— Выйди, — попросил он, остановившись у последнего барьера. — Мало ли что.
— Здесь побуду, — отозвался Кенен, не тронувшись с места. — Мало ли что.
Краем глаза Гедимин видел, как он заворачивается в защитное поле. Уплотнение куполов уже началось; через пару секунд уже ничего нельзя было разглядеть. Гедимин пристроил излучатель поверх хвостовика и отошёл к самому барьеру, задумчиво глядя на установку. Барьер был недалеко; впрочем, и длины кабеля хватило ненадолго. «Пора запускать,» — повторил про себя сармат, стараясь подавить непонятную тревогу. «Это же „сигма“, а не „омикрон“. Что она может сделать?»
Не дожидаясь, пока в памяти всплывёт десяток-другой ответов на последний вопрос, он сжал в руке модуль управления и вдавил кнопку до отказа. Пульт ещё был в его руке, когда микросекунду спустя он летел сквозь защитные экраны к ближайшей стене. Когда Гедимин в неё врезался, пальцы всё-таки разжались.
Длинное, растянутое до потолка облако ослепительного белесо-зелёного света ещё стояло перед глазами, постепенно багровея. Установка перестала существовать. Гедимин, распластавшийся под стеной, видел сдвоенный кабель с постепенно испаряющейся изоляцией и ошмётки излучателя, так и повисшие на нём вместе с расколотым вдоль хвостовиком. Капсула с ирренциевым источником выпала, но уцелела и блестела теперь на полу среди ярко-белых дымящихся лужиц. Некоторые из них кипели прямо на скафандре Гедимина, и зеленоватый свет, исходящий от них, неприятно резал глаза.
— Hasu!
Гедимин думал, что выругался вслух, но из горла вышел только хрип. Он дёрнулся, попытался вскочить, отряхнуться от расплава, выставить купол-саркофаг, — но резкая боль прошла вдоль хребта, и сармат зашипел от бессильной ярости. Облако испаряющегося твэла, обжёгшее сетчатку, отпечаталось на ней длинным пятном; этот фантом, уже не белый, а багровый, почти чёрный, и сейчас висел перед глазами, заслоняя обзор. За ним шевельнулась какая-то тень, и Гедимин сквозь гул крови в ушах услышал вой сирены. Он скосил глаз на светящееся запястье — экран дозиметра, даже прикрытый, зажёгся от такого интенсивного облучения. Гедимин слабо встряхнул рукой, скидывая мешающий щиток, сощурился на прибор и беззвучно выдохнул: «Прервалось. В пределах нормы, быстро слабеет. Говорил же я — ничего хорошего не выйдет…»
Кто-то склонился над ним, ловко сдирая и отбрасывая забрызганные расплавом щитки. Сирена не умолкала. Сармат услышал шипение пневмозатворов — заражённый отсек блокировался со всех сторон. По пальцам потянуло сквозняком — вентиляция погнала перегретый воздух в колонну фильтрации, в помещение пошёл свежий, после раскалённого газа показавшийся Гедимину обжигающе холодным. Сармат шевельнулся, щурясь от боли в спине, но ему надавили на грудь, прижимая к полу.
— Лежи, — услышал он свистящий шёпот Гварзы. Сармат опустился рядом с ним, и видно было, как его броня дымится. «Не оплавился. Поле прикрыло,» — подумал Гедимин. Он хотел облегчённо вздохнуть, что-нибудь сказать, но уж очень болела спина. «Ликвидаторы скоро приедут. Взрыв на ИЭС… тут их быстро поднимут. Глупо как-то вышло. Встать бы…»
— Лежи, — повторил Гварза, наклоняясь к самому лицу; Гедимин видел только тёмное «стекло» лицевого щитка. — Ты выявил подозрительный твэл. Извлёк для проверки. Он взорвался под сканером. Это было при мне, и я могу подтвердить. Теперь лежи. Нас скоро найдут.
Он выпрямился и развернул «щупы» дозиметра, деловито проверяя каждую дымящуюся лужу. Гедимин остался лежать, изумлённо мигая и собирая по всему черепу ошмётки мыслей — их разнесло не хуже, чем несчастный твэл. «Гребучие эксперименты! Говорил же — нужно всё проверить,» — думал он, закрывая глаза. «Хорошая пульсация. Многофункциональная…»
Когда пневмозатворы открылись, и вдалеке загрохотали бронированные сапоги — ликвидаторы спешили, не было времени вставать на цыпочки — боль в спине уже притихла, и сармат медленно погружался в дремоту. «Лечь надо было перед пуском. Была бы спина цела,» — мелькнула в мозгу последняя вспышка, и дальше было темно и тихо.
19 февраля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Удобная штука — этот флоний, — задумчиво проговорил кто-то над головой Гедимина. — Пара кубиков — и никаких тебе мутаций. А то вкатили бы ему блокатор. Сколько такие трещины срастались бы под блокатором? Три месяца, четыре?..
Гедимин зашевелился, но понял, что не сможет ни встать, ни повернуть голову — что-то надёжно удерживало его в распластанном положении. Над головой фыркнули, и в плечо сармата вонзилась тонкая игла.
— Лежи! Ликвидатор, значит?
Гедимин почувствовал в плече знакомое жжение. Во рту пересохло — скорее всего, от предыдущих инъекций, эта не смогла бы подействовать так быстро.
— Скафандр… был… герметичен, — с трудом ворочая языком, прохрипел он. — На кой флоний⁈
Сверху донёсся смешок. Сухость во рту постепенно пропадала — похоже, в кровь закачивали физраствор.
— Радуйся, что флоний, а не блокатор! — медик поправил что-то на его плече и встал сбоку от кушетки. Теперь сармат видел фрагмент белого комбинезона. «Филк,» — заключил он, прикинув по фрагменту общие размеры. «Много медиков-филков. Тяжело им было меня тащить.»
— Что там сломано? — прохрипел он. Увлажнённое горло уже не так драло, и слова стали отчётливее.
— Твоя спина, теск, — отозвался медик — уже без насмешливых интонаций. — Тебя крепко приложило. Может, и не врут про ядерный взрыв… Через пару недель, если повезёт, встанешь. К апрелю, может, снимем фиксаторы. Ты крепкий, быстро восстановишься.
Гедимин изумлённо мигнул.
— К апрелю⁈
Он, забывшись, опять попытался встать, но фиксаторы выдержали и этот рывок — только спина неприятно заныла. Медик вполголоса помянул спаривание «макак» и больно ткнул сармата в плечо.
— Тихо там! Будешь прыгать — на полгода уляжешься.
«К апрелю…» — Гедимин хотел возмутиться, но почему-то слова подбирались с трудом. Череп быстро заполнялся вязким туманом, в котором тонули обрывки мыслей. «Что-то в меня вкачали,» — успел подумать он, прежде чем бессильно уткнулся в подушку. Медик снова поправил что-то на его плече и довольно хмыкнул.
— Действует же! А туда же — «Старших не берёт, Старших не берёт…»
25 февраля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Гедимин!
Сармат не шелохнулся. В вязкой дремоте, из которой он последнюю неделю выходил на считанные минуты, ему виделось и слышалось всякое — голос Вепуата над ухом ещё не был самым странным.
— Гедимин! — кто-то сжал его свисающую руку в холодной ладони. — У тебя глаза открыты. Это я, Вепуат. Тебе меня слышно?
Сармат растерянно мигнул.
— Так-то лучше, — громко прошептал Вепуат, опускаясь рядом с кроватью и заглядывая Гедимину в лицо. В тесной палате было темновато — над дверью горел единственный синий светодиод; сармат уже притерпелся и списывал туман в глазах на вещества, влитые в его кровь. Вепуат пришёл без скафандра, в уличном комбинезоне, и от него ещё тянуло холодом.
— Ты как сюда пролез? — с трудом проговорил Гедимин, пытаясь приподнять голову и не потревожить при этом спину. — Палаты закрыты…
Вепуат покосился на окно за своей спиной. Теперь и Гедимин заметил чуть-чуть приподнятую раму и чей-то смутный силуэт за полупрозрачной пластиной-заглушкой. Ещё один, небольшой, круглый, висел чуть выше. «Дрон,» — Гедимин слабо усмехнулся. «Предварительная разведка…»
— Ну, как ты здесь? — громким шёпотом спросил Вепуат. — Они сделают что-нибудь с твоей спиной? Не оставят её… вот так?
Гедимин не видел, что у него на спине, но лицо у Вепуата было очень выразительное.
— Обещали починить, — прошептал он, прислушиваясь к тишине за дверью — пока больные спали, все медики, должно быть, собрались в приёмном покое. — Что там, на станции? Никто не пострадал?
Вепуат махнул рукой.
— Отчистили. Сейчас стоит под меей. Приборы уже ничего не видят, но лишняя проливка не помешает. Всё-таки — ирренций…
Он придвинулся ещё ближе, практически вплотную, и прошептал прямо в ухо:
— Как ты вычислил, что с тем твэлом неладно? Тут говорят, ты предотвратил целый взрыв. Гварза так тебя нахваливал… — Вепуат весело хмыкнул. — Даже Скегги удивился. То не хотел на станцию пускать, то носится с тобой…
Гедимин смущённо сощурился. «Нахваливал? Да, странно. Видимо, ему очень надо, чтобы опыты были доведены до конца. Хорошо бы, он достал ещё урана. Мы видели, что бывает с „недогоревшими“ твэлами, но контрольный эксперимент не повредит. Скорее бы кости срастались…»
— Ничего не взорвётся, — прошептал он. — Твэл заменили? Надо бы взглянуть, на что…
— Айзек приезжал проверять, — ответил Вепуат, протянул руку к его плечу и тут же отдёрнул, наткнувшись на дозаторы. — Даже его к тебе не пустили. Так что мы с Иджесом пришли сами. Ну, я пойду, — теперь его очередь…
Тишину в коридоре нарушил еле слышный скрип, потом — мягкий гул отодвигающейся дверной створки.
— Тихо! — прошипел Гедимин, приподнимаясь на подушке и щурясь от резкой боли. — Уходите, медик идёт!
Вепуат, уже добравшийся до окна, коротко свистнул, дёрнул раму кверху и выскользнул на улицу — за секунду до того, как над окном вспыхнули светодиоды, и дверь распахнулась. Гедимин прикрыл глаза и шумно вздохнул.
— На кой тут свет?
Филк-санитар, не отвечая, быстрым шагом подошёл к окну, отодвинул заглушку и выглянул на улицу.
— Грёбаные переростки, — пробормотал он, с грохотом задвигая пластину в пазы. — Будто не для них правила писаны…
Он ещё ворчал, закрывая за собой дверь, но Гедимин уже не прислушивался. Теперь медик не видел его лица, и он мог не скрывать ухмылку. «Вепуат. Надо же…» — он еле слышно усмехнулся. «И Иджес. Надеюсь, их не поймали.»
10 марта 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Не сгибать спину,» — напомнил себе Гедимин, осторожно влезая в сменный комбинезон. Согнуться ему в любом случае не удалось бы, но нижний край фиксатора снова врезался бы в живот. На жёстких пластинах, обхвативших грудь, одежда застёгивалась с трудом.