Когда приходил Фланн, и получил ли он письмо Иджеса, Гедимин не заметил — но не прошло и часа, как в коридоре послышались быстрые шаги. Кенен Маккензи вышел из-за перегородки и, не дождавшись внимания, громко кашлянул. Гедимин покосился на него и хмыкнул — из кармана, приподняв нагрудные пластины скафандра, торчал дозиметр.
— Запустилось? — Кенен смерил реактор подозрительным взглядом и развернулся к монитору. — Ага, вижу, растёт. Неплохо сработано, Джед! Всё-таки образование не пропьёшь. Что теперь скажешь? Когда первая выгрузка?
Гедимин пожал плечами.
— Пусть работает. Через три месяца накопится примерно центнер, через полгода — чуть больше двух…
Кенен, сощурившись, прижал палец к виску.
— Центнер… То, что нужно, Джед. Через три месяца начинай разгрузку. Мне нужен металл, чем быстрее, тем лучше.
Гедимин молча сунул ему чертежи перерабатывающей линии. Кенен пробежал их взглядом и кивнул.
— Паять и варить будешь сам, но материалы подгоним. Стало быть, на выходе у нас ещё и едкий натр?
Гедимин мигнул — пока он не задумывался, на что будут годны отходы от переработки.
— Он может фонить, — предупредил он. — Внутри — «наведёнка».
Кенен отмахнулся.
— Будет — заметим. И меевые фильтры никто не отменял… Знаешь, какой расход этого натра на все ваши ликвидаторские дела? Одного тебя пока отмоешь…
Гедимин сердито фыркнул.
— Ладно-ладно, — Кенен примирительно улыбнулся. — Хорошая работа, парни. И мой проект оказался неплох, хоть я и не атомщик. Буду заходить к вам, присматривать за ним. За пульт, конечно, не сяду — времени нет… Может, принести вам нормальной еды? Говорят, напряжение вкусовых рецепторов полезно для мозга…
— Нормальной — это «мартышечьей»? — Гедимин сузил глаза. — Откуда у тебя вкусовые рецепторы?
Он покосился на Иджеса — тот хмурился, но, кажется, не из-за еды.
— Если мы отработали, так мы пойдём? — сказал механик. — Три месяца сидеть у пульта — с этим и филки справятся. Найди двух-трёх, а у нас с атомщиком своя работа есть.
Кенен скривился.
— Ваша работа подождёт. Со Скегги я договорюсь. Здесь вы нужнее. Джед, скажи, — за этой штукой нужен присмотр? Она ещё новая, может устроить всякое…
Гедимин кивнул — тут спорить было сложно.
— Пусть Иджес уходит, — предложил он. — Я останусь. Дашь мне двух филков на смену. Иджес всё равно… не очень разбирается в реакторах.
Иджес фыркнул.
— Так не годится, парни, — замотал головой Кенен. — На первый цикл сажать посторонних филков… Придётся вам обоим потерпеть до декабря. Я вам поищу толковых сменщиков, но пока — вся надежда на вас. Не грусти, Ис! Запчастями для дронов я тебя обеспечу.
Глаза Иджеса слегка посветлели. Гедимин задумчиво сощурился. «До декабря… Самое время заняться опытами. Через пару месяцев, когда на Луне всё уляжется, пополнить запасы ирренция — и тогда…» — он бросил быстрый взгляд на массивный ствол сфалта. «Проверить критическую массу — может, хватит трёх килограммов? Это ведь совсем немного…»
19 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Вот эти записи,» — Гедимин провёл по листкам две красные черты, выделяя скопированные от руки строчки. «Вот эту я знаю — сам наткнулся на похожую. Она „выдавливает“ из накопителя энергию. К чему остальные — будем разбираться.»
Он закрепил листки над столом, прикрыв их защитным полем, и высыпал в самодельную кювету мелкие, но тяжёлые «стекляшки» — образцы энергонакопителя. Все они были «пусты» — сармат разрядил их после давнего эксперимента, да так и не собрался зарядить ещё раз.
«Ирренций нужно вытащить на базу. Хоть в собственных костях,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь, пока разделял излучатель на источник пульсирующей «сигмы» и «зарядник» — трубки с обсидиановыми линзами, источники омикрон-квантов. «Без ирренция — не работа. Сколько времени потеряно…»
Он начал с проверки «выдавливающей» пульсации — она немного отличалась от вычисленной им самим, и Гедимину было слегка не по себе, когда он направлял настроенный излучатель на подзаряженный образец накопителя. И анализатор, следящий за формой молекул, и дозиметр, улавливающий исходящие омикрон-кванты, — всё было наготове, разложено и закреплено, и частично прикрыто на случай взрыва с разлётом осколков — от накопителя всего можно было ждать. Когда дозиметр зафиксировал выброс «омикрона», Гедимин шумно выдохнул — почти на минуту он просто забыл, что нужно дышать. Он погасил излучатель — выброс прекратился, мгновенно, как по сигналу.
«Здесь я угадал,» — сармат подчеркнул проверенную запись и едва заметно усмехнулся. «Моя немного хуже. Ну так у меня и не миллионы лет опыта… Ладно, идём дальше. Вот эта пульсация — для чего она? Зарядка, разрядка, обмен?»
Он вынул линзы из ирренциевой трубки — несфокусированный источник излучения лучше было ослабить — и потянулся за «пустыми» накопителями. «Проверим, как она влияет на процесс поглощения…»
27 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
За спиной Гедимина жужжал дрон, и он, следя за перетеканием энергии от накопителя к накопителю, невольно прислушивался к навязчивому звуку. Дроны в лаборатории жужжали часто — Иджес, изнывая от скуки и борясь с одолевающей тревожностью, собрал уже не то пять, не то шесть механизмов и постоянно гонял их по коридорам. Пока реактор вёл себя спокойно, Гедимин не одёргивал напарника — он и сам надолго вставал из-за монитора, полагаясь на аварийную сигнализацию.
«Висит на месте,» — определил по звуку сармат; дрон жужжал уже больше минуты, и это начинало раздражать. «Давно висит. Прилип?»
— Тренируешься? — лениво спросил он, разворачиваясь к Иджесу. Тот, выключив аппарат, подставил под него ладонь и, поймав дрон на лету, повертел в руках.
— Тормозит на разворотах. Надо бы ускорить…
Гедимин покосился на анализатор. «Нет эффекта. Ладно, сделаем по-другому…» Он поддел когтем разряжаемый накопитель, вынимая его из-под пульсирующего луча, и передвинул туда заряжаемый. «Может, так сработает. Уран и торий, сколько же возни из-за того, что все инструкции у Гварзы…»
— Тихо тут у тебя, — заметил Иджес, подойдя к столу. — Ничего не взрывается.
Он остановился перед вывешенным на стену списком пульсаций. Свободного места на листке оставалось немного — всё было занято подчёркиваниями почти под каждой строчкой и значками-пометками Гедимина. «Галок» было мало — всё больше вопросительные знаки, иногда — по два-три рядом.
— Накопитель и не должен взрываться, — угрюмо отозвался Гедимин, отметив про себя, что заряжаемый образец на излучение тоже не реагирует. Единственный эффект, который он наблюдал, — отсутствие зелёных бликов на защитном поле. «Концентрирующий сигнал? Проверить…» — он коснулся переключателя, перекрывая поток сигма-квантов.
— Много вопросов наставил, — заметил Иджес, кивнув на листок. — Эти штуки — ненужные?
— Нужные, — Гедимин нехотя отвлёкся от анализатора. — Но, видимо… не от этого механизма запчасти. Я ищу то, что про накопитель. А им, контактёрам, давали всё сразу. Было бы хоть видео — было бы понятнее: вот инженер держит твэл, значит, этот кусок про твэлы. А тут он взял накопители…
Гедимин тяжело вздохнул и мысленно поставил ещё один знак вопроса. Блики на защитном поле так и не появились — видимо, дело было не в пульсации.
— То есть, ты вообще не знаешь, про что эти… штуки? — Иджес недовольно сощурился. — Так долго можно копаться.
— Гварзе это скажи, — отозвался Гедимин. — Мне кажется, он вообще не хочет ничего выяснять. Атомщик, м-мать моя пробирка…
Сердито фыркнув, он встал и подчеркнул очередную строку в списке, поставив рядом вопросительный знак. «Концентрация?» — приписал он и снова сел, привычным движением вскрывая корпус излучателя. «Следующая запись…»
02 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Уверен?
Глаза Иджеса были скрыты под затемнённым щитком, но Гедимин всё равно чувствовал его страх — он звучал даже в коротком вопросе. Сармату и самому было не по себе, и чем меньше времени оставалось до эксперимента, тем сильнее сдавливало грудь. Равнодушным оставался только дрон — снабжённый излучателем, он бесцельно кружил под потолком. Гедимин щёлкнул пультом, подзывая аппарат к себе.
— Тебе лучше близко не стоять, — вместо ответа сказал он Иджесу. — И я опознавательные замажу. Камеры там есть, и сигнал передать они успеют. Не хватало засветиться…
— В ядро Сатурна камеры, — отозвался Иджес. — Не боишься выйти на отряд экзоскелетчиков? Там, небось, вся Луна бегает кругами — после такой-то диверсии!
Гедимин слабо ухмыльнулся.
— На Луне не так много экзоскелетов. Если кто-то и маячит снаружи… ну, пусть он там и остаётся.
Он покосился на экран передатчика. Эти данные — фрагмент снимка кратера Пласкетт, максимально увеличенный и изученный до миллиметра — следовало, конечно, стереть… но у Гедимина ещё были на них планы.
— Дрон постараюсь вытащить, — пообещал он Иджесу, но тот только махнул рукой, пробормотал что-то грустное и быстро, не оглядываясь, пошёл к непрозрачному экрану, прикрывающему пульт и мониторы. За другим экраном остался реактор, за третьим — временно свёрнутая «лаборатория» из стола, тройки штативов и стопки кювет. Гедимин огляделся по сторонам, проверяя, что случайный наблюдатель сможет увидеть через два портала, и поднял излучатель, «прицеливаясь» в пустоту. «Ter, du, un… attahanqa!»
Он залёг сразу же, как за тускнеющим кольцом открытого портала вспыхнула первая точка открывающегося. Дрон пролетел сквозь оба кольца, и сармат увидел вспышку и услышал писк передатчика — первый сигнал был получен. Гедимин схватился за пульт. Пальцы плохо слушались, дрон дёргался и стрелял не туда, но через несколько секунд за порталом стало «тихо». Аппарат выплыл обратно в лабораторию, покачиваясь и дымясь — луч охранной турели ударил по корпусу вскользь, проплавив борозду в обшивке. Гедимин высунул в портал «щупы» сканера, довольно хмыкнул — и, больше не тратя времени,