«Гостеприимство, мать моя колба,» — Гедимин, угрюмо щурясь, прошёл под высокой стрельчатой аркой. «Это называется „гостеприимство“. До лаборатории я, похоже, доберусь только к ночи.»
…Изнутри строение тоже было белым и гладким — насколько позволял разглядеть неяркий свет каких-то кристаллических друз, свисающих со стен в плетёных мешочках. Своды, сужаясь, уходили на несколько метров вверх, места было много — даже для сарматов, а мелькающие в полумраке Скогны вообще терялись в огромных залах. «Тут можно выстроить целый скогнийский город,» — думал Гедимин, оглядываясь по сторонам. «А Куэнны, видимо, очень не любили острые углы. Интересно было бы взглянуть на производственный процесс… во всём этом волнистом и сглаженном.»
Чем дальше они уходили, тем сильнее Гедимин убеждался, что весь этот комплекс был заводом или вспомогательным корпусом энергостанции — и, по меркам Куэннов, не таким уж огромным. Оборудование сняли, оставив голые стены, но в элементах орнамента ещё угадывались направляющие, «гнёзда» под какие-то узлы, остатки креплений. Скогны здесь явно не жили — только развесили светильники и застелили полы чем-то волокнистым. Оно хорошо поглощало звуки — все мимопробегающие, и мелкие, и рослые, скользили бесшумными тенями, и Гедимину даже захотелось грохнуть кулаком о кулак — тишина неприятно давила на уши.
Боковой проход перекрывала длинная занавесь — тканое полотнище со стилизованной картиной. Гедимин успел рассмотреть только фрагмент с беловолосым копейщиком-Скогном, втыкающим остриё себе под ноги, — потом завеса отдёрнулась, открыв неожиданно маленькое помещение с ещё более толстым слоем подстилок на полу. Там по кругу были разложены приплюснутые сверху шары разных размеров, обёрнутые тем же волокнистым материалом, только более светлым. Кристаллы тут развесили рыжеватые, и их, видимо, было мало, — даже после сумрачных коридоров Куэннского завода Гедимину в комнате показалось темно.
— Выбирайте места, высокий народ, — Кайри, оглянувшись на гостей, сам устроился в шарообразном кресле, мягко просевшем под его небольшим весом. Гедимин настороженно сощурился, предположив, что под сарматом оно прогнётся до пола — или вовсе лопнет. Но Айзек спокойно сел в шар побольше, и кресло только чуть-чуть промялось.
«Какая-то органика,» — думал Гедимин, прощупывая волокнистую поверхность. «Очень прочная органика. Что-то из местных растений?»
— Рассказывают, что на вашем холме даже ночью не гаснет свет, — услышал он негромкий голос Кайри. — И работа не останавливается даже под огненным ливнем. Далеко ли она продвинулась? Найдено ли место для стройки?
— Много ли наработаешь с нергонами под боком? — неожиданно резко отозвался Айзек. — Мы не можем сойти с холма, чтоб на них не наткнуться. Им, как видно, не по нраву эта стройка…
Бронн шумно вздохнул.
— Им было по нраву, когда мы их кормили и им же кланялись. А они пинали нас и кидали нам объедки. Вот это им нравилось. А все остальные наши дела…
Кто-то осторожно постучал по плечу Гедимина.
— Смотри! — прошептал Вепуат, едва он обернулся, и сунул под нос экран сигма-сканера. Гедимин не сразу даже понял, что ему показывают, — стекло было сплошь покрыто белой рябью.
— Это тут везде, — прошептал Вепуат, придвигаясь к сармату вместе с креслом. — У меня дозиметр по «сигме» зашкалило. На твоём предел вроде выше — что показывает?
Гедимин посмотрел на запястье и ошалело мигнул, увидев тревожный огонёк — светодиод зажёгся, показывая, что предел измерений перейдён. «Сигма, не влезающая в дозиметр… Что у них тут за генератор⁈»
Забывшись, он взялся за сигма-сканер — и выругался про себя, ожидаемо не увидев ничего, кроме белой ряби.
— Эй! — сердито зашипел Кенен Гварза, поворачиваясь к сарматам. — Убрали игрушки, оба! Тоже мне, нашли место…
— Так кто, всё-таки, рассказал нергонам, что намечается большое дело? — услышал Гедимин голос Айзека — тот беседовал со старейшиной Броннов, не отвлекаясь ни на перешёптывания сарматов, ни на показания дозиметра. — От кого они узнали о стройке, да с такими подробностями? Сдаётся мне, что не сами догадались…
Кайри вяло шевельнул челюстями. Зубы у него были мелкие, острые, как у всех Броннов — и совершенно целые, без единого заметного промежутка.
— Да, вернее всего, не сами. Думаю, тут не обошлось без Скогнов. Им только дай похвалиться! Только и разговоров, как им построят новые литейни. Я, Кайри, уверен — кто-то из них и похвастался перед нергонами, как скоро зажгут новое Пламя…
— Всё болтаешь? — раздался резкий, высокий голос, показавшийся Гедимину на удивление знакомым. Занавесь откинулась, пропуская в комнату увешанного бусами Скогна. Вместо клочков меха с его одежды свисали кованые колечки, при ходьбе звенящие друг о друга; сармат невольно усмехнулся, но сам Скогн держался гордо и ничего нелепого в своей одежде явно не видел.
— Броннам только дай потратить чужое время, — продолжал Скогн, положив ладонь на странный футляр, закреплённый у пояса. — Да и что взять с существ, делящих его на день и ночь? Всё, что короче дня, — совсем не долго, верно?
Кайри недовольно поморщился.
— Я дал путникам немного отдохнуть после долгой дороги. Вовсе незачем было врываться посреди чужой беседы. Что там за спешка?
Айзек поднялся на ноги.
— Жаль, что мы не договорили, старейшина Кайри. Но нас и вправду ждут.
— Ещё как, — подтвердил Скогн, изобразив запоздалый приветственный жест. — Я только и нашёл вас по голосу этого Бронна! Много нелепой болтовни… и, как всегда, во всём виноваты Скогны?
Айзек не ответил. Сарматы уже прошли под завесой и снова выбрались в прямой коридор заброшенного завода. Гедимин покосился на сканер — экран всё так же рябил.
— Да, кто же ещё, — Скогн, похоже, не нуждался в собеседнике. — Бронны! Будто и не было ни победы, ни договора, будто Нерг до сих пор правит, — эти карлики готовы упасть на пузо перед любым нергоном! Кто-то из кочевников припугнул их, они и выложили всё, что знали. А теперь нашим воинам рисковать в степи…
Он с размаху хлопнул по стене. По коридорам прокатился гул — низкочастотный, давящий на макушку и заставляющий кости слабо вибрировать. Гедимин сглотнул — уши заложило — и услышал тихий, но постепенно нарастающий шелест и постукивание. Ещё секунда — и в стене открылся узкий коридор, упирающийся во что-то светящееся.
— Кайшу, Сердце Равнины, хранимое и хранящее, принимает мастеров-чужеземцев! — голос Скогна прогремел внезапным громовым раскатом. Гедимин мигал, пытаясь разглядеть что-то в гигантской линзе из опалесцирующего стекла, повисшей в центре огромной круглой залы. Узкая галерея тянулась вдоль стены, сарматы едва на ней умещались, — спиной к белой резьбе, когтями в гладкий камень, лицом к огромному мерцающему диску. Он висел, не держась ни на чём, кроме тонких выростов по периметру — они тянулись во все стороны, врастая в светящийся обод над галереей, и то вспыхивали, то гасли. Из линзы прорастали и другие нити, уходящие к потолку или вниз, под галерею; они то вытягивались, то исчезали, и это движение не прекращалось ни на секунду.
— Рада вас видеть, сарматы, повелители лучей и металлов, — этот голос не оглушал, но от него почему-то становилось не по себе. — Вы быстро откликнулись на зов, и вы не щадите себя в работе. Я жалею, что вы не получили должной защиты от погоды и злонамеренных соседей…
Гедимин, щурясь, вглядывался в толщу мерцающего «стекла». «Эти выросты очень похожи на лучевое крыло…»
— Мы не в обиде, — сухо ответил Айзек. — Но будет очень неприятно, если из-за нергонов сорвётся стройка. Мы не можем выйти и собрать образцы, не можем спокойно работать в лагере, — мы ходим с оружием и постоянно озираемся. Может, отложить стройку до лучших времён?
По поверхности линзы прокатилась красная волна, ближе к краю сменившаяся фиолетовой.
— Я готова окружить ваш лагерь непроходимой стеной. Могу привести армию к вашему холму, чтобы она вышла туда, куда вам не удалось. Но мы не Куэнны, и мы не знаем, что нужно вам для работы. Мне рассказали, что вы собираете камни, и что вам нужны камни из других мест, — но никто не понимает, какие и для чего. Можете сказать мне так, как я пойму, — и я разъясню старейшинам так, как поймут они.
«Эта штука — монолитная и разумная,» — Гедимину очень хотелось себя ущипнуть, но мешал скафандр, и он больно прикусил себе губу, но бредовое видение не развеялось. «И она — командир этой Метагалактики…»
— Гедимин! — услышал он резкий голос Айзека. Все сарматы, с трудом умещающиеся на узкой галерее, развернулись к нему — и, кажется, глядели так уже не первую секунду. Ремонтник растерянно мигнул.
— Что?
— Кайшу спросила, как должны выглядеть правильные образцы, — проговорил Айзек, глядя на него с нарастающим раздражением. — Их возьмут для нас из пластов, слагающих Сфен Земли. Так будет быстрее, чем нам самим обходить всю Равнину. Но здесь нет геологов, и даже Кайшу не знает, что такое «керн». Покажи ей образец.
Гедимин ошалело мигнул, похлопал себя по броне, оглянулся на Вепуата, — тот, повторив его жест, развёл руками. «Будто я их с собой ношу!» — сармат в растерянности огляделся по сторонам. «Вырезать из чего-нибудь? А из чего?»
За спиной была стена из белого Куэннского «фрила» — как помнил Гедимин, не поддающегося даже плазменной резке. Он посмотрел под ноги, на узкую опору. Эта галерея была построена явно позднее, чем зал; к ней даже не приделали перила — только каменный бортик. Гедимин осторожно опустился на гладкий камень и погрузил в него резак. «Хоть бы не обвалилось…»
Поверхность камня была истёрта до зеркального блеска — это были не следы тщательной обработки, его просто истоптали, изгладили, стерев несколько миллиметров кладки. Минерал был серый, плотный, со стеклянным блеском на изломе; пристально разглядывать его Гедимин не стал — сразу поднял над головой, удерживая двумя пальцами, и показал гигантскому диску.
— Это керн, — громко и чётко сказал он, глядя куда-то в белое «стекло», пронизанное светом. — Обычный объём. Вырезается полой трубкой. Берётся из самых широких пластов. Не выйдет взять — пусть отламывают куски, как умеют.