…Гедимин высыпал собранные обломки в ящик, потянулся за реактивами, но остановился — взгляд упал на недоделанную маску. «Линзы, наверное, уже остыли. Пора шлифовать…» — сармат снова посмотрел на ящик нечищеных плёнок и досадливо хмыкнул. «Отложить до завтра? Пока металл льётся, работать никто не помешает…»
— Помощь нужна? — Вепуат, устроившийся было за своим столом, незаметно выбрался, подошёл к Гедимину. — Ого, сколько тут… Что тебе от них надо? Я могу перебрать — ну, или почистить, смотря что нужно.
Гедимин мигнул.
— У тебя своей работы нет?
— Ну, это ведь тоже по моей части, — Вепуат кивнул на обломки «споровых катапульт». — Органическое сырьё. Просто наткнулся на него ты. А я, видно, чего-то не заметил.
Гедимин подцепил крупную, не разорвавшуюся при пуске плёнку и показал разведчику.
— Вот такие пятнистые штуки. Они сжимаются под облучением. Их надо очистить от прочей органики и сложить отдельно. Если поможешь — хорошо. Я тоже займусь, только доделаю маску…
Вепуат наклонил голову набок и еле слышно хмыкнул.
— Сжимаются под облучением? Чего тут только ни водится… Работай спокойно, я всё переберу.
Гедимин сел за шлифовку, краем уха прислушиваясь к тихому треску на соседнем столе. «Надо будет проверить свойства тех молекул. Сложное вещество, может быть хрупким. Температурные испытания, механические…» — он покосился на недоделанную маску и досадливо сощурился. «Обещал. Надо выполнять. Отдам эту ерунду Навкету — и займусь делом.»
19 день Металла, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
Небо над холмом почернело, покрылось багровыми трещинами и ощутимо набухло — Гедимин не видел никаких облаков, но сам небосвод, казалось, провис, приближаясь к земле. Сармат шагнул к обрыву, посветил фонарём — луч растаял, не долетев до дна, но всё же выхватил из темноты скопление деревьев-валунов. Сейчас они особенно сильно походили на камни — все листья втянулись, поры закрылись. Над степью нависла мертвенная тишина. Гедимин старался не шуршать гравием, и всё равно собственные шаги казались ему неприятно громкими.
— Выспался хоть? — Вепуат, вынырнувший из-за шатра, смотрел на сармата сочувственно. — Айзек и Гварза уже в лаборатории. Ставим купол?
Гедимин кивнул и в последний раз покосился на чёрно-красное небо. Складки-трещины вспыхивали то красным, то желтоватым. «Редко. Скоро участятся,» — думал сармат, глядя на вспышки. «Надеюсь, тут все попрятались. Скоро долина станет непригодной для жизни.»
…Вепуат поставил ящик на стол, приподнял кожух и заглянул внутрь.
— Лежит, — сообщил он. — Опять свернулся. Всю ночь шуршал, а теперь… Может, он чует бурю?
Гедимин покосился было на ипроновые стены, непроницаемые для любого чутья, но вспомнил, что ящик только что занесли с улицы.
Из соседнего отсека выглянул Айзек, обвёл помещение настороженным взглядом, с подозрением посмотрел на сарматов.
— Ещё не снаружи?
— А что там делать? — отозвался Вепуат, опрыскивая свернувшегося «трилобита» водой (существо не отреагировало никак). — Из-под купола ничего не видно. А снаружи — броню попортишь. Пока не остынет, выходить незачем.
— А… — взгляд Айзека, направленный на Гедимина, стал ещё более недоверчивым. — Тем лучше. Купол выдержит?
— На непрерывной генерации, — буркнул сармат, подумав про себя, что выглянет через полчаса и проверит, как справляются генераторы. Его мысли занимали плёнки, плавящиеся в тигле, и два образца радиочувствительного вещества — один над горелкой, другой в охладителе. Следить за всем сразу получалось плохо.
— Ясно, — протянул Айзек. — Чья красная жижа у меня в автоклаве? Не найдётся хозяин — вылью.
Гедимин поднялся из-за стола.
— Я заберу, — сказал он, скрывая довольную ухмылку. Он ожидал, что жижа будет чёрной или бурой — но, так или иначе, крекинг завершился без аварий. «Посмотрим, как тут работает термодинамика…»
…Обе пробирки дымились — и нагретая до полутора тысяч, и охлаждённая до минус ста. Гедимин накрыл штатив защитным полем, взялся за анализатор — и досадливо сощурился. Молекулы-«крючки» не перенесли нагрева — «рукава галактик», непрочные элементы, частично разрушились и стали заметно короче. «Сильно не греть,» — отметил про себя Гедимин. «Полторы тысячи — предел. А что с охлаждением?»
В холодной пробирке вещество лежало нетронутым — сармат просушил его перед заморозкой, лишние ледяные кристаллы никуда не влезли. Сканер показывал полуразвёрнутые «рукава» микроскопических «галактик» — молекулы остались целыми, межатомные связи выдержали низкую температуру. Гедимин придвинул штативы ближе и потянулся к облучателю. «Посмотрим, как на свойства повлияло…»
Это было очень прочное вещество — даже частично разрушенные молекулы ещё скручивались под лучом, хоть и с запозданием, а те, что подверглись охлаждению, не стали из-за этого ломкими. Гедимин провёл облучение трижды — и наконец, получив все нужные результаты, остановил эксперимент и убрал защитное поле.
Под соседним столом зашуршало. Вепуат с радостным возгласом заглянул под кожух, а потом и вовсе его сдёрнул. Существо в ящике развернуло «крылья» и хоботок и теперь обнюхивало вентиляционные отверстия и выгибалось волнами.
— Снаружи, надо полагать, похолодало, — сказал Вепуат, вытаскивая «вольер» из-под стола. Гедимин хмыкнул.
— Ему сквозь ипрон ничего не слышно. Просто потеря сигнала.
— Угу, — не стал спорить Вепуат. Он уже рылся в столе и через секунду наклонился над ящиком с пригоршней каких-то мокрых ошмётков.
— Вроде бы он это ел. Ну, давай… Эй!
Стенка ящика хрустнула. Вепуат отдёрнул руку и потёр ушибленный палец.
— Сильная тяга у этой твари внутри, — заметил он, поднося к дырке в ящике новый кусок; теперь он придерживал его самыми кончиками пальцев. Животное вскинуло хоботок, и в руке Вепуата ничего не осталось — Гедимин только и успел увидеть, как в хоботке исчезает последний клок мяса.
— Наверное, кочевники кормят их не так, — предположил ремонтник, глядя, как «трилобит» всасывает корм. — Из миски, может… У них ведь руки не бронированные.
Вепуат пожал плечами и сунул существу ещё кусок.
— Может, на что-то накалывают. Или кидают. Будем пробовать… Ну ладно, хватит.
Существо ещё несколько секунд обнюхивало отверстия, потом подобрало хоботок и завертелось в ящике, царапая стенки спинными щитками. Вепуат прикрыл его непрозрачным кожухом, но шорох и скрип не прекратились.
— Хочет летать, — сармат щёлкнул пальцем по стенке — на секунду звуки стихли, затем существо завозилось в контейнере с удвоенной силой. — Проверим, что снаружи?
…Защитный купол выстоял, хоть и стал местами полупрозрачным. Гедимин высунул руку наружу, под моросящий дождь. Над холмом — там, куда упали капли металла — поднимались столбы пара. Самые толстые и высокие тянулись от врытых в землю каменных полусфер — похоже, сбор металла прошёл успешно.
— Сорок пять снаружи, — сказал Гедимин, посмотрев на термодатчики. — Безопасно.
— Не сказал бы, — Вепуат недоверчиво покосился на пар, заволакивающий вершину холма. — Больно сыро. Подождём, пока дождь не кончится.
Что-то снизу пронзительно заверещало, зацокало, и земля едва заметно вздрогнула. Гедимин опустил взгляд к дымящемуся гравию и удивлённо мигнул. За куполом, у только что открытых продухов, собирались нхельви. Они обходили дымящиеся участки, высоко поджимая лапы, и стягивались к прозрачной стене. Гедимин видел, как блестит от воды их шерсть, и как подрагивают навострённые уши.
— Вернулись, — Вепуат оглянулся на ремонтника и странно ухмыльнулся. — Твои питомцы. Запускай.
Гедимин мигнул.
— Они не мои, — угрюмо сказал он, глядя на растущую стаю. Похоже, все нхельви стянулись к лаборатории, не дожидаясь, пока снаружи станет прохладно, или хотя бы кончится дождь.
— Если они бегают, твой «трилобит» тоже не сдохнет, — пробормотал он, поднося когти к продуху и вспарывая защитное поле ещё на полметра вверх. «Сорок три снаружи. И мы всё равно в скафандрах.»
Нхельви сперва подались назад, потом переглянулись, запищали и плотной волной устремились в проём. Секунду спустя вокруг лаборатории стало негде поставить ногу — зверьки облепили бронеход со всех сторон.
— Не твои, говоришь? — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как один нхельви за другим пробираются к Гедимину, ставят передние лапы на его поножи и пытаются заглянуть в глаза. — Там металл, наверное, застыл. Пойдёшь доставать?
…«И последние…» — Гедимин несильно хлопнул ладонью по каменной чаше, выбивая металлический комок. «Последние сто двадцать пять граммов. Всего четыре тысячи пятьсот…»
Металл ещё не до конца застыл, поддавался сжатию, и пальцы сармата оставляли в нём вдавленные отпечатки. Издалека за вознёй с раскалёнными комками следили Скогны и нхельви — уже не скрывались, стояли на открытой местности и глазели, почти не мигая. Сармат поднял массивный ком, слепленный из трёх десятков, нарочито медленно помял его, чувствуя пальцами уходящий жар, и понёс на ладони в лабораторию. Чаши остались снаружи — остывать на холодном ветру. «Выкидывать не буду. Через пару недель, говорят, ещё один ливень…»
… — Развлекаетесь? — хмыкнул Айзек, остановившись на полпути к своему отсеку. — Один мнёт раскалённый металл, другой приручает небесную тварь…
— Угу, — отозвался Гедимин, пристально изучая новенький, только что сделанный распрыскиватель. «Всё из местного сырья… Так, проверим в деле, — где там красная жижа?»
Он проследил за вылетающими из распрыскивателя каплями и недовольно сощурился. «Слишком крупные. Уменьшить…»
…Фрагмент кейека Гедимин пристроил сбоку от траектории полёта масляных брызг; несколько секунд возился с защитным полем, уплотняя его, тронул когтем штатив и решил, что примитивная установка выдержит. Первый впрыск закончился ничем — слабым дымком в зоне нагрева. «Слишком холодно,» — сармат проверил термодатчики и придвинул кейек ближе. «Четыреста градусов. Ещё один прогон…»