— Джед, не молчи, — прошипел под ухом Кенен. Гедимин с вялым удивлением покосился на него — он совсем не ожидал, что Маккензи вылезет из-за экранирующих барьеров. «Не отвлекайся,» — одёрнул он себя. «Анализируй…» Он покосился на экран наручного сканера. «Содержание ипрона — в пределах норм. Кеззий — в пределах норм. Уран…»
— Что? — вскинулся Кенен, услышав из-под шлема Гедимина сдавленное шипение.
— Ничего не понимаю, — отозвался тот. — Твэл не отравлен. Всё в норме. Где мощность⁈
Кенен нервно хихикнул.
— Джед… Тебя позвали, чтобы ты это выяснил, ты помнишь? У меня спрашивать не надо!
Гедимин досадливо поморщился. «Нашёл время для шуток! Мартышка драная… И всё же — что с этим грёбаным альнкитом⁈»
— Второй твэл, — сухо скомандовал он, отвернувшись от Кенена. «Проверить краевые стержни. Если отравлены только они — могут блокировать поток. Куда-то же он делся?»
…Поле сканера погасло. Гедимин выходил из опасной зоны последним и слышал, как шипят пневмозатворы, и гудят, сдвигаясь, экранирующие плиты — в такт гулу внутри черепа. «Ничего не понимаю,» — повторял про себя сармат, пытаясь ухватить за хвост хоть одну дельную мысль. «Ничего не понимаю…»
— Джед, — Кенен толкнул его кулаком в бок и указал себе под ноги. — Спускайся. Тебе откроют коридор. Иди внутрь, говори с этой тварью. Я прикажу не мешать.
Гедимин ошалело мигнул.
— Что?
— Не строй из себя дурака, — огрызнулся Кенен. — Ты знаешь, о чём я. Альнкит исправен, верно? Топливо тоже в порядке?.. Иди внутрь. Или найдёшь, что сломалось, или… договоришься.
Он прижал палец к виску, выразительно глядя на Гедимина. Тот снова мигнул, быстро огляделся по сторонам, — филки обогнали их в коридорах, никого из посторонних рядом не было.
— Свяжись с Гварзой, — буркнул он, разворачиваясь к спуску. — Пусть перечитает инструкции. Не всё решается… разговорами.
Ему показалось, что Кенен ухмыльнулся, но останавливаться он не стал. Уже внизу, у открывающегося гермошлюза, он замедлил шаг и поднял руки, отодвигая височные пластины. «Сейчас я пройду за экраны, и оно меня увидит. Жаль, оно не может изъясняться понятно…»
Он почувствовал тёплые нити на лице, едва шлюзовая камера открылась в «горячую» зону. Накопительные сборки — кольчатые колонны под потолок — вращались, поглощая излучение; на чёрные обсидиановые «щиты» в коридорах оттока было больно смотреть — даже они светились нестерпимо ярко, и без затемнённой пластины на глазах Гедимин не сделал бы и шага. Тонкое волокно тронуло висок и затрепетало, излучая жар. Сармат криво ухмыльнулся.
— Ты здесь, — он шагнул в сторону, высматривая открытый коридор. Все барьеры были убраны, зелёный свет тёк свободно; казалось, он заполняет проход от стены до стены, как сияющий туман. Новые волокна легли на кожу, от висков протянулись к скулам, лбу, сплелись на макушке. Они дрожали, и из-за них рябило в глазах. На мгновение Гедимину стало не по себе; он поднял взгляд на сияющие колонны активной зоны и беззвучно усмехнулся. «Как там сказал Гварза? Дикарский ритуал?»
— Что у тебя тут случилось? — спросил он вслух, внаклонку пробираясь по коридору оттока. Касаться стенок не хотелось — отчего-то ему мерещилось, что они раскалены добела, и он вздрогнул, нащупав холодную поверхность.
— Почему упала мощность? — спросил Гедимин, выпрямившись во весь рост уже в активной зоне. В наушниках выла вентиляция — насосы работали в полную силу, охлаждая нагретые твэлы. Дозиметр замигал, предупреждая, что очередной диапазон измерения пройден. Гедимин озадаченно сощурился на экран. «Интенсивность… нормальная интенсивность. Чуть ниже, конечно, но… а, вот ещё выросла, растёт дальше…»
Пожав плечами, он осторожно тронул ладонью ближайшую сборку. Затихшие было волокна на лице разом дрогнули и затрепетали, как потревоженная струна. Гедимин хмыкнул.
— Всё вроде работает, — сказал он, чувствуя себя довольно глупо. — Видимо, датчики сбоят. Но это уже не по моей части. Схожу наверх, скажу, чтоб заменили. Ты тут сиди спокойно, ладно? Айзек вернётся — я его сюда пришлю.
Волокна снова дрогнули — и, быстро отлепляясь от кожи, одно за другим исчезли. Когда Гедимин, пригнувшись, нырнул в коридор оттока, ни одного «щупальца» на его лице не было, а в наушниках верещал тревожный сигнал дозиметра. Сармат сверился с ним на ходу, — реактор набрал штатную мощность, но в «надкритику» всё же не вывалился. Облегчённо вздохнув, Гедимин повернулся к открытому коридору, поднял руку в прощальном жесте и пошёл, уже не оборачиваясь. «Про датчики скажу. Маккензи, небось, опять сэкономил. Он это любит,» — думал он, отгоняя тревожащие мысли о том, что дело вовсе не в датчиках — и что неисправные датчики он заметил бы ещё до спуска…
— А ещё идти не хотел, — Кенен хлопнул Гедимина по плечу и радостно оскалился. — Может, тебя там, внутри, поселить?.. Ладно, пошутили — и хватит. Иди работай, Джед. Я пока тут побуду. Посмотрим, как дальше пойдёт.
Он недоверчиво сощурился на мониторы. Гедимин проследил за его взглядом и растерянно покачал головой — показатели, и по «омикрону», и по «сигме», пришли в норму, и уже ничто не намекало на недавнее падение мощности. «Датчики ни при чём,» — от этой мысли неприятно холодело в груди. «Это существо. Оно меня искало. Оно… похоже, оно почувствовало неладное во время той вспышки. Мысли или ощущения…» — сармат досадливо сощурился, представив, что мог «услышать» в те минуты чуждый разум. «А потом мы подняли экран, прервали контакт, и оно… встревожилось, что ли? Мать моя колба… Насколько было спокойнее, когда реакторы не оживали…»
Иджес осмотрел Гедимина с ног до головы, ткнул в него «щупами» дозиметра — и только затем, недоверчиво щурясь, пропустил за стену защитного поля.
— Что там было? Без взрывов обошлось?
— Датчик засбоил, показал ерунду, — отозвался Гедимин, старательно изображая досаду. — Маккензи экономит на оборудовании, а потом ко мне бегает. Иди спать, Иджес. Работы сегодня не будет.
— Да уж какая работа! — шумно вздохнул механик. — Спать?.. Тогда смени меня у мониторов. Мало ли, что сработает, пока я в отключке.
…В одном контейнере синтез ирренция шёл быстрее, в другом — медленнее, но ни там, ни там он не прекращался, хотя «стартовую» пульсацию Гедимин отключил три часа назад. Просовывая руку под защитное поле, он чувствовал пальцами слабое тепло — ничего похожего на отдельные нити или волокна, просто ровное мягкое излучение. «Это ещё вещество или уже существо?» — лениво думал он, записывая очередные показания приборов. «А сами реакторы? А вон тот, пока необлучённый, — он будет отдельным существом или частью того, что сверху? И как они поладят?.. Сюда бы биолога — из тех, кто по живым зверькам, а не по чучелам. От Ренгера проку не будет…»
16 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Да нет там уже кислорода!
Иджес выглянул из-за монитора и нетерпеливо замахал Гедимину, но тот качнул головой и остался рядом с работающим насосом и газовыми датчиками. Крышка реактора, возвращённая на место уже со встроенным излучателем, была закрыта герметично — на четыре месяца, до полной разгрузки, если что-нибудь непредвиденное не заставит вскрыть её раньше.
— Нет там кислорода, иди уже!
Сармат отключил насос и, покосившись на потолок, медленно поднял руку, прорезая в защитном поле аккуратное отверстие и заворачивая края книзу — так, чтобы они упёрлись в крышку реактора. Дозиметр замигал, показывая резкое усиление сигма-излучения, и погас — фон снова выровнялся.
— Думаешь, надо? — Иджес с сомнением посмотрел на новое отверстие. Гедимин пожал плечами.
— Вреда не будет. Ну что, запускаем?
Излучатель включился, и на мониторе замелькали, меняясь, цифры, — сквозь толщу сырья прошли первые «пусковые» пульсации. Гедимин следил за ними, вполглаза посматривая на свой дозиметр — он показывал внешний фон, проявления «жизни» энергостанции. Кто-то глазел на него сверху, с арочных сводов, и, быстро подняв взгляд, сармат почти успел заметить какое-то движение и свет. «Растёт,» — он задумчиво сощурился на монитор. «Развивается. Скоро покажется во плоти.»
— Есть! — Иджес ткнул пальцем в строку, отмеченную буквой «n». Счётчик нейтронов среагировал первым. Гедимин перевёл взгляд на защитное поле — оно заметно потемнело, будто покрывшись изнутри чёрной пылью.
— Работает, — признал он, посмотрев на индикатор омикрон-излучения — здесь, по новым правилам, отмеченный буквами «ЭМИА». Интенсивность понемногу росла.
— Температура в норме, — Иджес покосился на термодатчики. — Сорок тонн… Это, наверное, надолго. Мне сесть к пульту?
— Пока я послежу, — Гедимин опустился в кресло и потянулся к рычажку, отключающему излучатель. — Займись дронами.
— Кенену надо сообщить, — нерешительно сказал Иджес, оглянувшись на реактор. — Что эта штука заработала…
Гедимин недовольно сощурился.
— Подожди. Это всегда успеется.
…На часах было полтретьего — полтора часа с момента запуска; реактор работал — защитное поле рябило от разлетающихся нейтронов. Их было немного — может, только каждый двадцать пятый преодолевал первый барьер, но и этого хватало, чтобы припорошить экран чёрной «пылью». Гедимин переделывал чертёж, добавляя нейтронностойкий слой в каждый агрегат, на которых планировалось перерабатывать «готовый» металл, и думал про себя, что облучённое нейтронами железо рано или поздно начнёт распадаться. «Хорошо хоть, оно не альфа-активно. Не придётся стравливать гелий, и реактор не раздует…»
— Работает? — Иджес выглянул из-за перегородки, пряча за спину полусобранный дрон, как будто щит управления мог его облучить.
— Угу, — отозвался Гедимин. — Процесс ускоряется. Надо отследить, когда выйдет на плато… или пойдёт на спад.
— А-а, — протянул механик, думая о чём-то своём. — Тут скоро Фланн появится. Я напишу ему, ладно?
— Как хочешь, — ответил Гедимин — его пока занимал только реактор. Кажется, «хранитель» реагировал на него спокойно — никаких подозрительных пульсаций, повышенный, но ровный фон…