«Интересно, на кой оно было нужно. Тем более — в бою. Чтобы на своё же копьё намоталось?» — сармат, озадаченно хмыкнув, отложил украшения. Скогн, до того наблюдавший за ним с тревогой, с явным облегчением завернул край шкурки, пряча верхний слой трофеев, и достал сшитые из кожи плоские мешочки. Их было не меньше десятка, все однотипные — что-то вроде кошелей с несколькими отделениями, перетянутых кожаными шнурками; кое-где свисали костяные бусины или мелкие просверленные зубы. Некоторые показались Гедимину похожими на зубы Скогнов; он даже пригляделся к рядом стоящему аборигену, и тот его взгляд понял и, гневно фыркнув, ткнул когтем в подвески и быстро что-то сказал. Гедимин покосился на подвешенные над холмом руки кочевников и беззвучно ухмыльнулся. «Дикарство! Хорошо хоть, никого из нас так вот… не подвесили.»
Скогн протянул кошель Гедимину, жестом показав, как вытряхивает содержимое. Сармат трясти не стал, опасаясь, что хрупкие предметы разрушатся, — просто растянул ремешки и направил луч света внутрь. На дне отделений заблестели небольшие камешки.
«Глазковый кварц?» — сармат вынул гладкий каменный шарик, повернул к свету, наблюдая, как по серо-зеленоватой поверхности смещается вертикальный чёрный блик-«зрачок». Камешек был очень аккуратно обработан; случайную царапину тщательно заполировали — теперь едва заметное углубление немного нарушало симметрию. В другом кармане лежал конгломерат из чёрных, тёмно-бурых и тёмно-багровых шаров, похожий на застывшую пузырчатую пену. В отличие от гладкого, отшлифованного «кварца», он был отломан неровно и измазан чем-то тёмным и маслянистым. Гедимин заглянул в кошель — на стенках кармана остались следы того же вещества, сильно напомнившие ему вчерашние потёки на стёклах кабины. Сармат ничего не понял, но невольно поморщился.
В третьем кармане что-то светилось; Гедимин достал пучок кожаных ремешков, аккуратно накрученных на кость. Они светились и в его руках — видимо, из-за фосфоренцирующей пропитки. Сармату вспомнились светящиеся стены и дороги в пещере Тикшера, и он аккуратно отрезал пять сантиметров ремешка. «Проверить состав.»
Из четвёртого кармана он достал гальку серо-синеватого цвета с белыми прожилками. На её поверхности виднелся синий блик — и он никуда не пропал, когда Гедимин прикрыл камешек ладонью. Сармат повертел гальку в руках — блик перемещался по поверхности, но через несколько поворотов ремонтник заметил, что световая точка в пространстве остаётся на одном и том же месте.
Сармат отложил кошель, взял другой, потом третий — и быстро понял, что первый был самым «богатым». Остальные владельцы обходились двумя камешками и одним-двумя ремешком, и накручивать их приходилось на всякую ерунду — обломок кости, какие-то шипы, щепки… Синей гальки не было больше ни у кого, да и другие камешки были гораздо мельче. «Совсем другая обработка,» — Гедимин разглядывал приплюснутый, кое-как окатанный обломок «глазкового кварца». «И пузырчатый камень тут совсем мелкий. В восьмую часть того, первого. Ну и видно, что кошелёк тоже так себе. Иерархия, мать моя пробирка. И у этих иерархия.»
— Дим-мин! — услышал он громкий голос Гора — страж подошёл незаметно, встал так, чтобы его тень не заслоняла трофеи. — Смотришь? Хорошая добыча. Если помнить ещё, что за добычей приходили они…
Он щёлкнул крючковатыми лапами.
«Пришёл. Может, хоть что-то объяснит,» — Гедимин дружелюбно кивнул ему и отложил кошель.
— Все эти вещи делают Сагаты? Браслеты, оружие…
— Они, — подтвердил Гор, поворошив трофеи наручным «клинком». — Не всё. Вот эта цепь — Кьюсской работы. Видишь, какая тонкая? Копьё и вот этот наконечник… и эти два браслета, с летящими Кейланнами… это от жёлтых Джагулов. И были ещё вещи мирных народов — их уже забрали.
Гедимин мигнул.
— Кьюссы и Джагулы…
— Нергоны, — гигантский «богомол» свёл вместе свои лапы-лезвия. — Торгуют. Союзничают. Всё ещё много нергонов тут…
«В ядерный могильник чужие войны,» — Гедимин, стараясь не морщиться, достал наконечник с инкрустацией и тронул пальцем вставленный камешек.
— Это зачем? Только за воздух цепляется. И отломится при ударе…
Гор забрал у него наконечник, осмотрел, только что не обнюхал.
— Sodjeg. Обычный sodjeg. Чтоб удар был сильнее. Что тебя удивило?
Гедимин мигнул.
— Что значит «соджег»? И как от него удар усиливается? Он не такой массивный.
Несколько секунд Гор молча смотрел на него, чуть наклонив голову, потом повёл лезвиями.
— Не знаю, что ты спрашиваешь. Это соджег, всего-то. Дикий, сами накопали… а, дай сюда это… нет, тоже самокопка. Даже и не выварен. Соджег как соджег. Ну, для Сагатов в самый раз.
Гедимин снова мигнул. Понятнее не становилось. «Надо спросить про другие камни. И про подвески. Что-то тут странное…»
— А подвески зачем? В бою — неудобно, путаются. Цепляются. Всё равно, что шипы на скафандре, — он криво ухмыльнулся. Гор замолчал на несколько секунд, пристально глядя на сармата, и лишь потом заговорил.
— Нити ветра? Это для скорости. Быстрее бегать. Сагаты очень быстрые.
Скогн что-то сказал, указывая на подвески.
— Воины спрашивают, можно ли забирать трофеи, — перевёл Гор. — И если можно, то когда. Они не торопят вас, но если вы для своей работы взяли, сколько нужно…
Вепуат, пристроившийся рядом с Гедимином, замотал головой.
— Скажи, чтобы ещё подождали. Интересные штуки. Верно, ремонтник?
«Как нитки на шее помогут бегать?» — думал Гедимин, разглядывая шуршащие подвески. «Ничего не понимаю.»
— Расскажи про эти камешки, — он вытряхнул на ладонь содержимое самого «богатого» кошеля. Гор защёлкал жвалами и только что не потёр все четыре лапы.
— Сагаты не последних воинов послали против вас, так? И всё равно ушли ни с чем. Такие трофеи! — он тронул синюю гальку. — Вещи военного вождя. Какой-то клан остался без разящей руки. Может, другие подумают, прежде чем сюда лезть!
— Хорошо бы, — согласился Гедимин. — Что это за камешки? Зачем их хранят? Полосы — для подсветки, а остальное?
Скогн что-то вполголоса спросил у Гора. Страж щёлкнул жвалами, и абориген отодвинулся, с опаской глядя на сарматов. Гедимин мигнул.
— Тут обычные вещи, — сказал Гор, положив лезвие на камешки. — Глаз — для меткости. Кровяной камень. Нергонский — для мирных не годится, жаль… А этот ищет воду.
Мигать Гедимину уже надоело, но понятнее так и не стало — знаток местных традиций рассказывал что-то очень странное. «Как бы спросить, чтобы ответ я понял?» — озадаченно думал Гедимин, перебирая камешки.
— Глаз для меткости? Его ставят как прицел? Вон на ту… металку?
Теперь, судя по щёлканью и скрипу, озадачился Гор. Из загородки тихо выбрались аборигены, стянулись к корзинам и молча переводили взгляд со стража на сарматов и обратно.
— Не надо его никуда ставить, — сдержанно ответил Гор. — Обычный глаз. Для меткости. Вепу-а, ради всех богов, — дойдёшь до Айсиека? Я не понимаю вопросов, а Дим-мин — ответов. Перевод не помешал бы.
Гедимин досадливо сощурился. «У Айзека крысы. Из-за такой ерунды точно не придёт.»
— Что делает кровяной камень? — угрюмо спросил он. «Соберу пока информацию. Голова не гудит — значит, это насекомое не бредит. А как дешифровать, потом разберёмся.»
— Лечит, — Гор подобрал один из «кровяных камней», тронул крючком-когтем слой маслянистой грязи, на этом обломке особенно обильный. — Ему дают кровь. Потом он заживляет раны. Если большой — может сращивать кости. Заживлять, что внутри порвано. Вот этот мог бы… Жаль, что они все — нергонские. Никому из мирных не подойдут.
Вепуат молча протянул руку, сгрёб все подвернувшиеся «кровяные камни» и сунул в карман. Гедимин подобрал «глаз», повертел в пальцах, — камень, независимо от свойств, выглядел привлекательно.
— Значит, он для меткости?..
…Камешек, пущенный меткой рукой, врезался в сложенный из гравия холмик и разрушил его. Вепуат недовольно хмыкнул — целился он не в эту кучку, а в соседнюю. Гедимин сделал в журнале наблюдений ещё одну пометку.
— Не знаю, как ты, а я разницы не вижу, — проворчал Вепуат, вынимая из кармана пакетик с круглым камнем. — Что с этой штукой, что без неё. Твоя статистика что-нибудь показала? Пора бы — полтора часа возимся!
Гедимин пожал плечами.
— Расчёты ничего не показывают. На этом закончим — дальше проверять смысла нет.
Вепуат облегчённо вздохнул, сунул пакетик Гедимину и, отряхнув ладони, зашагал к лаборатории.
— Местные суеверия, скорее всего. Красивые минералы дикарям нравятся… Без опытов с «кровяным камнем» обойдёмся? Хотя — он всё равно «нергонский», на нас в принципе не подействовал бы…
— А в чём разница? — спросил Гедимин, досадливо щурясь. «Надо же было потратить полтора часа на проверку мартыш… дикарского бреда! Ты ещё поколдуй для эксперимента…»
— В биохимии, — отозвался Вепуат. — Помнишь мои опыты с тремя окислителями? Кто чем дышит? Я ведь пособирал информацию на трупах кочевников…
Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Биохимия — это серьёзно. И местные, похоже, это понимают. Знают, что есть отличия, и что они очень большие. Как выявляли? Явно ни трансплантации, ни переливания крови тут не знают. Ели друг друга?.. А, saat hasesh!»
— Выходит, в целом, так… — Вепуат, привычно забравшись на лабораторный стол, задумчиво сощурился. — Тут три атмосферных окислителя — сорок процентов на первый, сорок на второй и двадцать на третий. Бронны и Скогны дышат только первым, местная флорофауна — всеми тремя. А нергоны — только вторым.
«Своего разума Равнина не породила,» — эхом отозвалось в мозгу ремонтника.
— Третьим кто-нибудь дышит? — спросил он — и, к его удивлению, Вепуат кивнул.
— Мальгесы. И, похоже, Кейланны, хотя данных очень мало. Интересно было бы с Куэннами поработать… ну и вообще — пособирать информацию. Вот эти твои разумные электрофаги с грибными плантациями… если куджагла для них съедобна — значит, обмен веществ по «сагатскому» типу. Но это ведь не обязательно. Могут использовать два окислителя… — разведчик невесело усмехнулся и спрыгнул со стола. — В общем, ещё работать и работать. Будешь изучать «глаз» — или вернём Скогнам?