— Уборщики тоже куда-то делись, — сказал он вслух. — Кидай сюда мусор, я схожу вынесу.
Когда Гедимин с мешком мусора, обёрнутым для надёжности защитным полем, и увязавшийся за ним Вепуат вышли на окраину, освещённость только-только начала прибавляться. На свет багровых фонарей сармат выбрался к стоянке Броннов — и остановился на полпути, растерянно мигая. Штабеля бочонков и мешков исчезли. Аборигены закидывали на волокуши последние корзины. Те, кто уже забрался наверх и закрепил груз ремнями, подгоняли их встревоженными возгласами. В красном свете над землёй приподнялись шипы и гладкие блестящие спинные пластины — за волокушами беспокойно ворочались крупные звери. Гедимин никогда не видел их днём, только слышал в темноте их чавканье — Бронны, похоже, скармливали им объедки и, возможно, лабораторные отходы (на свалку сармат тоже не натыкался, даже на снимках с дронов). Сейчас они отделились от земли и встряхивались, шумно вздыхая. Последний Бронн, оставшийся на земле, ловким движением закинул бочонок с него размером на самый верх пирамиды и взлетел следом. Гедимин ошалело мигнул.
— Вот тебе и хилые карлики, — пробормотал он еле слышно.
— Угу, — отозвался Вепуат. — У них мышцы устроены очень рациональ… Эй! Куда это они?
Бронны услышали его возглас — все, кто успел устроиться поверх вещей, развернулись к сарматам, а звери, тронувшиеся было с места, снова замерли, приникая к земле. Потом аборигены заверещали — все разом, громко и отчаянно, тыкая оттопыренными когтями то в сарматов, то в небо, то куда-то в темноту.
— Нерги… — Гедимин уловил в их воплях несколько произносимых звуков и попытался повторить. — Нерги? Энергия?
— Да нет, похоже, они про нергонов, — в голосе Вепуата звучала нарастающая тревога. — Эй! Что происходит? Сагаты пришли?
Бронны, притихнув, покосились куда-то вверх. Тот, кто стоял на краю волокуши, в последний раз с пронзительным криком указал на небо, ткнул пальцем в темноту на горизонте и коротко взвизгнул. Волокуша тронулась с места, сползая с холма; ещё секунда — и повозки превратились в змейку красноватых огней между холмами. Гедимин шагнул к обрыву, провожая их озадаченным взглядом. «Энергия? Какая энергия?»
Он поднял голову и увидел небо — иссиня-чёрное, прорезанное багровыми продольными складками. Они вспыхивали и затухали, будто там, внутри, горел проблесковый маячок, — белые сполохи сменялись желтоватыми и ярко-красными.
— Все ушли, — подал голос Вепуат. В темноте над шатрами зажглись знакомые огни — дроны взлетели и теперь «обшаривали» местность сканирующими лучами.
— Что их спугнуло? Думаешь, кочевники? — Гедимин снова покосился на небо, направил на него анализатор — луч затерялся в бесконечном пространстве, не принеся ничего, кроме пятен и белесой ряби.
— Надо бы стену выставить, — угрюмо сказал Вепуат, глядя на экран. — Я пока никого не вижу, но это ничего не значит. Дроны будут следить. Где сканер этих тварей достанет, там достанет и плазма.
Гедимин кивнул. Ему было не по себе от наступившей внезапно тишины и от странного неба над холмами. Что-то изменилось и внизу — сармат чувствовал это, несмотря на темноту. Он подошёл ближе к обрыву, напряжённо щурясь, и вскоре различил ближайшие нагромождения живых «валунов». Вечером над ними реяли широкие веера листьев; сейчас «камни» обнажились — ни веера, ни полотнища на черешках-древках, ни длинные ленты не колыхались на ветру. Равнина была голой и неподвижной.
— Пойдём ставить стену, — напомнил о себе Вепуат. — Ты с того края, я с этого. И на непрерывную генерацию её, мало ли…
— Фу-уф! — облегчённо выдохнул, выбираясь из-за шатра, Айзек. — Вы оба здесь. Не заметил, как уходили. Гедимин, так насчёт той центрифу… Эй! Где Бронны?
Гедимин открыл было рот, чтобы переспросить про центрифугу, но Айзек уже забыл обо всём и развернулся к опустевшей стоянке.
— Уехали, — мрачно ответил Вепуат. — И Скогны тоже. Хороши охранники — почуяли кочевников и драпать! Мы с Гедимином идём ставить стену. А ты…
— Heta! — Айзек вскинул руку, прервав его угрюмую речь. — Куда ушли? Они говорили что-то?
— Нерги, — повторил Гедимин, тыкая сперва в небо, потом в себя, потом в светлеющий горизонт. Айзек ошалело мигнул.
— Нергет? — повторил он — чётко, по буквам, обозначив тот щелчок, что слышался Гедимину на конце непонятного слова, чем-то средним между «ц» и «т». Не дожидаясь ответа, он вскинул голову и на всю стоянку помянул размножение «макак».
— Айзек, ты? — донеслось из шатра — теперь они разбудили и Гварзу, и он был явно недоволен. — Что там, авария? Кто-то убился?
— Кенен, вставай, — выдохнул Айзек. — Нергет на подходе!
— Has— sulu, — послышалось из шатра. Кенен выбрался наружу за полторы секунды — Гедимин только и успел растерянно мигнуть.
— Уверен? — спросил Гварза. Айзек ткнул пальцем в складчатое небо.
— Аборигены уже удрали. Звали с собой…
— Поздно, — выдохнул Гварза, разглядывая багровые складки. Вспышки в них стали ярче и чаще — что-то приближалось к холму, и Гедимину, равно как и другим сарматам, это очень не нравилось.
— Так что будет-то? — напомнил о себе Вепуат. — Что такое нергет?
Айзек развернулся к нему.
— Бегом за кислородом — а потом ставить купол! Через полчаса с неба польёт сталь!
…Белые стены уплотнились до непрозрачности, на метр уйдя в рыхлый щебень, — воздух под купол более не проникал. Гедимин смотрел на перемычку, соединяющую «саркофаг» лаборатории с возведённым над шатрами. Все генераторы защитного поля были подключены к куполам; поле продолжало уплотняться — Айзек приказал не выключать генерацию, что бы ни случилось. Он сидел сейчас в лаборатории, у преобразователя, — рассчитывал, на сколько хватит энергии. Гедимин держал ладонь на реакторе (запущенном сразу же, как сарматы определились с угрозой) и тоже считал, но данных явно не хватало.
— Ядро Сатурна… — услышал он рядом протяжный вздох Вепуата. — Не люблю я такие ожидания. Может, зайдём внутрь?
Изнутри лабораторию обернули ещё одним полем — на этом настоял уже Гварза. Гедимин покосился на генератор и пожал плечами.
— Здесь не выдержит — не выдержит нигде.
Он вдохнул чуть глубже обычного и недовольно сощурился — в воздухе из кислородных баллонов, встроенных в скафандр, чего-то явно не хватало. «Может, тех двух окислителей?» — подумалось ему. «Тут не заметишь, как мутируешь…»
— Интересно, где прячутся Бронны, — задумчиво сказал Вепуат, пытаясь что-то разглядеть сквозь непрозрачный купол. Прошёл уже почти час; вокруг было неестественно тихо.
— У них защитного поля нет… Может, в пещеры? Ты видел тут пещеры?
Гедимин вспомнил вылазку с Бронном и пожал плечами.
— Они уже за тысячи километров отсюда. И они знали, куда бежали. Город у них, наверное, в пещерах…
— В дереве, — услышал он голос Айзека; сармат тоже выбрался из лаборатории и встал у трапа, что-то высматривая на экране сканера. — Бронны живут в дереве. Пещеры — это к Скогнам. Бронны камня не выносят. Мне интереснее, где стражи… и кто бы нас предупредил, если бы вы с Вепуатом проспали отъезд…
Гедимин еле слышно хмыкнул — он не был уверен, что полученная им информация могла считаться внятным предупреждением — но сказать ничего не успел. Верхняя часть купола сверкнула белым и подёрнулась сеткой хаотично пляшущих огней — какая-то шрапнель била по ней снаружи, и обстрел с каждой секундой усиливался.
— Держи! — отчаянно крикнул Айзек, вскидывая руку с генератором. Гедимин едва успел схватить его за запястье.
— Heta!
Свечение разлилось по всему куполу — следующий удар обрушивался раньше, чем пропадала реакция на предыдущий. «Металлический ливень,» — Гедимин вспомнил об оставленных снаружи термодатчиках. Ещё секунда — и сигнал от них пропал.
Время под сжигаемым снаружи куполом тянулось мучительно медленно. Сармат вцепился когтями в трап, как будто его могло смыть или сдуть, — так хотелось высунуться из-под купола и посмотреть, как с неба льётся расплавленный металл. «Когда-нибудь посмотрю,» — думал он. «Когда обвыкнемся тут и перестанем пугаться. Это не так уж опасно — всего две семьсот по Кельвину…»
Вспышки становились всё реже, зато теперь начало светиться основание купола — его будто опоясало белым кольцом прямо над землёй. Гедимин покосился на термометр, — несмотря на все усилия по изоляции, воздух под «саркофагом» прогрелся уже до пятидесяти градусов. Он сверился с датчиком кислорода — баллонов хватало на сорок земных часов, можно было не рисковать, вдыхая горячий газ неизвестного состава. Состав — даже под куполом — тоже изменился; видимо, какие-то лёгкоплавкие породы, разогреваясь, понемногу испарялись. Новые газы не поднимались высоко над землёй, быстро остывая и покрывая поверхность тяжёлым слоем.
— Всё, — выдохнул Айзек, отключая свой генератор. — Но наружу пока нельзя. Гедимин, ты чем занят?
— Беру пробы испарений, — отозвался ремонтник. — Под куполом неизвестный тяжёлый газ.
— Бери, — махнул рукой Айзек. — Тяжёлый? Выше трапа или ниже?
— Держится ниже, — Гедимин снова глянул на термометр. — Но по мере нагрева поднимется. Когда можно будет выйти?
Защитный купол уже не наращивал толщину и, возможно, понемногу растворялся в горячем воздухе, но сквозь него всё ещё ничего не было видно, и Гедимин досадливо щурился. «Так всё и просидишь под саркофагами…»
Сверху, от шлюзовой камеры, донеслось громкое фырканье.
— Айзек, выпусти его! Не вернётся — нам же спокойнее.
— Кенен! — Айзек недовольно сощурился. — Гедимин, иди в помещение. Я тебе не разрешаю…
Вепуат осторожно, стараясь не слишком шуметь, постучал пальцем по нагрудной пластине Гедимина.
— Через час выйдем, — прошептал он, перехватив взгляд ремонтника. — Мне тоже интересно.
В лаборатории Гедимина ждал лист с набросанной на нём кривой таблицей — перечнем образцов органики и температуры их возгорания. Внизу был рукой Вепуата приписан ещё один пункт — «щепка от бочки Броннов». «Две двести? А, это по Цельсию… Тогда всё в норме,» — подумал Гедимин.