Полог шатра был откинут, его подпирала полутораметровая раздвоенная кость. Рядом лежали фрагменты растительной органики — что-то вроде коры, снятой пластами, обломки тёмной, странно блестящей древесины. Стук внутри ненадолго примолк и сменился скрежетом и скрипом — что-то старательно обстругивали.
«А всё равно дверь низковата,» — Гедимин опустился на землю у откинутого полога и заглянул внутрь. На него из шатра уставились двое Скогнов. Они сидели над тёмной, почти чёрной доской — один держал, другой каменным пробойником ковырял углубления. Шли они, как успел заметить Гедимин, точно по разметке — ярко-жёлтой черте с размытыми чёрточками-рисками.
Внутри шатра, меж двумя трёхногими фонарями, стояла конструкция, похожая на лабораторный стол, со всех сторон зияющая незаделанными нишами. Абориген с колотушкой прикреплял очередную доску, насаживая её на шпонки. Когда всё вошло в пазы, Скогн коротко взвигнул и взялся за колотушку. Остальные ответили ему чуть более тихими возгласами.
Абориген стоял на трёхногой табуретке высотой почти с него. Гедимин скользнул взглядом по странной конструкции, потом смигнул и уставился на неё. «А ведь эта штука… они рассчитали её на мой вес. Из простых деревя… А, мать моя колба! Здесь нет простых деревяшек. Эти штуки после прокалки не уступают лучшим фрилам…»
Абориген приложил очередную доску. Они все были узкими, короткими, широкую поверхность собирали из них, как мозаику, — но подогнаны все фрагменты были со всей возможно й тщательностью. Скогн коротко вскрикнул, и к нему снизу тут же протянулась рука с комком маслянистого волокна на палочке. Будущий стык промазали непонятным веществом — один раз, затем, под недовольные оклики сверху, ещё дважды.
«Вот как…» — Гедимин, беззвучно хмыкнув в респиратор, отполз от шатра и тихо поднялся на ноги. «К вечеру, может, уже доделают…»
Из шатра донеслось прерывистое жужжание — кто-то сверлил отверстие странным станком, рассчитанным на неполный оборот. Гедимин покачал головой и развернулся к полевым кухням. Рядом с ними громоздились разрубленные, частично ободранные, но ещё не расколотые остатки обожжённой древесины. Сармат подошёл, поднял половину прокалённого ствола, тяжело вздохнул и закинул её на плечо. «Пора уже сделать им это грёбаное колесо. Обод будет из рэссены.»
…Полукруглый пласт коры затрещал и отвалился, оставив на заготовке тонкий слой обугленного луба. Гедимин примерился, несильным ударом расколол деревяшку надвое, перевернул отломок выгнутой частью кверху. Из-под содранного луба и остатков сажи проступила тёмная поблескивающая поверхность.
«А Скогны знают, что делают,» — думал Гедимин, счищая ненужную органику. «Эти деревяшки куда проще колоть, чем пилить. Хотя лучевой резак справляется…»
Четверти ствола (скорее всего, это было дерево-столб, более вытянутое в высоту, чем округлые «живые валуны») легко раскалывались по едва заметным внутренним неровностям на небольшие заготовки. Из чего делать ось, Гедимин пока не понимал, но фрагменты обода и плашки для спиц подобрались быстро. Сармат, увлёкшись, хотел наломать с запасом, но вовремя остановился. «Ты сначала сделай одно колесо,» — сказал он себе, убирая остатки древесины в коробку. «Всё-таки материал новый. И такими примитивными технологиями ты раньше не занимался. Вдруг выяснится, что заготовки не такие…»
В соседнем отсеке зашуршало, и сармат забросил заготовки в открытый ящик, смахнул мусор за стол и сделал вид, что изучает металлические отливки. Они уже хорошо прогрелись; через пару минут Гедимин собирался опустить их в воду. Гварза, выбравшийся из отсека, покосился на литейную станцию и молча прошёл мимо; вскоре за ним закрылся шлюз, и сармат снова достал деревянные заготовки. «Ни Гварзе, ни Айзеку лучше не показывать. Новшества им не нравятся, уран и торий… Да и Вепуату видеть незачем. Деревянные колёса, мать моя колба… Чем только ни приходится заниматься!»
…На заточенной кромке рэссена чуть светлела, из тёмно-синей становясь голубоватой, как будто металл просвечивал насквозь. Гедимин вынул из тисков очередной миниатюрный пробойник. Проверял он на обрезке прокалённого дерева — и сделал вывод, что Скогны, должно быть, очень хорошо выявляют малозаметные «швы» и слабые точки — таким крошечным инструментом колоть и резать такой твёрдый материал было не слишком удобно. «У них же маленькие руки,» — напомнил сармат себе. «И потом — будут рукоятки, с ними удобнее. Или это и вовсе приделают к станку. Всякие рычаги и ременные передачи у них освоены…»
За размышлениями он провёл по затачиваемой кромке лишний раз — и недовольно сощурился, уменьшив её на лишние полмиллиметра. «Делом займись. Работы у тебя ещё много. А Скогны сами разберутся.»
…Когда загудел, приоткрываясь, внутренний шлюз, Гедимин возился с рэссеновым прутком — расковывал его до «железного» обода. На звук он не обернулся, заготовку прятать не стал — только скосил глаз на контейнер, в котором лежали, «привыкая» к новой форме, скреплённые и проклеенные фрагменты колеса. Вместо клея Гедимин взял растопленный сеш; тут обычно применяли какие-то смолы или выварку из останков местной фауны — так, по крайней мере, делали на Земле, но у сармата не было под рукой подходящей смолы. Рэссена ковалась хорошо, только быстро остывала — и «кузнец» старался лишний раз не отвлекаться.
Мимо что-то прошуршало, из-под локтя донёсся взволнованный писк. Гедимин вздрогнул, отложил инструмент, и вовремя — у стола уже остановился Айзек.
— Отвлёк? — он виновато сощурился. — Тут у меня Скогны…
Они, и правда, были тут — десятка полтора, не считая присоединившихся нхельви и пятерых Броннов, жмущихся у люка. Гедимин, пожав плечами, придвинул к себе поддон с инструментами, прикрытый ветошью, снял тряпку.
— Отдай им. Этого хватит?
— Более чем, — усмехнулся Айзек, переставляя поддон на ближайший стул. Скогны сомкнулись вокруг плотным кольцом и заверещали.
Они толпились в отсеке минуты три — Гедимин успел прогреть заготовку, доковать её до условно приемлемой формы и отправить остывать. Скогны его не трогали, хотя у Айзека что-то спрашивали, размахивая тёслами и пробойниками, — сармат даже хотел одёрнуть их, пока никому не поцарапали скафандр.
— Ну? — спросил Гедимин, когда командир выпроводил аборигенов в шлюзовую камеру. Уходили они шумно, но без сопротивления, и ветошь со дна поддона не унесли, хотя сармат предполагал, что они её прихватят — тряпка была большая, мягкая, почти чистая.
— Равный Куэннам! — Айзек с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу. — Для тебя всё готово — стол, стул и штативы. Я их видел, ты можешь посмотреть, а часа через три — даже опробовать. Для Вепуата работать будут завтра. Ну, а мы с ними расплатились, даже с запасом.
— Надо будет ещё — сделаю, — отозвался Гедимин, покосившись на остывающую полосу металла. Ему не терпелось примерить её к почти собранному колесу. «Надо, чтобы местные могли его воспроизвести. Чем-то заменить рэссену… Может, полосой гзеша? Обрезком шкуры? Тут попадаются очень прочные. Смочить, обернуть, высохнет — крепко стянет…»
— Дерево? — Айзек подобрал у стола Гедимина небольшую щепку и заинтересованно хмыкнул. Сармат недовольно сощурился. По щепке было видно, что она отколота недавно — и что именно отколота, а не снята лучевым резаком.
— Изучаешь дерево? — Айзек повертел щепку в пальцах. — Из него тоже что-нибудь получится?
— Арматура, — буркнул Гедимин — и сам мигнул от изумления, сообразив, что не просто брякнул какую-то чушь. «А ведь верно. Прочность и жаростойкость — как у металлов. Температурное расширение гораздо меньше. Заражению не подвержено. Местным знакомо…»
Айзек мигнул.
— Арматура? Ты имеешь в виду — для нашей стройки?
— Ну да, — Гедимин отобрал у него щепку и запустил руку в контейнер с обрезками. Нашарив запоротую заготовку, он показал её Айзеку.
— Это для проверки в реакторе, — пояснил он, стараясь держаться спокойно и говорить уверенно. — Может, даже в машинном зале пойдёт в дело. Для конструкций жилого блока и неопасных цехов — пойдёт точно. У него температурное расширение минимальное…
Айзек недоверчиво хмыкнул.
— Ну, если так… И ты уговоришь Текк’тов обмазать арматуру камнем?
— Кто тут дипломат? — Гедимин сузил глаза. — Уговаривать — это к Маккензи. Я выясняю, как эту станцию можно построить. Если тут возможен аналог армированного бетона — это нам на пользу.
— Я-то думал в сторону рэссены, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина с опаской. — Но если ты говоришь… Только проверь всё как следует, ладно?
Сармат криво ухмыльнулся, глядя ему вслед. «А идея неплоха…» Он подобрал заготовку, отколол слой плотных волокон — и потянулся за отложенным в сторону сфалтом. «Положу на облучение. И керны „бетона“ тоже.»
Он вынул из реактора рэссеновый стержень. Тёмно-синий металл почернел и треснул в нескольких местах. «Накопление ирренция,» — Гедимин, похмыкав, убрал облучённый штырь подальше и сделал пару мысленных пометок. «Значит, рэссена не выдерживает. Посмотрим, что будет с деревяшкой.»
…Вокруг стола было выставлено защитное поле; сначала Гедимин подложил для снижения шума ветошь, потом, сообразив, что на Равнине мало троп, накрытых тряпками, убрал её. Колесо — небольшое, в половину роста среднего Бронна высотой — легко катилось по ровной столешнице, чуть хуже — по насыпанному в ящик гравию. Гедимин аккуратно надавил на него ладонью, имитируя груз, — оно немного просело, но не завязло. «Годится,» — решил сармат, напоследок прокатив колесо по гравию, присыпанному волокнистыми остатками коры. «Если их звери тянут волокуши, то колёсную повозку легко утащат. Сделать ещё одно, примерить — и спросить про оси. Может, кость какая-нибудь подойдёт…»
Он снова убрал колесо в контейнер, присыпав для верности ветошью и остатками древесины. «Хватит на сегодня. Устал. Дело к ночи…»
Сармат посмотрел на часы и едва заметно кивнул. Долгий вечер закончился, шёл второй час непроглядной ночи. «Вепуат уже спит, наверное. И мне пора.»