— У наших крыс — две линии предков. То, что мы сейчас видим, результат их смешивания. Две очень чёткие линии. Смотри сюда.
Он подвинулся, пропуская Гедимина к микросканеру.
— Такое надо проверять на самых мелких особях. «Бурые разведчики», недифференцированная масса без постнатальных мутаций. В идеале надо смотреть на детёнышах, даже эмбрионах, но… — Ренгер досадливо поморщился. — Не хватало мне здесь ещё зверинца. Сохранные трупы «бурых разведчиков» получить трудно, но кое-что видно и на костях. Вот, смотри, — это особь из Санта-Фе.
Гедимин озадаченно мигнул. Нет, кость он видел, и в микроскоп, и так… но что хотел показать ему биолог?
— Обратил внимание? — нетерпеливо спросил Ренгер, заменяя образец под сканером. — Толщина черепной крышки. Внутренние борозды… Видишь, как утолщается кость? А это образец из Старшедс. Ну?
Гедимин снова мигнул.
— Не понимаю, — признался он. — Две линии… и что?
— Ну, ты хотя бы их разглядел, — пробормотал Ренгер, отодвигая сармата от микроскопа. — Уже неплохо. Они сильно перемешались, но их ещё видно. Две разные мутации и, скорее всего, два мутагена. Первая линия усиливается к югу, вторая — к северу. Особи из южной ветви более агрессивны, сильнее физически… видишь выемки на костях? Это опоры для мышц. У этой линии их вдвое больше, чем должно быть. А это вторая… видишь, где кость утончается? Это не два осколка — тут, между ними, были хрящи. Хрящевые швы у взрослой особи. С таким черепом пролезешь в любую щель.
Гедимин покосился на листок. Там, где ещё можно было что-то разобрать, он разглядел участок цепи ДНК — два участка, нарисованные рядом. Некоторые элементы Ренгер выделил красным.
— У первой линии — толстые кости и мощный челюстной отдел при небольшом мозге, — биолог, заметив его взгляд, отобрал листок и перевернул другой стороной. — Вторая грацильна, челюсти небольшие. Зато очень объёмный мозговой отдел. Разница — до двадцати процентов. Похоже, должны были возникнуть два разных вида. Интересно, что удерживает их от взаимоистребления…
Гедимин задумчиво сощурился.
— Их и было два, — сказал он. — Два эксперимента. Опыты Штибера с омикрон-лучами на юге… а здесь развлекался Домициан. Говорил я ему — следи за крысами…
Ренгер мигнул — а затем его глаза вспыхнули нехорошим огнём.
— Повтори ещё раз, — потребовал он, вцепившись в плечо Гедимина; листок с записями скомкался, но биолог не обратил на это внимания. — Что ты знаешь про эксперименты?
«Скафандр он не порвёт,» — напомнил себе ремонтник, но ему всё равно стало не по себе. «Чего так дёргаться из-за дурацких мутантов⁈»
— Когда ирренций исследовали, — медленно проговорил он, глядя Ренгеру в глаза, — ещё там, в Лос-Аламосе — там тоже были биологи. Один такой, Штибер, засунул живых крыс в омикрон-поток. Почти все сдохли, но выжившие размножились. Он их облучал, пока не вывел устойчивую породу. Какие-то макаки, студенты, влезли в лабораторию. Твари разбежались. Конар мне тогда писал — мол, если увидишь, не убивай, отправь в Лос-Аламос. Ну, теперь-то незачем — они уже там…
Он неловко ухмыльнулся. Ренгер слушал, не шевелясь, даже взгляд не отвёл.
— Вот оно что… Ты стоял у истоков, — биолог ухмыльнулся в ответ и медленно убрал руку с его плеча. — Понятно. А что с Домицианом? Кто он?
Гедимин изумлённо мигнул — он как-то привык, что все всех знают, один он стоит в стороне. «Разве не ты мне говорил… а, не ты. Иджес. А с тобой он биологию, наверное, не обсуждал. Или думал, что ты и так в курсе…»
— Домициан Марци, биолог, медик, — Гедимин пожал плечами. — Работал в «Гекате»… Но это было ещё до «Гекаты». Здесь, в Ураниум-Сити. Он заказал живых крыс и облучал их «сигмой». А потом они удрали. Просочились сквозь решётки. Что ты говорил про хрящи в черепе?..
Ренгер прошептал что-то по-сарматски.
— Вот, значит, кому мы обязаны… — он резко вскинул руку и схватил Гедимина за плечо. — Раньше сказать не мог⁈ Я полгода копаюсь в дохлых крысах…
Гедимин мигнул.
— Ты не спрашивал. Я-то откуда знаю, что ты там копаешь… — он осторожно отцепил руку Ренгера от своей брони и поймал измятый листок. — Не думал, что эти твари выживут. И расползутся по всему континенту. И про этих, размером с макаку, речи не было…
Ренгер криво ухмыльнулся.
— Процесс запустили, и он идёт. Значит, излучение ирренция… два разных излучения, — он аккуратно разгладил листок и прикрепил к столу. — Интересный вышел опыт. На чём бы его повторить…
Гедимин на всякий случай отодвинулся. Ренгер хмыкнул.
— Думаю, природа уже повторила. Что ж, нам остаётся наблюдать… Не помнишь никаких подробностей по довоенным опытам? Если что — мне было бы интересно.
…«Роберт Кристиан Штибер», — прочитал Гедимин на открывшейся странице, окружённой траурной рамкой. «Годы работы…»
— Мёртв, — он, не дочитывая, отключил смарт — под рёбрами неприятно заныло. — Первый год после войны. Люди — непрочные существа.
— Досадно, — пробормотал Ренгер, угрюмо щурясь. — Но следовало ожидать. А в целом ты прав — крыс уже везде полно, и везти их в Лос-Аламос незачем. Разве что вопрос названия…
Гедимин резко качнул головой.
— Моджис нашёл их, верно? Когда они уже стали… такими, какие они сейчас. Значит, это его вид. Его открытие. У людей их и так достаточно.
06 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— А Иджес всё ещё расстроен, — задумчиво сказал Вепуат, перебираясь из-за оружейной стойки на пустой стол рядом с Гедимином. Мебель в штабе ликвидаторов была прочная — столешница даже не хрустнула под весом сармата в тяжёлой броне.
Гедимин пожал плечами.
— С ним всегда так. Успокоится.
Иджес давно уехал откачивать воду из урановой шахты, и Гедимин надеялся до вечера ничего не слышать ни о гонках, ни о пилотах, ни о проигранных деньгах. «Что удивляет,» — думал он, рассеянно чиркая по обрывку бумаги, — «то, что есть другие спорщики. Иджес такой не один. Кто-то спорит на деньги, какая „макака“ быстрее водит глайдер. Надо же было додуматься…»
Под потолком коротко рявкнула сирена. Ликвидаторы, замолчав, зашевелились, кто-то потянулся за оружием.
— Странные мёртвые животные в Айви Спрингс, — объявил вслух Скегги, выходя на середину комнаты. — Пара на выезд?
— Я еду, — буркнул Ренгер, выбираясь из-за стола. От микроскопа он оторвался с явной неохотой — после рассказа Гедимина он не только не забыл об изучении крыс, наоборот — он, кажется, собрался пересчитать все атомы в образцах их костей.
Гедимин следил за Ренгером, пока тот брал у Скегги ориентировку, и зашевелился было, когда тот пошёл к двери, но Ренгер молча прошёл мимо, не глядя на сармата, тронул за плечо одного из ликвидаторов, успевших взять оружие, и они вдвоём вышли за дверь. Гедимин мигнул. Скегги, встретив его растерянный взгляд, развёл руками.
— Это у него надолго. Жди, рано или поздно отмякнет.
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Гедимин-то при чём⁈ Если Ренгер не спрашивал его о крысах, откуда он-то мог знать…
Скегги жестом прервал его речь и щёлкнул по наручному передатчику, отмечая принятое задание. Гедимин, пожав плечами, развернулся было к испорченному чертежу, но под потолком снова рявкнуло.
— Моя очередь, — Вепуат, не дожидаясь объявления, проворно спрыгнул со стола, но Скегги, вчитавшись, насмешливо фыркнул.
— Отбой! У нас гости. Атанек и Майлог вернулись.
Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь, а вспомнив, настороженно сощурился, вместе с креслом разворачиваясь к двери. «Вернулись. У них снаряжение. Три месяца среди „макак“. Сколько же там теперь ремонтировать, мать моя колба⁈»
Сармат в тяжёлом скафандре перешагнул порог и поднял руку в приветственном жесте. Ликвидаторы, выбравшись из углов, помахали в ответ, выжидающе глядя на пришельца. Первым вошёл Атанек, за ним — Майлог; едва ступив на порог, он развернулся, втаскивая за собой самоходное устройство на трёх колёсах. Гедимин разглядел выдвижные опоры, рассчитанные на немалый вес, и раскладную конструкцию, но вникнуть в её смысл не успел — Скегги подошёл поздороваться, и грохот скафандров отвлёк сармата от изучения механизма.
— Живые? — спросил Вепуат, радостно ухмыляясь. Гедимин скользнул настороженным взглядом по броне Майлога — на вид всё было в порядке, пластины не выпали и не деформировались, а верхний слой обшивки, с парой незначительных царапин, приятно поблескивал в свете ламп.
— Много поломалось? — спросил он. Сарматы, переглянувшись, дружно фыркнули. Майлог снял с заплечных креплений огнемёт, небрежно бросил на стойку перед Гедимином и щёлкнул пальцами, подзывая трёхколёсного робота. Атанек, покосившись на него, шёпотом выругался и двинулся к двери, чтобы через несколько секунд вернуться с таким же передвижным механизмом. Робот Майлога уже выдвинул опоры и расправил складную конструкцию; сармат расставил руки, прислоняясь к ней спиной, и фиксаторы обхватили его конечности и пояс, оставив спереди широкие просветы. Вскрыв броню, Майлог выбрался наружу, а скафандр остался на передвижном стапеле. Сарматы, столпившиеся вокруг, удивлённо захмыкали.
— Забавная штука, — сдержанно сказал Скегги. — И у тебя, Атанек, такая же? Макаки расщедрились на снаряжение? Взял в аренду — или так, привёз похвастаться?
Майлог ухмыльнулся.
— Это теперь моя собственность. Поощрение за хорошую работу. Ну, и мы ещё купили кое-что с собой. Там с этим проще…
Атанек тоже выбрался из скафандра и теперь отвязывал от передвижного стапеля какие-то свёртки, слишком объёмные, чтобы влезть под броню. Гедимин скользнул по ним взглядом и снова уставился на Майлога. Он не сразу понял, что с сарматом не так.
— Зачем оделся, как мартышка?
Вепуат укоризненно ткнул его кулаком в плечо. Майлог насмешливо фыркнул, поворачиваясь к нему лицом. Теперь Гедимин хорошо видел принт на его «куртке» — необычно тонкой, с нелепо короткими рукавами, почему-то болтающейся отдельно от штанов. На груди сармата красовался взрывающийся «Феникс».