— Отстань от сармата, — прошипел он в коммутатор. — Не мешай работать!
Кенен громко фыркнул.
— Эй, Анси! — вывернувшись из-под руки Гедимина, он небрежно ткнул пальцами в миниатюрный пульт и оглянулся на операторов. — Тебе не слышно, но я повторю. Джед только что официально признал тебя сарматом!
Гедимин сердито сощурился и втолкнул Кенена в шлюзовую камеру. Краем глаза он увидел, что Ансельм, вздрогнув, слегка наклонил голову, а операторы дружно повернулись к нему. «Шутки у Маккензи, как всегда, дурацкие,» — думал ремонтник, глядя на закрывающиеся ворота. Кенен стоял рядом, весело ухмыляясь.
— Перенаправление, значит, освоили? Кто настраивал пульсатор?
Кенен ухмыльнулся ещё шире.
— Заметил!.. Настраивали? Гварза с Айзеком. Ты тогда лежал переломанный, я тебя не стал тревожить.
— Умеют же, когда захотят, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. — Что ж Гварза с новой настройкой сам не справился?
Кенен пожал плечами и примирительно улыбнулся.
— Мы все хотим для своих станций лучшего, Джед. Лучшего ирренция, лучших операторов… лучшего спеца для серьёзной настройки. Ну, откуда начнём?
…Гедимин покосился на вскрытый корпус излучателя. «Сначала эти два, потом вступает этот…»
— Майна пять сантиметров! — скомандовал он в коммутатор. В этот раз за плечом никто не стоял — операторы сидели там, где им и полагалось, а где бегал Маккензи, Гедимин даже не задумывался. Его команды выполнялись моментально — этого было достаточно.
«Это сюда, а это сюда… А ведь эту станцию проверяет „Вестингауз“,» — думал Гедимин, сворачивая защитное поле в причудливые воронки. «Маккензи говорит — глаз не спускают. И что, они не заметят нового режима у двух реакторов?.. Ага, вот здесь максимальный поток, а тут будет прерывание… Интересно, что Маккензи им соврёт? Что это режим самоуничтожения?»
… — Готово, — Гедимин выключил дозиметр. — Работает. Ставь на место.
— И сразу пуск! Сразу! — послышался в наушниках приглушённый голос Маккензи. — Только не тяни! Уже час стоим, а ночь не бесконечная!
«Чего он так суетится?» — Гедимин озадаченно хмыкнул. «Полуночный сброс прошёл. Для текущих нужд им хватит накопленного. То, что реактор выработает сейчас, в город уйдёт через неделю, не раньше. Снаружи станции вообще не видно, что тут простаивает…»
…Гедимин припаял последний провод, скомандовал «вира!» и шагнул в сторону, с оценивающим прищуром глядя на излучатели. На часах было без пятнадцати два.
— Запускай! — махнул свободной рукой он, подставляя под луч разветвлённые «щупы» дозиметра. «Всё пройдёт гладко — закрою корпус, и можно выходить. А всё-таки интересно, что на это нововведение скажет „Вестингауз“…»
…Когда Гедимин поднялся к щиту управления вторым блоком, шлюз уже был открыт, а наружу выглядывал Кенен Маккензи. Увидев ремонтника, он хлопнул себя по бёдрам и растянул губы в улыбке.
— Мы работаем, Джед. Акадза провёл запуск. Говорит, сборки только-только замедлились — раскрутятся за минуты.
— Что с реактором? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на закрывающийся шлюз. «Не успел. Два запуска прошли, ни на один не успел… Ну ладно. Вроде всё в порядке.»
— Работает, Джед, — ухмыльнулся Маккензи. — Как там по-вашему — «в критическом состоянии»? Никогда не привыкну к этим терминам… Выпить хочешь? У меня неплохие запасы. Держу для комиссий, но для тебя ничего не жалко.
Гедимин качнул головой.
— Есть тут тихое место? Надо поговорить.
…Кенен повертел листок в пальцах, явно не понимая, с какого края его смотреть.
— Хм… Две недели, говоришь? Вместо двух месяцев? Ну-у… Интересно, Джед. Очень интересно. Только осторожнее с ирренцием, ладно? Не раскладывай его на виду. Там, в «Вайтроке», за тобой приглядеть некому, а ты у нас задумчивый…
Гедимин сузил глаза.
— Кенен, ты меня слушаешь? Я говорю, как ускорить синтез в разы. И для железного сырья тоже. Этот цикл добивайте так, а потом — дай это Айзеку, он умеет перенастраивать излучатели. И надо придумать, как облучать сырьё. В машинном зале, может…
Кенен скептически хмыкнул и протянул сармату листок.
— Я не берусь судить, Джед. Звучит приятно, но… у тебя вечно какие-то непредвиденные мелочи. Без Айзека я не рискну ничего перенастраивать. Когда он вернётся, тогда и обсудим, хорошо?
Он выразительно посмотрел на часы.
— Если мы быстро доедем, у тебя будет ещё три часа на сон. Скегги не одобрит, если ты заснёшь на задании. Вспоминай — ты ничего в энергоблоке не забыл?
Гедимин досадливо сощурился.
— Железный реактор ты ставил безо всяких Айзеков, — буркнул он, убирая сложенный листок под броню. — И ничего. А тут он вдруг понадобился. Не понимаю я вас с Гварзой…
«Ничего не понимаю,» — повторил он про себя через полчаса, устраиваясь на матрасе в своём бараке. Комендант, выразительно вздыхая, топтался в коридоре, но через пять минут устал и ушёл. Гедимин подумал мельком, что с утра не обойдётся без расспросов, но тут же забыл о коменданте и, перевернувшись на спину, глубоко задумался. «У меня же доступ к энергоблоку. А Гварза не всегда сидит в гетто. Выберу день, пройду к реактору… ну, упадёт мощность, — это же не смертельно. Когда там ближайший „мартышечий“ праздник?»
20 апреля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— «Двадцать второго апреля в рамках празднования Дня Земли в районе Старшедс будет заложена хвойная аллея. Саженцы холодостойких пород и подходящая для них почва были доставлены из „чистых“ районов штата Саскачеван. В посадке участие примут, помимо мэра Ураниум-Сити и представителей городского совета, благонадёжные члены администрации искусственнорождённых…», — Вепуат, не дочитав до конца, развернулся к Гедимину и вопросительно хмыкнул. — Оно?
Гедимин пожал плечами.
— А я не знаю, благонадёжный он или нет. Наверное, да, раз назначен в совет. И когда это всё будет?
— Тут не пишут… а, вот, нашёл расписание. С восьми у них подготовка… опять облака будут опылять? И, если никого не сожрёт хасен, с десяти до двенадцати — официальная часть. Что они там, собрались весь Старшедс ёлками утыкать?
Ренгер, привлечённый громким голосом Вепуата, выглянул из-за микросканера и выразительно хмыкнул.
— Если бы ёлки можно было сажать языком…
— С десяти до двенадцати, короче, — Вепуат, сделав вид, что не слышит, поднял взгляд на Гедимина. — Успеешь?.. Только подумай хорошо, на кой это тебе сдалось. Гварзы там не будет — так ему ж потом расскажут…
Гедимин молча кивнул. У него с вечера крутились в голове способы обхода камер и чересчур бдительной охраны. К операторам можно было не подниматься — но, чтобы миновать все проходные, нужно было резать дырки в стенах или скакать по крышам, отстреливаясь от дронов, в подражание «мартышечьему» кино. И от камер наблюдения в технологических ходах и пронизывающего всё, что подвернётся, сигма-излучения самого реактора это не спасло бы.
— Если что — вы не знали, — тихо сказал он, придержав Вепуата за плечо. — Ни куда иду, ни зачем.
Вепуат ухмыльнулся.
— А мы и так не знаем, — прошептал он, накрыв пальцы Гедимина ладонью. — Осторожнее там, ремонтник.
22 апреля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Иди уверенно, быстро, не останавливайся,» — напомнил себе Гедимин, зажимая в кулаке пропуск. Массивные ворота станции открывались медленно; дождавшись, когда проём вырастет до полутора метров, сармат шагнул вперёд и, не замедляя шаг, пересёк вестибюль. Турникет пискнул, дозиметрическая рамка мигнула вслед — сфалт, обернутый защитным полем, всё-таки «фонил» сигма-квантами.
— Эй! — запоздало крикнул кто-то с поста охраны. — Что за спиной?
— Инструменты, — отозвался Гедимин, не оборачиваясь. Впереди был узкий двор энергостанции — и купола энергоблоков с вознёсшимися над ними мачтами.
…Гул и шипение стихли. Гедимин остановился на пороге шлюзовой камеры, прислушиваясь к отдалённому шуму механизмов. «Пока тихо,» — не без удивления отметил он. «Не засекли. Ладно…»
…Защитное поле вскрылось и тут же сомкнулось, пропустив сармата в машинный зал. Широкий проём он открывать не рискнул — протискивался боком, оставляя за собой плотно прижатую к основному куполу «шлюзовую камеру» уплотнённого поля. Сигнализация молчала — значит, излучение наружу не вырвалось.
«Всё работает…» — Гедимин на несколько секунд задержался, глядя на вращающиеся колонны. Плотные, сконцентрированные до видимости потоки проходили над его головой, упираясь в тёмно-зелёные кольца накопителей. Защитное поле горело зелёным огнём снизу доверху, блики сверкали, сливаясь в полосы. Дозиметр беспокойно мигал — тем чаще, чем ближе сармат подходил к иссиня-чёрной блестящей «двери» — обсидиановой линзе на выходе из коридора оттока. Линза была приподнята над полом — направляла излучение на верхнюю часть накопительной сборки. Гедимин осторожно, не дыша, поднёс к ней генератор защитного поля — и, едва белесая плёнка прикрыла обсидиан, рывком затолкал линзу в верхний паз и вытолкнул наружу фиксаторы. Рассеянное излучение вытекало из коридора рекой; сармат оглянулся на сборку, на внешний купол, — пока защита держалась. «А здесь придётся ползти,» — Гедимин осторожно приподнял тёмно-синий щит и протиснулся под ним, толкая сфалт перед собой. Защитное поле вокруг него давно выгорело, вся надежда была на ипроновую капсулу.
«Если этот излучатель пойдёт в работу…» — Гедимин кое-как выпрямился, прижимаясь спиной к тёмно-синей выстилке и выставив сопло сфалта между твэлами. «Придётся си-ильно его укоротить!»
Он поднял взгляд на нестерпимо сияющую активную зону и едва заметно ухмыльнулся. Ровный свет твэлов был спокойно-зелёным, никаких белесых или жёлтых вспышек, никакой тревожной ряби. «Все кольца стабильны,» — думал Гедимин, разглядывая редко поставленные твэлы. «При таком составе топлива, при таком примитивном устройстве… Свойства равнинного ирренция, определённо. Попробовал бы я построить такое из „лунника“…»