Он вгляделся в симметричные образования, отличающиеся от камня только формой и структурой, и еле слышно хмыкнул.
— Вепуат, тут окаменелые споры. Хочешь посмотреть?
— Да? Показывай! — Вепуат, оживившись, завис над экраном сканера. — Надо бы извлечь и сравнить с современными видами. Что-то в них знакомое…
За его спиной кто-то презрительно фыркнул.
— Палеонтологи, мать моя пробирка! Они ещё и палеонтологи… — услышал Гедимин бормотание Гварзы. Когда он развернулся на звук, Кенен уже выходил в шлюзовую камеру. Вепуат, еле слышно хмыкнув, пожал плечами.
— Работал бы он, что ли… Ходит и ходит, и всё ему не так. У тебя ещё есть такие камни? Давай сюда, я их сам на споры проверю.
8 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли
— Так и не придумал?
Гедимин покачал головой.
— Не подобрать достаточно пластичную основу. Без неё изоляция лопнет на сгибе.
Под ногами шуршало — в темноте из-под гравия пробивались новые огнелюбки. Цвет их листьев ещё было не различить, но Гедимин уже научился распознавать, когда долгая равнинная ночь переходит в утренние сумерки. Через восемь часов на горизонте должен был вспыхнуть зелёный гейзер.
«Свет из Сердца Пламени идёт сюда восемь часов. Мы позавчера добрались за считанные минуты,» — Гедимин беззвучно усмехнулся. «Значит, посланцы с образцами тоже дойдут быстро. Может быть, уже сегодня.»
— Смотри! — Вепуат, подняв голову, разглядывал что-то в небе. Гедимин посмотрел туда же — и удивлённо мигнул. Среди пёстрых светящихся пятен и полос, ничуть не похожих на привычные звёзды и очертания галактик, медленно разгорались три объекта — большой полукруг с накинутым вперехлёст полукольцом, три слипшихся шара и равносторонний треугольник с торчащими из углов выростами. Объекты светились всё ярче, постепенно меняя цвет и сдвигаясь в разные стороны. Через пять минут они замерли — синевато-серебряный полукруг точно над горизонтом, треугольник — в зените, тройной шар — в стороне от них, на выпуклой складке неба.
— Это что, сегодняшние солнца? — Вепуат нервно хмыкнул. — Интересная форма.
Гедимин пожал плечами.
— Если это голограмма для украшения неба, можно придать ей любую форму. Когда там висит одна и круглая, на солнце она всё равно не похожа.
— Хотел бы я знать, для кого такое небо привычно и приятно, — пробормотал Вепуат, глядя на замершие «солнца». — Или нет… не хотел бы.
Что-то еле слышно гудело; звук приближался, становясь всё громче. Гедимин оглянулся на лабораторию и увидел в небе над ней среди хаотичных размытых пятен чёткую белую черту. Она стремительно удлинялась и всё больше походила на инверсивный след.
— Кейланн! — Вепуат вскинул руку над головой, прикрывая и себя, и Гедимина защитным полем. — Интересно, он сюда или…
Его последние слова потонули в оглушительном рёве — Кейланн вынырнул из небесной складки прямо над холмом, широко раскинув нелепые крылья и хвостовой веер. Каким-то чудом они не отломались, и сам он не грохнулся, затормозив на сверхмалой высоте, — только ураганный порыв ветра ударил в защитное поле, разметав мелкий гравий и повыдирав с корнем огнелюбки. Гедимин успел разглядеть, что Кейланн прижимает к бронированному брюху какие-то сплющенные шары; ещё секунда — и существо разжало лапы, и три «бомбы» рухнули на холм, оставив в слое гравия обширные воронки. Кейланн взмахнул хвостом, изменил форму крыльев — и, оттолкнувшись от воздуха, взмыл на пару сотен метров вертикально вверх. Когда ошеломлённый Гедимин выбрался из-под защитного поля и промигался, инверсивный след уже дотянулся до края неба и медленно таял.
— Воздушный обстрел, sa has— sulesh! — Вепуат встряхнул головой, прижимая к груди успевшие нырнуть под купол дроны. — Это он промахнулся или целился не в нас?
Гедимин резким жестом велел ему залечь. Три предмета лежали неподвижно на дне воронок, не светились и не издавали никаких звуков — и «чутьё ремонтника» говорило, что это не механизмы, и что никакой опасности это не представляет. Сармат осторожно прощупал приплюснутые шары лучом сканера — и не удержался от усмешки.
— Heta! Ничего опасного. Это образцы минералов. Воздушная доставка…
— Эй! — раздался из-за шатров встревоженный голос Айзека. — Вы здесь? Целы?
— Выходи, — отозвался Вепуат. Он успел добраться до сброшенного груза и теперь разглядывал многослойный плетёный кожух, проложенный грубым волокном. Шары казались большими из-за амортизационной оболочки; мешки, спрятанные внутри неё, были меньше раза в четыре.
— Два слоя лопнуло, а третий цел, — заметил Гедимин, вскрывая «посылку». Он смутно надеялся на пластичные материалы, но в оболочках не было ничего, кроме примитивного плетения и набивки волокном. Внутри лежал зашитый мешок из шкуры, также набитый волокном; в небольших полостях, обложенных мягким материалом со всех сторон, Гедимин нашёл свёртки из белых листьев и надписи, идущие сверху вниз.
— Это привёз Кейланн? — Айзек выдернул образец из его руки и всмотрелся в значки, подсвечивая их лучом фонаря. — В такую рань?.. Да, всё верно. Камни прислали из Тогота. Окрестности Сердца Пламени…
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Видимо, очень спешили. С этих зверьков только бомбы бросать. Такая скорость и высота, — без взрывчатки разнесёт…
Айзек недовольно посмотрел на него и протянул свёрток Гедимину.
— Займись образцами. Сегодня придут все караваны — работы будет много.
…Камень не зазвенел — он лопнул с сухим треском. Один удар бойка рассёк его почти надвое, отколов и подбросив кверху треснувшие слои. Гедимин уже без сканера видел тоненькие серые прослойки между бело-жёлтыми плотными пластами — там обычно лежали окаменевшие споры, и на изломе уже проглядывало несколько штук.
— Огнелюбки, — уверенно сказал Вепуат, едва взглянув на экран сканера. — Целая куча спор огнелюбок.
Гедимин вынул осколки из креплений, переложил в кювету и оглянулся на Айзека. Тот молча стоял у установки и задумчиво щурился.
— Не годится, — сказал Гедимин, поставив кювету в ряд с ещё двумя; камни, лежащие в них, были одного цвета и очень похожей структуры, но отличались толщиной слоёв — и, как выяснилось, прочностью. — Рыхлый, легко раскалывается, что поперёк слоёв, что вдоль.
— Чем ближе к Сердцу, тем хуже камень? — Айзек поддел когтем отколовшуюся желтоватую пластинку, царапнул проступившую на изломе выпуклость — миниатюрное кольцо. — Тут ещё окаменелость. Посмотри, Вепуат, — может, что-то интересное…
Разведчик озадаченно хмыкнул ему вслед, но Айзек уже вышел.
— Тоже споры, — пробормотал он, разглядывая чёткое кольцо. — Одну такую я видел. А здесь их много… вон тут ещё две… Интересно, — в наших образцах, из-под холма, таких штук нет. Темноты, что ли, не любят…
Гедимин подошёл к литейной станции. Кусок комковатой породы почти уже испарился, оставив на дне тигля пригоршню чёрных кристаллов. «Довольно крупные,» — отметил про себя сармат. «Те, что из Синви, были мельче. А наши совсем крохотные. Проверить на прочность и попробовать расплавить…»
…Гедимин сверился с термодатчиками. Тонкие пластинки ксенолития почти уже остыли, но красноватые разводы на поверхности никуда не делись. Сармат посмотрел на анализатор, «просветил» уже остывшие и сложенные в стопки пластины из Синви и со вздохом полез в память передатчика — вносить изменения в справочник. Сверка групп знаков заняла немного времени — через несколько секунд на экране снова появилось обозначение ксенолития, но рядом с ним стояли незнакомые символы.
— Второй металл, — пояснил Гедимин для озадаченного Вепуата. — Их всё время было два. Какая-то примесь… Тут она буроватая, а в новых образцах — красная.
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Два разных?.. Видимо, по свойствам очень близкие, — ты же много опытов с ним ставил…
— С жёлтым — да, — нехотя признал Гедимин. — Очень близкие щелочные металлы… Надо будет поработать с солями — хотя бы на них должны вылезти отличия. А с красной примесью я ещё не работал. Попробовать сжечь…
Из-за плеча донёсся вздох.
— Скучаете в ожидании новых образцов? — Айзек прошёл мимо литейной станции и остановился у контейнера с отливками. — Гедимин, у тебя там что-то булькает, а форма не готова. Прогорит тигель, попортит станину…
Сармат озадаченно мигнул. «Форма? Я отливать ничего не собира… Hasu!»
В следующую секунду он стоял у тигля, где оставил час назад горстку «чёрного песка» — крупных кристаллов из тоготской руды. Сейчас на дне ёмкости булькала прогретая до трёх тысяч по Кельвину бурая жижа. Сармат подставил первую подвернувшуюся форму — расплав потёк быстро, не показывая твёрдых вкраплений и не налипая на стенки. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Всего три тысячи? Образцы с холма до четырёх не размягчались…»
Он оглянулся на контейнер с «песком» из Синви. «Даже не проверил. А ведь кристаллы крупнее, и другие свойства могли поменяться… Всё надо проверять. Абсолютно всё.»
— Чёрный песок из Тогота плавится при трёх тысячах, — сообщил он в простраство — надо было с кем-то поделиться удивлением, пусть даже его опыты с минералами никого не интересовали. Из пространства донеслось удивлённое хмыканье — сразу с двух сторон.
— Покажи, — потребовал Айзек, мигом изменившись в лице. Несколько секунд он изучал остывающую отливку, потом быстро пошёл к полузадвинутой переборке и исчез за ней. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.
— Видимо, внутренние связи слабее, — пояснил сам себе «химик», разглядывая уцелевшие тоготские кристаллы. — Эти штуки явно формировались под давлением. И под Тоготом оно было меньше. Интересно, что их так сплющивало…
…Гедимин выходил из лаборатории последним, уже под гул разогревающегося двигателя, на ходу внося заметки в журнал. На столе осталась зафиксированная ёмкость с подсыхающим чёрным порошком — «гидроксид красного ксенолития» оказался нерастворимым, выпал на дно колбы и теперь ждал, пока у кого-нибудь дойдут руки его изучить. «Интересно будет посмотреть на него в чистом виде,» — думал сармат, закрывая за собой люк и заталкивая в машину втяжной трап. Небо окончательно посветлело, тени стали чёткими и ложились строго от предполагаемого направления на Сердце Пламени, под ногами копошились огнелюбки, горизонт периодически мутнел от быстропроходящих дождей. Машина медленно сползала с холма; Гедимин подошёл к обрыву и смотрел, как сворачиваются в трубки листья «живых валунов», собирая падающую воду. За спиной кто-то сердито хмыкнул.