ликвидаторов перетащили сармата на механические «носилки». Пара инъекций сработала быстро — когда погрузка закончилась, раненый уже слабо шевелился и даже прошептал что-то в ответ на вопрос медика. Ликвидаторы, облегчённо вздыхая, расступились с дороги, Ренгер отошёл вытереть руки, по пути что-то спросив у Марцелла.
— Скхаа! — громко ответил тот. — Обычный налёт, ядро Юпитера… Надо же — разряд поймал… Устранили? Командир, к отчёту!
— Стая в полторы-две сотни особей, прорыв в районе северо-западной подстанции, — отрапортовал один из ликвидаторов, выдвинувшись из толпы; остальные, вернувшись к брошенному у ангара глайдеру, откинули заднюю стенку и принялись выкатывать что-то массивное, издалека похожее на переносной утилизатор. — Ликвидировано семнадцать, прорыв купола устранён, истрачено…
Гедимин, вполуха слушавший рапорт, вздрогнул и резко развернулся к Ренгеру — тот издал такой хищный вопль, что обернулись даже незнакомые ликвидаторы, а Марцелл растерянно замигал.
— Скхаа? Образцы есть? — с непривычным волнением спросил биолог, и его взгляд, качнувшись из стороны в сторону, остановился на утилизаторе. Командир отряда, удивлённо хмыкнув, указал на массивный бак с маркировкой «огнеопасно», «высокое напряжение» и «агрессивные среды».
— Трупы там, утилизируются… Какие образцы?
… — Предупреждать надо. У нас эти прорывы — по два в месяц. Когда уже уберут старые дизеля и все эти электросопли по всему куполу… — Марцелл досадливо поморщился. Ренгер, как показалось Гедимину, вовсе его не слушал — он чуть не по плечи влез во вскрытый утилизатор и копался в автоклаве, что-то выискивая в однородной розоватой массе. Ремонтник из-за его плеча посветил в утилизатор сканером. Скопления каких-то кальцинированных структур с большой примесью кремния ещё виднелись в общей каше, но прочность давно утратили и при попытке их достать развалились бы в руках. «Утилизатор же. Что в нём найдёшь⁈» — Гедимин с сочувствием посмотрел на расстроенного Ренгера, хотел положить руку ему на плечо, но решил, что лучше воздержаться.
— Понятно, — бесстрастным голосом сказал биолог, вытирая руки над автоклавом — ничего интересного он так и не выловил. — И более старых образцов…
Марцелл качнул головой.
— Не думал, что такая дрянь кому-то понадобится.
— Значит, прорывы бывают часто, — Ренгер, отвернувшись от утилизатора, задумчиво сощурился. — Видимо, колония где-то под боком.
Марцелл, закивав, жестом указал на открытую дверь штаба — туда уже стянулись все, кто выбежал по тревоге, а прибывший отряд покатил утилизатор в ангар, и только чужаки остались на солнцепёке ждать неизвестно чего.
— Даже знаем, где, — Марцелл поморщился. — Тут есть плато с пещерами — Меза Верде. Тысячи нор, вода, безлюдье… Тучи тварей над горой каждую грозу.
Ренгер, уже устроившийся за столом, озадаченно мигнул.
— За чем дело стало? Перекрытие ходов, газ, отстрел… Протокол, в общем-то, стандартный.
Марцелл тяжело вздохнул.
— Много дыр? — предположил Ренгер, задумчиво щурясь. — Фургон пиркенита, газ, огненный шквал?
Марцелл, пройдя от стены до стены, тяжело опустился на стул и досадливо поморщился.
— Способы мы и сами знаем. Макаки нас туда не пустят. Нечего и соваться.
Ренгер ошалело мигнул, и за ним невольно мигнул Гедимин — кажется, до сих пор он мало знал об отношениях «макак» с электрофагами…
— Что, эти твари тоже… особо охраняемые?
— Гора, — резко качнул головой Марцелл. — Там какие-то развалины тех времён, когда нас в проекте не было. Всё под охраной, ничего нельзя тронуть. Нас на подходах едва не пристрелили. Вот же идиотизм…
Гедимин молча кивнул. В голове роились вопросы, но он не знал, с какого начать, чтобы найти хоть какую-то логику. «Развалины. Держать под боком колонию электрофагов из-за старых развалин, которые никому не нужны… Tzaat hasulesh!»
— А стрелять по взлетевшей стае, хотя бы ультразвуком, эти охранники не пробовали? — вкрадчиво спросил Ренгер. Марцелл слабо усмехнулся — видимо, представил эффект ультразвуковой пушки на открытой местности.
— Не по их части, теск. Фауной они не занимаются. Колония… Она там, похоже, просидит, пока в округе будет пища. Скорей бы протянули сюда «прямой луч» — одной проблемой стало бы меньше!
Молчание затянулось. Гедимин тихо перебрался к стапелю и продолжил работу. В голове крутилось неясное воспоминание — что-то из давних, ещё довоенных времён. «Вспомнил. АЭС на священном озере. Были такие задачки на понимание традиций. Я их так и не решил.»
13 июня 17 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, Санта-Фе, гетто «Кенки»
Когда Гедимин проснулся, Ренгера уже не было. Наскоро умывшись и посмотрев в окно на раскалённое небо и пассажирский глайдер у сувенирной лавки, он спустился в комнату дежурных — и сразу же наткнулся на биолога. Точнее, даже на двух, — с Ренгером на лестницу вышел сармат в лёгком скафандре. Увидев Гедимина, он смущённо улыбнулся и провёл ладонью по лбу. Вид у него был усталый и сонный.
— А, ты проснулся, — довольно хмыкнул Ренгер, взглянув на ремонтника. — Вовремя. Надо взять несколько кернов костного материала. Поможешь?
Гедимин кивнул, про себя порадовавшись, что занятие нашлось сразу же, и не придётся мучительно думать, как развеять скуку. Пока Ренгер говорил, второй сармат успел ещё раз потереть лоб, ненадолго зажмуриться и разок зевнуть в респиратор. «Правда, что ли, двое суток просидел над инкубатором? Биолог, мать моя пробирка…» — Гедимин недовольно сощурился.
— Спать иди, — буркнул он, тронув сармата за плечо. — Наверху матрас свободен.
Сармат растерянно мигнул, и взгляд его даже прояснился — на пару секунд, не больше.
— Идём-идём, — поторопил Гедимина Ренгер. — Мы говорили о крысах. Что у вас с образцами?
— Крысиные черепа, да-да, — отозвался сонный биолог. — Популярный товар… Мелкие расходятся влёт — мы сразу сдаём их в лавку. Зайдите туда, если интересуетесь. Крупные берут реже, мы держим их у себя, пока не придёт заказ. Черепа крыс, крупных рапторид, экзотов…
Он прикрыл ладонью респиратор и щёлкнул дверным замком. За дверью был широкий коридор, упирающийся в пустые стапеля, но сармат сразу же свернул направо, в отнорок, наполовину занятый закрытым стеллажом под самый потолок. Направляющие стеллажа были обклеены цветными стикерами с надписями от руки — название трофея, размеры и вес, дата добычи. Где-то стикеров не было, но виднелось белесое пятно — накопившиеся остатки клея, — бумажки переклеивали так часто, что счищать грязь было некогда.
— Крысы, — вслух прочитал местный биолог. — Вот, пожалуйста. Здесь чёрный гигант, добыт седьмого февраля. Дорогие образцы лежат, бывает, по году… Доставайте, смотрите, — они все совершенно чистые.
Череп, вынутый Ренгером из ящика, был сорока сантимеров в длину; на верхней крышке Гедимин заметил следы склейки, широкий ветвящийся шов — похоже, голову крысе раскололи пополам и потом долго маскировали отсутствие костного вещества. Ренгер повертел лакированную кость в руках, задумчиво похмыкал, перевернул заклеенной крышкой вниз.
— Никто не будет против, если мы возьмём керн? Вот тут, у отверстия, где не так заметно.
Биолог пожал плечами — его снова клонило в сон.
— Сколько угодно. На нижнюю часть редко смотрят. Ну, я вам ещё нужен?
— Иди спать, — буркнул Гедимин. — Дальше разберёмся.
…Работа шла быстро — кость поддавалась легко, хотя черепа у крыс были толстые, но без неожиданных вкраплений вроде металлизированного или кремнезёмного слоя. Ренгер раскладывал керны по ячейкам контейнера. Когда мест не осталось, он жестом велел Гедимину остановиться и продолжил подписывать этикетки. Ремонтник, уже потянувшийся к стеллажу за новым образцом, осмотрел буровую коронку («пока можно не менять…»), убрал инструменты в перчатку и встал рядом, пересчитывая образцы, неотличимые друг от друга, и думая, чем Ренгера так зацепили эти крысы. «Фауна как фауна. Ладно бы электрофаги. Там, и правда, непонятно — как они растягиваются, и как можно строить клетки из электричества…»