Гедимин напряг память.
— Какие-то мартышечьи фокусы. Айзек, ты им правильно перевёл? Я спросил о притяжении воды. Не об их ритуалах или развлечениях.
Айзек снова заговорил на местном — в этот раз медленно, помогая себе жестами. Бронны, навострив уши, озадаченно переглядывались, потом загомонили, перебивая друг друга и указывая то на Айзека, то на Гедимина. Сармат мигнул.
— Где все стражи, когда они нужны? — Айзек с тоской оглянулся на шатры. — Кажется, мне не хватает словарного запаса. А Кенен знает язык ещё хуже. Можно позвать его, пусть он спросит ещё раз…
Гедимин поморщился.
— Говори, что узнал. Переспросим, когда вернутся стражи. Они тут хоть что-то понимают.
В памяти упорно всплывала картинка, на которой под ногами кочевников дыбом вздымалась земля. «Похоже, это оно и было. Одновременный „призыв“ разных минералов. Эти их посохи… надо бы выпросить один на изучение!»
— Бронны настаивают, что это вид колдовства, — Айзек виновато сощурился. — И у Скогнов есть такие… колдуны. У них разные штучки для работы, но можно и без них. Ни одна штучка сама колдовать не может.
Вепуат, до того тихо наблюдавший за разговором, еле слышно хмыкнул.
— Они в чём-то правы. Катушка сама себя не включит.
Гедимин сердито фыркнул — разговор уходил в какие-то туманные дебри, и мозгу от этого легче не становилось.
— Пусть так. Скажи им, что сегодня мы ещё будем…
Вепуат щёлкнул пальцем по его наплечнику.
— Я бы с водой пока не пробовал. За пределами лаборатории, по крайней мере. Поработаем пока с камешками. Их труднее вот так вот сдвинуть.
Гедимину представился отломившийся кусок куэсты длиной в километр, и он поёжился. «Напряжение лучше не поднимать. Наоборот — сбавить. Выявить зависимость, и уж тогда, хоть с какой-то информацией…»
— Скажи им, что мы сегодня будем… призывать камни. Во-он на той стороне, далеко от них. И пусть громко кричат, если здесь что-то пойдёт не так. Нам за шатрами будет не видно.
Айзек перевёл — как показалось Гедимину, с трудом скрыв облегчённый вздох. Бронны, кажется, тоже готовы были облегчённо вздохнуть. Они перестали напряжённо вслушиваться, кто-то даже вернулся под навес. Айзек смутился ещё сильнее.
— Надо перевести, — пробормотал он, переводя взгляд на Гедимина. — Они говорят — очень редко кто-то может призывать и воду, и камни. Камень противостоит воде. Они говорят — от такого сочетания редко у кого не трескаются кости. Ты должен быть невероятно сильным, чтобы держать эти дары столько лет.
Гедимин ошалело замигал. Больше всего его удивляло, что голова не гудит от явного отборнейшего бреда. Вариантов было два, и ни один он сейчас не мог проверить. «Вот бы поговорить с Маккензи о традициях „макак“. Если мне впрямь детекторы выжгло, я бы сразу понял…»
— Скажи им, что мы будем осторожны. Мы не хотим никому навредить, — пробормотал он, взяв Вепуата за локоть и оттаскивая в сторону лаборатории. Тот не сопротивлялся, только аккуратно высвободил руку, когда они отошли на десяток метров.
— Напряжение влияет на… — заговорил он, когда между ним и Айзеком встали шатры. Гедимин угрюмо кивнул.
— Ещё как. Я бы его сбавил. Поработаем за экраном с камнями, высчитаем зависимость… Аборигенов пока лучше не пугать.
«Камень противостоит воде… Интересно всё-таки, что они имели в виду. И где-то я уже слышал про дружбу и противостояние разных… явлений…» — думал сармат, возвращаясь в лабораторию. Он размотал пустую катушку, поправил поцарапанную изоляцию, выбрал один из каменных сердечников. Вепуат сидел рядом, перебирая камешки.
— Если мало, я ещё принесу, — сказал он, поймав взгляд Гедимина. — Давай на пол что-нибудь положим и разметим. И там будем работать. Тут места мало, но снаружи… мало ли что призовётся!
…Зависимость оказалась не вполне линейной — где-то в формулу затесался множитель, и, похоже, разный для разных минералов. От чего он зависит, Гедимин понять не мог, но данные исправно заносил в журнал. Вепуат сидел у переключателя, раскладывал камешки по расчерченному полю и иногда заглядывал Гедимину через плечо, когда тот брался за расчёты.
— А вот интересно было бы, — подал он голос через полтора часа работы. — Интересно было бы поговорить с таким местным… колдуном. В столице они точно есть. А может, и тут… как там эти города?..
Гедимин задумчиво кивнул.
— Я бы осмотрел их оборудование. Возможно, Бронны что-то не так понимают. Скогны более технически развиты…
Ещё не договорив, он почувствовал знакомую тяжесть в черепе. «А детекторы-то на месте,» — невесело ухмыльнулся он. «Понимаешь, когда сам бредишь. В каком месте они развиты⁈ Куда там можно засунуть электрогенератор⁈ В жаровню с кейеком, что ли⁈»
Чьи-то шаги вывели его из задумчивости. Переборка была отодвинута, и Кенен Гварза, не обращая внимания на сарматов на полу, возился с литейной станцией. «Чужие» опоки были вскрыты; сармат вынимал из них тёмные, со стеклянным блеском отливки и раскладывал по контейнерам. Цвет их колебался от тёмно-тёмно-багрового до светло-коричневого, но основной материал был один и тот же — и Гедимин узнал в нём расплавленный и остывший «чёрный песок».
— Эй! — он поднялся на ноги. — Твои отливки? Ты взял ксенофториды?
Гварза досадливо хмыкнул, не отрываясь от работы.
— Материалы лаборатории принадлежат лаборатории. Кто-то же должен работать, пока вы двое издеваетесь над аборигенами…
Вепуат сердито фыркнул, поднимаясь вслед за Гедимином.
— Зато мы не воруем реагенты. Работник, яд-дро Сатурна…
— Зачем ксенофториды? — спросил Гедимин, подавляя желание постучать по шлему Гварзы пустой опокой. — На что влияют?
— Увидим, — отозвался Кенен, не глядя на сармата. — Займись своим делом. Будет нужен совет — обращусь.
— Что там? — из-за переборки выглянул Айзек. — Только без ссор на ровном месте, ладно? Извини, Гедимин, — ты был занят, мы не успели предупредить, что возьмём реагенты. Кенен, неси образцы сюда. Там идут опыты, не будем мешать.
«Ксенофториды пошли в работу,» — Гедимин проводил Гварзу с охапкой образцов задумчивым взглядом. «Просто так он не засуетился бы. А ведь и у меня лежат образцы сеша. Надо бы их проверить.»
— Хватит камешков на сегодня, — сказал он вслух. — У тебя своя работа заброшена. Явление интересное, но нас же не за ним сюда послали…
Кюветы с остывшими образцами «крашеного» сеша стояли штабелем в углу стола, Гедимин даже не сразу нашёл их. «Покрасилось хорошо,» — сармат посмотрел на малиновый, жёлтый и буро-зелёный листки, проверил сканером, как при остывании распределился внутри ксенофторид, и ткнул когтем ближайший образец. «Итак, механическая прочность… Sa hasu!»
Тонкий лист сеша оттолкнул коготь и разгладился — на хрупкой на вид поверхности не осталось даже вмятины. Гедимин придвинул кювету ближе и провёл когтем от края до края. Борозда разгладилась раньше, чем он убрал руку.
«Вот это уже похоже на результат,» — сармат покосился на размотанные кабели, изоляция на которых лопалась и сдиралась от косого взгляда. «Проверим ещё раз…»
Поставив перед собой контейнер с гравием, он вытряхнул туда все три лепёшки из сеша и десяток секунд крутил его в руках, слушая грохот камешков. Тонкие пласты-образцы закатились между слоями, — сармат высыпал полбанки, прежде чем их нашёл. «Целы,» — он долго придирчиво рассматривал лепёшки, а потом взялся за сканер. Невооружённый глаз нашёл лишь одно микроскопическое повреждение — самый тонкий край неравномерно застывшего образца не выдержал и надорвался. «Целы. Все три образца с ксенофторидами…» — Гедимин посмотрел на пустую пробирку из-под сеша и досадливо сощурился. «На кабелях не проверишь. Надо ждать, пока привезут сырьё. Ладно, пока наберу побольше „краски“…»
Он взял лепёшку за края и плавно потянул в разные стороны. Растягивалась она с неожиданным трудом. «Мелкая, не ухватиться,» — Гедимин сжал пальцы, рванул посильнее — и вслух помянул размножение «макак». Обрывки лепёшки остались у него в руках — растянуть её удалось едва-едва втрое.
«Да, это не гзеш,» — сармат разочарованно вздохнул и попытался растянуть оставшиеся обрывки. «Две-три длины, не больше. Прочность растёт, упругость падает. М-да… Гзеш получить не удалось.»
Он проверил все три образца и трижды разочарованно хмыкнул — эластичность везде упала в разы, а то и на порядок. Сильнее всего «ужался» малиновый пласт — его едва удалось растянуть вдвое, прежде чем прочное вещество лопнуло. «Понятно…» — Гедимин собрал все обрывки для переработки и пошёл к литейной станции. «Подожду поставок гзеша. А с жёлтой „краской“ ещё поработаю — у неё наилучший результат.»
…Из-за плетёной загородки лился красный свет; днём Гедимин не замечал его, а вот сейчас, в полной темноте, он казался почти ослепляющим. У одной из бочек, в её тени, затаился чёрный силуэт — сармат заметил его лишь по случайному блику на броне.
— И тебе не спится? — ухмыльнулся Вепуат, поднимая голову. — Похоже, шестнадцать часов проспать никто не может. Вот и местные опять копошатся…
Гедимин подключил водозаборный шланг к патрубку-сучку и сел на землю, дожидаясь, когда наберётся вода. Иссиня-чёрное небо подёрнулось тонкими трещинами, из которых сочился зеленоватый свет неприятного, режущего глаза оттенка. На холме оставалось всё так же темно — небо над Равниной светилось как-то отдельно, непонятно даже было, почему с земли этот свет виден.
— Что-то шуршит внизу, — сказал Вепуат, внезапно насторожившись. — Шаги. Слышишь?
Гедимин прислушался. Внизу без ветра колыхались разнообразные листья — веера и полотнища… и кто-то тихо ступал по гравию и подрастающим огнелюбкам.
— Шесть ног, — прошептал он, перекрывая воду, и выпрямился, с досадой чувствуя лишнюю тяжесть. Скафандр затопило до пояса, внутренние системы уже гоняли жидкость вдоль тела, мешая сосредоточиться на внешних сигналах.
— Поднимается…
Над тёмным краем обрыва вспыхнул белый свет, и Гедимин облегчённо вздохнул, увидев посох стража. По склону торопливо поднимался Руниен. Второе существо отстало, пропуская его вперёд, и, едва он взошёл на плато, одним прыжком обогнало его и встряхнулось всем телом, хлестнув хвостом по бокам. Яркие узоры на теле Мальгеса помигали секунду и зажглись неярким ровным светом. Руниен оглянулся на полевую кухню и слегка наклонил голову, прикладывая пальцы ко лбу.