Глаза Кенена нездорово блестели — навряд ли от выпитого, сармат, даже некрупный, не мог опьянеть от одного глотка пятидесятипроцентного спирта… Гедимин заглянул в свой стакан, сглотнул горькую слюну — внутренности наотрез отказывались принимать «мартышечью» пищу — и поднял на Маккензи угрюмый взгляд.
— Мне нужен ипрон и кеззий. У тебя есть?
Кенен ошалело мигнул.
— Что?
— Ипрон и кеззий для опытов, — Гедимин недобро сощурился. — Везде нужны экранирующие элементы. В каждом устройстве. Я выдрал кучу пластин из скафандра. Им нужна замена. И корпус для дрона-энергопередатчика. И накопители. Где мои материалы?
Кенен скривился и отодвинул в сторону поднятую было бутылку.
— Не понимаю твоих претензий, Джед. Я не прикасался к твоему скафандру. Я покрываю твои развлечения, ладно, но почему я должен их обеспечи… Ай-й-шш…
Маккензи был гораздо тяжелее, чем филк, — Гедимин только слегка приподнял его над креслом, придерживая под респиратор, и тут же отпустил. Робот выскользнул из-под ног и отполз к стене, прикрыв поднос с чудом устоявшей бутылкой защитным полем. Гедимин невольно ухмыльнулся — и чуть не упустил из виду Кенена: тот с неожиданной прытью метнулся к двери.
— Это не мои развлечения. Это приказ Ассархаддона. Забыл?
Кенен, прижатый к стене тяжёлой рукой, слабо трепыхался, но при упоминании Ассархаддона замер. Гедимин чуть не выпустил его, увидев, как расширяются его зрачки, расползаясь до краёв радужки. «Сильно прижал? Рёбра сломаны⁈»
— С-с-с… спокойно, Джед, — Кенен вымученно улыбнулся. — Не забываем придерживать язык. И руки. Ипрон, конечно… восстановление пластин… много их ты повыдирал?
— Пять, и скоро пойдёт шестая, — Гедимин хотел показать пустые ниши, но решил, что отпускать Кенена пока не следует. — У тебя есть металл, я знаю. Дай его мне, дальше я сам.
Маккензи уставился в «деревянный» потолок.
— Как у тебя всё просто… Это стратегические материалы, Джед. Я отчитываюсь за каждый грамм.
— И за то, что привозят с Равнины? — Гедимин ухмыльнулся. — «Вестингауз» опечатывает каждый бочонок и каждый каменный шар?
Кенен поморщился.
— Не смешно. Позволишь мне сесть? Будет лучше думать без твоих клешней на горле.
— Сиди, — Гедимин, снова приподняв Маккензи, шмякнул его в кресло и прихлопнул сверху защитным полем. Кенен сверкнул глазами, но промолчал.
— А тебя, оказывается, опасно приглашать домой, — проговорил он, откидывая шлем и утирая со лба испарину. — Твои манеры за сорок лет ничуть не поменялись. Есть одна возможность отсыпать тебе ипрона без лишних подозрений. Официальная проверка ликвидаторского снаряжения. Общая, по всем гетто Ураниума. Выявление недостатков — и устранение их… в заботе о повышении трудоспособности и предотвращении несчастных случаев.
У Гедимина загудело в голове, и он досадливо сощурился.
— Проверка? И ты можешь такое устроить?
— Не за день, конечно, но попробовать можно, — отозвался Кенен. — Начало июля, скорее всего. Удобная дата. Придётся неделю-две пожить без скафандра, но ты же привык лезть в реактор голышом, — что-нибудь придумаешь.
— Когда я лез в реактор голышом⁈ — Гедимин фыркнул, но защитное поле убрал. Кенен с облегчённым вздохом защёлкал пальцами, подзывая робота.
— Запасные пластины инструкциями не предусмотрены. Если хочешь что-то ещё отковырять — постарайся успеть до проверки. Отковырянное после неё пойдёт в жертву богу ядерной физики.
— Чего⁈ — Гедимин угрюмо сощурился на ухмыляющегося Маккензи. «Опять понёс какой-то бред. Но пластины мне заменят — это хорошо.»
…Верхний слой обшивки сомкнулся, закрывая очередную прореху. Гедимин взвесил на ладони выдранную пластину флии. «Это пойдёт в расплав целиком. А от ипроновой немного отрежу. Станет тоньше, но защищать будет. Главное, чтобы Маккензи не обманул с заменой. В другой раз будет сложнее прижать его к стенке…»
24 июня 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Слышал новость?
Вепуат, против обыкновения, не сидел на столе — его взволнованный голос донёсся из-за стапеля, занятого чьим-то скафандром. Гедимин посмотрел на дежурных, столпившихся у окна в уличных комбинезонах, и озадаченно мигнул.
— Тебе придётся скинуть броню, — пояснил Вепуат, поднимаясь на стапель и с протяжным выдохом влезая в скафандр. — И всем нам. Первого июля сюда явятся ремонтники. Будут всё проверять.
Иджес — один из немногих, кто был в тяжёлом снаряжении, несмотря на ранний час — презрительно фыркнул.
— Проверять работу Гедимина! Хотел бы я видеть ремонтника, тянущего хоть на одну десятую…
— Не так уж глупо, на самом деле, — донёсся из кольца ликвидаторов задумчивый голос Ренгера. — Гедимин — мастер. Но заменить выдранный кусок ипрона ему, например, нечем.
— Будто у них есть, чем, — сердито фыркнул Скегги, отвернувшись на секунду от телекомпа. — Будет много болтовни, бумаг и потерянная неделя, если не две. И хорошо, если именно в этот день ни Клоа, ни Скхаа, ни моджиски не устроят прорыв.
— Когда-то про ипрон вообще не слышали, — напомнил Ренгер, возвращаясь за стол. — Но работали, и неплохо. Гедимин, предупреди станцию, чтобы первого июля тебя не ждали. Они определённо будут волноваться.
Гедимин молча прошёл к столу, привычным движением снял пластину с табло на корпусе сфалта, убедился, что реактор в порядке и не пытался среди ночи запуститься, и закинул плазморез на плечо. «Пойду вниз, погоняю дрон. Ровный омикрон-поток я ему уже моделировал, надо сделать пульсирующий.»
— Дурь, — услышал он за спиной тихий, но очень недовольный голос Скегги. — Я не биолог, но это дурь. Причём опасная.
«Биолог?» — Гедимин, изумлённо мигнув, быстро повернулся к столу Ренгера. Скегги действительно стоял у микросканера, сложив руки на груди и недовольно щурясь на биолога. Тот был к Гедимину спиной, и лица сармат не видел. «Что там у них?» — Гедимин медленно, стараясь не шуметь, переложил сфалт на стол. Любопытный Вепуат, на его удачу, был далеко, у двери, с ликвидаторами, влезающими в скафандры.
— Что опасного ты тут нашёл? — отозвался Ренгер, поднимаясь из-за стола. — Мне всего-то нужен десяток хороших образцов. Кусок слизи, пропитанный кровью, для изучения не годится.
— Твои «образцы» — живые крысы, — нахмурился Скегги. — Ты тащишь в гетто живых крыс. И доставать их ты будешь из туннелей, кишащих живыми крысами. Есть вопросы, что в этом опасного? Сходи проверься на эа-мутацию. Затея тупейшая, от тебя вообще не ожидал.
Ренгер сердито фыркнул.
— Я только хочу уменьшить концентрацию ксолтана втрое, чтобы крысы дохли не за пятнадцать минут, а за час — и их мозги не вытекали через уши до вскрытия. Забыл действие ксолтана? Этим тварям будет не до нас, можешь поверить.
— Пятнадцати секунд хватит, чтобы перегрызть горло, — буркнул Скегги. — А ты говоришь о часе. В туннель с полной концентрацией ксолтана никто не заходит по три часа — помнишь, почему?
— Предосторожности, — отмахнулся Ренгер. — Несомненно, нужные. Но раз в год можно их обойти. Я заберу свои образцы — и заливай норы хоть сжиженным ксолтаном, хоть флонием.
— Двинулся ты на своих крысах, — тяжело качнул головой Скегги. — Не хотел это говорить, но скажу. Мало нам было Моджиса…
Ренгер едва заметно вздрогнул.
— Моджис не знал, куда идёт, — его голос снизился до свистящего шёпота. — И что могут эти твари. Я изучал их пятнадцать лет. Я не прошу помощи, Скегги. Просто не мешай.
Кто-то пихнул Гедимина под локоть. Сармат отдёрнул руку и обернулся, недовольно щурясь. За спиной послышались тяжелые шаги Скегги — чем хуже у него было настроение, тем меньше он заботился о бесшумности, а сейчас от его поступи слегка подрагивал пол.
— Скегги и Ренгер? Чего это они? — на Гедимина озадаченно смотрел Вепуат. — Я всё пропустил, но Скегги мрачнее спутников Нептуна. Он что, запретил Ренгеру вскрывать крыс?
Гедимин качнул головой.
— Ренгер хочет разбавить ксолтан. Чтобы крысы сразу не дохли. Зачем-то ему нужны живые, — он в недоумении пожал плечами. Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Живые? Ты же к ним не подойдёшь, пока они живы. Показать записи с дератизаций? Бывает, кровь уже изо всех пор, все лапы узлом, а оно всё грызёт крышку люка…
Вепуата передёрнуло.
— Но не прогрызает, не так ли? — за плечом раздался голос Ренгера. Биолог обошёл Гедимина и остановился напротив, задумчиво его разглядывая. Вепуат, опасливо на него покосившись, подался в сторону.
— Надо будет разработать процесс, — сообщил Ренгер Гедимину, не обращая внимания на разведчика. — По возможности, безопасный. Настроить наши газогенераторы так, чтобы ксолтан при испарении разбавлялся азотом. Кислород в процессе будет, пожалуй, вреден, — закачка из атмосферы отпадает.
— Можно сделать, — сказал Гедимин, на секунду задумавшись. — Будет съёмный модуль… Какие пропорции для разбавления?
— Один к двум, пожалуй, — медленно проговорил Ренгер, бросив острый взгляд через плечо. — Подготовь генератор к июлю.
…Дрон неподвижно висел в воздухе на пересечении двух лучей — бледно-зелёного из сопла сфалта и невидимого — из сигма-источника. Гедимин смотрел на секундомер. «Ещё раз…»
Подчиняясь лучевому сигналу, дрон плавно повернулся вокруг оси. За полупрозрачной обшивкой тревожно мигнул топливный датчик. Гедимин, досадливо щурясь, потянулся к переключателю. «Ладно, перерыв. После заправки продолжим.»
— Работает? — спросил Вепуат, едва Гедимин с дроном в руках высунулся из-под защитного поля. Сармат кивнул на ходу, придирчиво разглядывая всё, что было видно сквозь полупрозрачный кожух. «Вечером проверить состояние металла,» — напомнил он себе. «Модуль управления в норме.»
— Пока держится, — сказал он, сдирая кожух; металл не посыпался пылью на руки, и это уже радовало. — Экран надёжен. Только рано или поздно он прогорит. А срок службы никто не измерял. Может, месяцы, может, века…
— Века! — Вепуат недоверчиво хмыкнул. — Обычный рабочий дрон прослужит века? Уж на что у нас не любят списывать технику, но и то дают им десять лет, а не сто. Не говори ничего такого при наших проверяльщиках, ладно? А то получу следующий дрон через девяносто лет…