е радовало. Он стоял под холодными струями, остужающими разогретое тело, и блаженно щурился — в те секунды, когда не вспоминал про бочки с патрубками, волокуши и кусок рэссены, оставленный в реакторе. «Ну ладно, с местом определились. А строить-то из чего⁈»
— Бетон, — вслух сказал Вепуат — видимо, и его терзали те же мысли, и ни холодная, ни горячая вода от них не помогла. — Только бетон, как до войны. Ничего другого не остаётся. Ты же не изобразишь рилкар из местных минералов?
Гедимин фыркнул.
— Я не уверен, что изображу из них бетон… Может, надо было делать по-другому? Набрать здесь образцов, показать местным — пусть подбирают аналоги?
— Посмотрел бы я, как ты объясняешь местным про электропроводность, — еле слышно хмыкнул Вепуат. — И как ищешь аналог сивертсенита. У нас вроде как есть медь, сталь, какой-никакой литий, каучук в двух формах, что-то вроде кварца. Попробовать изобразить цемент…
Гедимин выключил воду.
— Идём, — буркнул он. «Надо бы отключить мозги и немного поспать. Только сначала проверю реактор…»
…Скегги оглянулся на приоткрытую дверь склада и досадливо поморщился.
— До расчисток ещё час. Пока что у нас тесно. И шумно. Постелили вам тут, на складе. Хоть на голову никто не наступит.
Вепуат уже устраивался на расстеленном матрасе и, похоже, был всем доволен. Из-за спины Скегги в помещение заглядывали любопытные, а за ними, совсем у стены, Гедимин видел неподвижный чёрный силуэт.
— Спи. Я через полчаса приду, — пообещал он, отодвигая свой матрас в сторону. — Постараюсь не будить.
— Опыты? — невесело усмехнулся Скегги, пропустив его к выходу. — Ну да. Всё как обычно. Твоя нора на месте. Пыльно там, наверное. Прихвати робота — пусть почистит.
Едва увидев Гедимина, Иджес отделился от стены и неуверенно улыбнулся.
— Вниз, — сказал ему ремонтник, подбирая сфалт. — Ненадолго. Просто посмотришь.
…Иджес смотрел на экран сканера. Всё, что Гедимин вытряс из карманов, лежало теперь в пузыре защитного поля под сигма-лучом. Иджес ни к чему не притронулся — только смотрел на экран.
— Не знаю, атомщик, — пробормотал он, и его передёрнуло. — Я бы не смог. Совсем не смог. Вот это вот увидел бы на сканере — и всё. Пусть Маккензи хоть голову отгрызают. Нашёл же, с кем договориться, макака драная…
Гедимин молча разглядывал неприметное табло на корпусе сфалта. Запуск прошёл гладко, и сармат отсчитывал секунды до безопасного глушения. «Ну, хоть реактор не мутирует,» — думал он. «Там работал — и здесь работает. На ирренций можно положиться. Не ожидал…»
— Прикрой глаза, я в реактор лезу, — предупредил он Иджеса и сам опустил затемнённый щиток. Из вскрытого корпуса ударил знакомый, приятный глазу свет; Гедимин подставил под него пальцы и ощутил фантомное тепло. Это определённо был фантом, — ни один сигма-квант не мог просочиться сквозь сомкнутые щитки скафандра.
«Тёплая,» — сармат осторожно вынул облучённый тёмно-синий штырь. Тот быстро прогрелся при запуске — и теперь, на открытом воздухе, так же быстро остывал. Он не разваливался и не вытекал меж пальцев, — металл под облучением ещё держался, но Гедимин чувствовал, что его структура нарушена. «Заражение запущено,» — кивнул он собственным мыслям, глядя на экран сканера. Прибор видел микроскопические распухшие полости внутри стержня — атомы рэссены склеились, образовав «гнёзда» ирренция, и от них волнами расходилось заражающее излучение. «Чёткие сферы заражения,» — Гедимин снова кивнул, осторожно возвращая образец в реактор. «Процесс идёт. Надо будет пристроить ксенолитий туда же. Так, для эксперимента. И тот красный металл, когда я его выделю.»
— Всё, можно смотреть, — сказал он Иджесу, убирая последние защитные поля. Механик вяло кивнул и даже не сразу поднял руку к шлему.
— Ты всё посмотрел? — спросил Гедимин, кивая на образцы. — Вон там органика — хочешь, проверим на огнестойкость? Очень интересный результат…
— Не, — Иджес качнул головой, поднимаясь из-за стола и быстро отступая к двери. — Не надо проверять. И… тебе для работы, конечно, но… лучше бы ты всё это там оставил! Ну его в ядерный могильник…
…Передатчик громко задребезжал. Гедимин, выдернутый из дремоты, помянул про себя спаривание «макак» и нехотя сел на матрасе, нашаривая флягу с водой. Во рту пересохло, внутри черепа колыхался туман.
— Полтретьего, — сообщил Вепуат. Он бесцельно бродил по складу, помахивая наручным сигма-сканером, и рассматривал экран. Два дрона кружили поодаль.
— Ну что, прошёл декомпрессию? Давление выровнялось?
Гедимин качнул головой.
— Мы так каждый понедельник будем бегать туда-сюда? — он досадливо поморщился. — Так мозг совсем вытечет.
— Ну, не на Равнину же тащить медотсек, — пожал плечами Вепуат. Взгляд у него был задумчивый, но ясный, гораздо яснее, чем, по ощущениям, у самого Гедимина.
— Чем ты напугал гонщика? — спросил он, выключив сканер. — До сих пор к двери не подходит.
Гедимин вздохнул.
— Понятия не имею. Он даже в руки ничего не взял. А там у нас ведь есть стерилизатор. И облучатели всякие…
…Иджес выглянул из-за развалин, когда сарматы уходили, — ненадолго, и Гедимин не успел перехватить его взгляд. Он замедлил шаг, думая, что механик его догонит, но тот шагнул назад, под прикрытие стены. Сармат посмотрел на небо — сквозь синеватый купол просвечивал жёлтый шар, опускающийся на западные крыши. Это было настоящее солнце — звезда, неуправляемый термоядерный реактор. Гедимин сощурился на него и криво ухмыльнулся. «Что там Айзек говорил про одно и то же солнце на одном и том же месте?»
9 день Льда, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли
Споры огнелюбки клубились над холмами, затягивая горизонт белесой дымкой, то и дело разрываемой смерчами — летуны стаями вываливались из небесных складок и кружили в облаках спор. Гедимин смотрел на синевато-зелёное небо, подсвеченное изнутри, по разломам, жёлтым; внутри, за складками, время от времени вспыхивали яркие белые огни, но зафиксировать их местоположение никак не удавалось. Поверх всего этого, как наклеенное, висело круглое сине-белое «солнце».
— Хотел бы я знать, что там, наверху, происходит, — пробормотал Вепуат, настороженно глядя на вспыхивающее небо. — Оно всё какое-то… плотное, насыщенное, что ли. Будто мы в маленьком пузыре, а вокруг всё клокочет. И сканер туда не добивает… а интересно, если послать мощный луч и поставить приёмник — сигнал в конце концов вернётся?
Гедимин задумчиво сощурился.
— Вернуться должен. Только неизвестно, куда. Всё это ведь ещё и движется. А кто рассчитывал местные орбиты… или что тут вместо орбит? В общем, я не возьмусь.
Он поворошил мелкий гравий, высматривая застывшие капли расплава. «Айзек сказал, что нам привезут вещества для исследования. Об оплате не упоминал. Сомневаюсь, что их отдадут за так. Одно дело — ненужные камни, другое — ценное сырьё. Надо бы запастись рэссеной — кажется, она тут в цене.»
… — И Гедимин снова разогревает плавильную печь, — услышал сармат весёлый голос Айзека вслед за гулом открывающегося люка. Затем по палубе застучали хитиновые «копыта» — в лабораторию, скрестив на груди чересчур длинные конечности, пробирался Гор.
— Дим-мин, — поймав взгляд сармата, страж тронул крючковатой лапой предполагаемый лоб и махнул в сторону литейной станции. — Пусть всё идёт так, как должно идти.
— Угу, — отозвался Гедимин, не вполне понявший, что это было — вежливое пожелание, ритуальная фраза или продолжение разговора с Айзеком. Впрочем, Гор уже вышел за переборку, и кто-то из соседнего отсека задвинул её до упора. Еле слышно хмыкнув, Гедимин скользнул взглядом по термодатчикам и начал загружать сырьё.
После промывки в щёлочи — растворе ксенолития — рэссена, плавясь, практически не давала шлака. Дождавшись, когда металл стечёт в опоки, сармат проверил вытяжку и, выставив таймер, отправился к лабораторному столу. Отливки должны были остыть раньше, чем на холм привезут что бы то ни было для обмена, — только в этом Гедимин и был сейчас уверен.
…«Ага, получилось. Так и думал — что-то из этого менее активно,» — Гедимин довольно ухмыльнулся, глядя на фильтр, усыпанный мелкими красными чешуйками. Раствор стёк, унося с собой остатки ксенолития; примесный металл остался — эта фракция воды его не растворяла, по крайней мере, без подогрева. Сармат осторожно вынул фильтр и стряхнул чешуйки в кювету. «Хорошо Текк’ты постарались. Много руды — много продукта. Наберётся на выплавку — проверим свойства…»
— Работаешь? — Айзек, минуту назад остановившийся у стола Вепуата, сконденсировался из воздуха за плечом Гедимина. — Знакомая штука… Опять взял земное сырьё?
Гедимин молча сунул ему под нос анализатор с собранными в кучки непонятными значками. «Вроде бы оно однородно. Сейчас отмечу как „ксеномедь“ — работать будет проще.»
— А, ещё один металл… — Айзек еле слышно хмыкнул. — Не прячь далеко, ладно? Выстави их на видное место — эту штуку, твой ксенолитий, его руду… Попробую спросить Скогнов, что они об этом знают.
— Хорошая мысль, — сдержанно признал Гедимин, вынимая колбу с откачанным воздухом — ксенолитий довольно быстро окислялся, приходилось хранить в вакууме. «Новых пластин я наделаю,» — думал он, с сожалением перекладывая одну из отливок в кювету. «А если аборигены что-то скажут — это может быть ценно.»
…Кто-то — скорее всего, это был Гор — видимо, отчитал Скогнов за привычку удирать с постов всей толпой; в этот раз Айзек привёл всего двоих, и те выглядели притихшими. За ними из шлюза, вертя головой и привставая на цыпочки, выбрались двое Броннов. Один из них быстро сунул в рот недоеденный кусок, и его тут же обшипели со всех сторон. Вепуат, облокотившись на стол, глядел на аборигенов непривычно угрюмо — видимо, вспомнил про стерильность.
— Можно? — дождавшись ответного кивка, Айзек переставил кюветы с образцами на стул, ближе к глазам низкорослых пришельцев. Они сгрудились вокруг, разглядывая металлические пластинки, жёлтую и красную; один из Скогнов потыкал их когтем и быстрым движением сунул образец в пасть. Гедимин только и успел хрюкнуть. Реакция у аборигена, впрочем, была хорошая — пластинка из пасти тут же вылетела, сплюнул он себе на оттянутую полу и если и обжёгся, то незначительно. Отплевавшись, он что-то сказал сородичам, и они дружно развернулись к Айзеку.