гер отодвинул дверь и остановился на пороге.
— Я заделаю прорези, — виновато пообещал Гедимин. — Закончу тут и…
— Ты их глубину мерил? — перебил его на полуслове Ренгер. Гедимин мигнул.
— Там не было никаких конструкций, — быстро сказал он. — И коммуникаций тоже. Я проверял. Если что…
Ренгер резко мотнул головой.
— Восемь метров сквозь гранит! Каждая линия — один заход, так? От стены до стены?
Гедимин нехотя кивнул. Ему было досадно. Полосовать гранит плазменным резаком — это развлекало, но смысла практически не имело — важнее было отрегулировать мощность, чтобы снова вести плазменную сварку, не прорезая насквозь заготовку, руку и два соседних здания. Вот с этим-то и были проблемы.
— Показывай, — отрывисто приказал Ренгер, опираясь двумя руками на стол. Гедимин покосился на термодатчики, нехотя отсоединил кабель и со сфалтом в руках выбрался к огневому рубежу.
В этот раз сопло пришлось сильно наклонить — нетронутого места в туннеле осталось немного. Ослепительно-белая «проволока» упёрлась в камень. Со стороны казалось, что она просто скользит по граниту, но за ней оставался глубокий проплавленный след. Гедимин вёл поток под углом, аккуратно выписывая круг; когда линия замкнулась, он закрыл реакторную камеру и выдернул стержни.
— Керн, — едва заметно ухмыльнулся он, глядя, как вырезанный гранитный конус под собственным весом наклоняется, отламываясь от перерезанного основания, и прикипает к оплавленному краю круга. — Всегда нужно следить за потоком. И нагрев… Всё равно слишком сильный нагрев.
Ренгер отобрал у него сфалт, подержал в руках, куда-то прицеливаясь, покачал головой и вернул инструмент владельцу.
— Если без нагрева — сколько оно так может?
Гедимин задумчиво поглядел на приклад — туда, где находилась реакторная камера.
— Лет четыреста. Пока ирренций не выгорит. Если только он не синтезирует себя заново. Должен получаться уран… наверное, можно развернуть процесс вспять…
Ренгер крепко ткнул его кулаком в грудь, и сармат, вырванный из размышлений о различных режимах реакторов, растерянно мигнул.
— А если без шуток? Сколько оно проработает, если не расплавится? Час, два?
Гедимин недовольно сощурился.
— Я же сказал — пока ирренций не выгорит. Будет воздух и излучение — будет плазма.
Ренгер пробормотал что-то еле слышно и отступил назад, пристально глядя на сармата.
— Всё-таки сделал… Я не сразу понял, о чём, но похоже на то. Ты затолкал туда альнкит?
— Просто реактор, — буркнул сармат. — Альнкиты… Они мне не очень.
Ренгер снова что-то пробормотал — вроде бы по-сарматски, но слишком тихо, чтобы Гедимин расслышал.
— Вот ведь псих, — с кривой ухмылкой сказал он. — Реактор размером с кулак… Реактор за спиной…
В его глазах засверкали весёлые искры. Гедимин настороженно сощурился.
— Во все тяжёлые экзоскелеты встроены РИТЭГи, — сдержанно напомнил он. — Переносной ядерный источник — обычное дело. Из ирренция можно делать очень маленькие реакторы, с ураном так не вышло бы.
— Тебе виднее, — пробормотал Ренгер, глядя сквозь него. — Реактор за спиной… Даже не знаю, что на это скажет Скегги. Маленькие реакторы взрываются, как большие, или как-то иначе?
«Мать моя пробирка,» — Гедимин уткнулся взглядом в реакторную камеру. «Почему всем интересно исключительно это⁈»
— Я буду его испытывать, — мрачно пообещал он. — Пока не буду знать наверняка, что ничего не взорвётся. Предупреди там, что мой сфалт трогать не надо. Эту штуку… пока её рано пускать в серию.
Ренгер хмыкнул.
— Надо полагать! Но Скегги я сюда приведу. Пусть посмотрит на прорези. Не заделывай их пока. Мы тебе привезём забутовку…
08 января 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Защитный купол, растянутый над гетто, расплющился и почти лежал на крышах, подсвеченный снизу уличными фонарями. В ясные ночи он был чёрным с едва заметными точками звёзд; сейчас по тёмному фону текли в одном направлении, вытягиваясь под ветром, снеговые потоки. С неба сыпались тонны ледяных кристаллов, и купол выгибался волнами, но удерживал их снаружи.
«Стихнет к рассвету или нет?» — думал Гедимин, поглядывая на волнистое небо. «Весело сегодня будет на расчистках…»
Те, кому предстояло ехать на расчистки, навряд ли видели снегопад — они выбирались на улицы поздно, ближе к рассвету. Только дежурные собирались в штабе к шести, и сейчас все были на месте — рассредоточились по комнате, проверяя оружие, меняя аккумуляторы, дочитывая последние новости.
Скегги приподнял руку в приветственном жесте, посмотрел Гедимину в глаза, перевёл взгляд на мирно лежащий на стойке сфалт и странно ухмыльнулся. Такую ухмылку сармат видел каждый день по два-три раза — будто командир хотел что-то сказать, но всё время сдерживался. «Чего Ренгер ему наговорил?» — невольно задумывался Гедимин, а думать ему сейчас хотелось вовсе не об этом. «Большое дело — переносной реактор…»
— Сигнал из Мианы, — Ренгер, до того спокойно сидевший со смартом, резко развернулся к ликвидаторам. — Скегги, приём!
Гедимин, хоть и стоял недалеко, подошёл к столу последним. Он привстал на пальцах, но через макушки рослых ликвидаторов заглянуть не удалось. Где-то впереди мелькнули крепления для дронов на плечах Вепуата — юркий разведчик протиснулся ближе, и Ренгер позволил ему заглянуть в смарт.
— «Внимание!», — громко зачёл он. — «Возможно обнаружение чёрных игольчатых кристаллов, гнёздами или россыпью. Ни в коем случае не касаться их, не вступать в контакт, орбитальному куратору сообщить немедленно. Категория опасности: высшая, красный код.»
Ликвидаторы зашевелились, озадаченно переглядываясь. Скегги и Ренгер вышли из расступившегося круга и сели к телекомпу. Вепуат выбрался следом, посмотрел на Гедимина и удивлённо хмыкнул.
— Это всё, ремонтник. Больше ни слова. Ренгер сейчас свяжется с городом — прислали оттуда…
— Город знает только это, — донеслось из-за телекомпа. Ренгер поднялся и отошёл к своему столу, всем видом показывая, что к нему с разговорами лучше не лезть.
— Понятно, — протянул Вепуат. — Кристаллы… Нет, таких мы тут не видели.
— Вступать в контакт, — медленно проговорил Гедимин; эта фраза с самого начала показалась ему странной, но он не сразу понял, что с ней не так. — Так написано… будто о живом. Даже разумном. В контакт… с минералами же не вступают в контакт?
Вепуат энергично кивнул.
— Верно, ремонтник. Я тоже удивился. Ну… что мы, в конце концов, знаем о силикоидах?
Гедимин оглянулся на Скегги. Тот сидел за телекомпом, задумчиво глядя на экран, — похоже, и ему о чёрных кристаллах ничего не рассказали. Пожав плечами, Гедимин двинулся к столу. «Больше ничего? Ну ладно, пойду вниз. Опыты сами себя не поставят.»
— Вниз? — Вепуат поймал его у двери и встал посреди дороги, не обращая внимания на угрюмый взгляд сармата. — Меня с собой возьмёшь? Говорят, там в последнее время интересно.
Гедимин досадливо сощурился. «Ренгер разболтал? Или Иджес? На них непохоже…»
— Я работаю, — буркнул он. — Смотреть там не на что. Ни пушек, ни дронов.
Вепуат весело хмыкнул.
— Так всегда говорят, ремонтник. И я не Иджес, чтобы думать об одних дронах. Я бы помог тебе в работе. За датчиками бы смотрел, — это же несложно…
Его голос из весёлого стал почти умоляющим. Гедимин растерянно хмыкнул. «Ладно. Помощь не помешает. Реакция у него лучше моей…»
— Идём, — буркнул он. — Только не болтать!
…Стенки у двухметрового куба были пятнистые — местами прозрачные, местами матовые; Гедимин собирал их из чего придётся. Внутри виднелся тёмный от воды песок, разнородные обломки, водяные каверны, — почти три кубометра плотного вещества. Теперь Гедимин ходил вокруг, заворачивая куб в защитное поле — слой за слоем, пока стенки не перестанут просвечивать.
— Стой вон там, — сказал он Вепуату и, подумав, сунул ему в руки пульт. — Следи за теми двумя гранями. Увидишь, что поле просвечивает — сразу жми.
«Сквозь поле быстро не прорвётся,» — думал он, в последний раз проверяя агрегат — небольшой дрон с узким вытянутым корпусом и экранированной капсулой внутри. На капсулу ушёл листок флиевой фольги — ещё один кусок скафандра; сигма-излучение она пропускала, и Гедимин надеялся, что прерывающий сигнал тоже дойдёт.
— Что за штука? — Вепуат привстал на пальцах, заглядывая в куб — Гедимин, сдвинув крышку, втыкал в песок затуплённый нос дрона. — Не взорвётся?
Ремонтник досадливо сощурился и воткнул дрон под небольшим углом. Сканер уже был включен и пронизывал невидимыми лучами весь куб — надо было как-то отслеживать то, что происходит в толще песка. «Потом посмотрю результаты. Должно быть интересно.»
— Следи! — он жестом отогнал Вепуата к стене и вдавил клавишу в «хвост» дрона. Руку отдёрнуть не успел — палец по вторую фалангу засосало в песок.
Поле на ближней стенке пошло волнами, Гедимин вскрикнул, и Вепуат схватился за пульт, но рябь тут же пропала — видимо, дрон развернулся. Считанные секунды спустя зарябила другая грань, и снова кнопка была нажата впустую. Сверху, под незадвинутой крышкой, вспучился песок — и снова улёгся. Дрон нарезал круги в плотном сыром грунте так легко, будто плыл в вакууме. Гедимин, растерянно мигая, пытался прикинуть скорость.
Несколько секунд ничего не происходило, затем сармат пригляделся и коротко вскрикнул — нижняя часть экрана, у самого пола, шла волнами и почти уже стала прозрачной. Вепуат щёлкнул кнопкой, и оболочка перестала дёргаться и мгновенно побелела. Ещё пять секунд Гедимин ждал, глядя на куб, потом резко выдохнул и провёл пальцами по защитному полю, вскрывая его сверху донизу.
— Отойди, — велел он Вепуату, уже сунувшему нос в контейнер. — Положу его набок.
Три кубометра мокрого песка даже для Гедимина были тяжелы. Приподняв угол контейнера, он подсунул под низ защитное поле, вполголоса пожалел об отсутствии хоть какой-то механизации и всунул ещё один сплющенный шар под днище. Защитное поле медленно расправилось, приподнимая массивный ящик, Гедимин налёг сверху — и контейнер встал на ребро. Стоял он так не больше секунды, но подпереть его с другой стороны сармат успел. Вепуат, взволнованно сопя, ухватился за угол. Контейнер наклонили ещё сильнее; Гедимин «расплющил» поле так, что между стенкой ящика и полом остались считанные сантиметры, и развеял его, позволив контейнеру лечь. Теперь днище было сбоку, и Гедимин, обойдя ящик, посмотрел на него — и вполголоса помянул спаривание «макак». Из контейнера на десять сантиметров торчал нос дрона.