Гедимин растерянно мигнул.
— Я брал только волокно, — он машинально оглянулся на контейнер, где с вечера оставил скорлупу «стеклянных» яиц. Крышка была закрыта не так, как вчера. Секунду спустя Гедимин грохнул опустевшим контейнером о стол и помянул спаривание «макак».
— И тебя обчистили? — вскинулся Вепуат, оставив в покое коробки с образцами. — Кочевники всё-таки пролез…
Гедимин сердито фыркнул.
— Какие кочевники⁈ — он недобро сощурился на задвинутую переборку. — Опять Гварзе некогда спросить разрешения. Вот же драная мартышка…
— Эй-эй! — Вепуат поспешно вынырнул из-за стола и встал между Гедимином и выходом в соседний отсек. — Не надо, а? Тут у тебя ещё работа… и Таркасан голый ходит…
«Да, работа…» — сармат оглянулся на стол, заваленный полотнищами гзеша, и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Доделать…»
— Ага, давай, — закивал, облегчённо вздохнув, Вепуат, увидев, что Гедимин отходит к столу и перебирает куски гзеша. — Помощь нужна?
…Сармат отступил на пару шагов от манекена и задумчиво сощурился. Лёгкий — всего-то двенадцать килограммов — скафандр был «собран» и даже застёгнут. Гедимин вставил в респиратор кассету, закрыл его и направил на манекен луч сканера.
— С ипроном не переборщил? — спросил, заглядывая через плечо, Вепуат. Он не отходил от Гедимина все полтора часа — пока кроили, «сшивали» сварным швом куски, собирали жёсткий шлем и вставляли кнопки.
— Сойдёт, — Гедимин тронул лежащий внахлёст «воротник». «Тут кромка будет жестковата. Шлем всё-таки массивный… для филка, по крайней мере. Для нормального сармата было бы в самый раз, а этот…» — он вспомнил, как на лунной базе вдевал филков в тяжёлую броню, и невесело ухмыльнулся.
— Яркая штука, — заметил Вепуат. — Но я думал, они будут жёлтыми. А тут — зелень и красное… Может, ещё аппликацию приварить поверх?
Гедимин, вынырнув из воспоминаний, сердито фыркнул.
— Ты ещё бусы повесь!
Он с силой провёл бронированной ладонью по «спине» манекена, оценивая сопротивление материала, довольно хмыкнул и отошёл к столу. Там остались узкие полосы «мягкого» жёлтого гзеша и немного обрезков на переплавку. Красной «ткани» среди них не было — расход драгоценной ипроновой фольги сармат рассчитал довольно точно.
«Трилобит» громко зашуршал, переползая по стене, и завозился, шумно гремя спинными щитками. Вепуат оглянулся на него, покосился на часы и еле слышно хмыкнул.
— Пунктуальный, мать его колба… Ремонтник, тебе помощь больше не нужна?
— Иди, — отозвался Гедимин, разглядывая полосы гзеша и задумчиво щурясь. «Как это приспособить, я знаю. Но мерить надо сразу по телу. Таркасан вроде здесь, не выходил?»
Собрав полосы в кулак, он двинулся к закрытому отсеку. За спиной загудел люк шлюзовой камеры, и треск жёстких щитков сменился трубным рёвом. Гедимин досадливо поморщился. «Много шума от этой твари. Видимо, освоилась. Как их кочевники, интересно, терпят? Хоть наушники закрывай…»
На пороге его встретил знакомый писк. Айзек стоял над ящиком с крысами, держал одну особь в руке и запихивал что-то ей в пасть. Выпустив крысу обратно в контейнер, он выхватил из вскрытого лабиринта другую, свободной рукой помахал Гедимину и продолжил работу. В углу гудела заэкранированная горелка; там стоял Гварза, прикрыв глаза тёмным щитком, и следил за неприметными табло. В другом углу с кровезаборником на руке сидел Таркасан и угрюмо щурился на проколотое запястье. Перчатка его комбинезона была отстёгнута и висела отдельно, рукав он закатал. Гедимин разглядел среди складок скирлина грубую пятнистую ткань нижней рубахи и невольно поморщился. «Экспериментаторы, мать их пробирка… Ну, хоть кожа от этого добра не слезает, и то ладно.»
— Где твоя вчерашняя одежда? — он показал Таркасану разжатый кулак с полосами эластомера. — Добавлю кое-чего. Может, будет удобнее.
— А вон, в сушилке, — дёрнул плечом филк, настороженно глядя на сармата. — Что там? Фрил? Говорят, тут нельзя…
— Гзеш. Местное вещество, — отозвался Гедимин, вынимая из сушилки носки. «Что-то они посветлели… Ничего не понимаю в местных тканях. Что у них с горючестью?»
Поверху, по щиколотке, внутри каждого носка был прошит «канал» для завязок — и это сильно упрощало задачу. Гедимин сел на пол, обернул полосой гзеша ногу филка.
— Так сойдёт?.. Не, лучше сними сапог, так непонятно.
Гул раскалённого воздуха смолк. Гедимин покосился на притихшую установку. Гварза отходил от неё, убирая с лица затемнённый щиток. Выглядел он непривычно довольным.
— Не рилкар, но годится, — сдержанно признал он, обращаясь к Айзеку. — Термоизоляция на уровне. Вкупе с тугоплавкостью… Посмотрим, что будет после переплавки.
Гедимин, насторожившись, отложил полосу эластомера и медленно развернулся к установке. Гварза как раз выгружал из неё неведомый материал — и ремонтник, прислушавшись, уловил знакомый звон, почти стеклянный, но чуть-чуть отличающийся.
— Гедимин, литейка свободна? — спросил, не отрываясь от ящика с крысами, Айзек. Сармат уже поднялся на ноги и, рассеянно кивнув, медленно двинулся к Гварзе.
— Образцы мои. Верни, где взял, — негромко сказал он, чувствуя, как глаза сходятся в тёмные щели, а кулаки сжимаются. Гварза уже отодвинул переборку, но на пороге обернулся.
— Работать иди, — бросил он, скользнув по Гедимину брезгливым взглядом, и хотел что-то добавить, но уже не успел.
Образцы рассыпались по полу. Гедимин бил в респиратор, наверняка, но всё же просчитался — Гварза, пошатнувшись, устоял на ногах, второй удар прошёл вскользь по шлему, а от третьего загудел уже шлем Гедимина. Сармат, не уклоняясь, шагнул вперёд, беря Кенена в захват. Броня затрещала, и почему-то загудел затылок — кто-то заехал по шлему сзади. Гварза дёргался, выворачиваясь из смертельной хватки, бил сармата по неосторожно подставленным ступням, — Гедимин щурился и молча сжимал его всё крепче. Перед глазами плыл красный туман.
Над головой взвыла аварийная сирена, и сармат, разжав руки, схватился за «арктус» и резко развернулся. «Где? Что?» На долю секунды он встретился взглядом с разъярённым Айзеком, а затем защитный купол поднялся вокруг, заставив Гедимина замереть на месте.
— Тарки, живо за Вепуатом! — услышал сармат, взрезав защитное поле. Айзек склонился над Гварзой, пытаясь поднять его. Кенен был жив, сдержанно шипел сквозь зубы, кое-как сел, но вставать не хотел. Одной рукой он держался за респиратор, другой обхватил рёбра. Гедимин молча оскалил зубы. Сейчас ярость отступила — он, глядя на разбросанные по полу осколки, и сам уже не очень понимал, из-за чего так взвился. Наклонившись за куском «стекла», он неосторожно перенёс вес на пальцы одной ноги — и досадливо сощурился: боль была неожиданно сильной. «Всё-таки сломал,» — Гедимин шагнул, неловко поджимая ноющие пальцы, и развернулся к двери боком. «Как я неосторожно…»
Он услышал гул открывающегося шлюза, знакомый хитиновый треск и завывания, приглушённую ругань и быстрые шаги. «Вепуат?» — Гедимин снова сощурился и отвернулся от двери. «А его зачем сдёрнули?»
Айзек, перетащивший Гварзу на расстеленный матрас, возился с его скафандром. Сармат никак ему не помогал — лежал неподвижно, держась за респиратор, только руку с рёбер убрал. Гедимин двинулся было к нему, но остановился — пальцы снова прижгло резкой болью, а в ушах зазвенело от вопля Айзека.
— Стой!.. Вепуат, забери его и проверь ноги, — не оглядываясь, крикнул Айзек. Разведчик застыл на пороге, растерянно глядя на сарматов. Таркасан, прошмыгнув под его рукой, забрался в самый дальний угол и замер там.
— Голову ему проверь, — донеслось из-под шлема Гварзы. Говорил сармат глухо, неразборчиво, но слышно было, как он с трудом сдерживает ярость.
— Выс-слать ко всем метеороидам…
Айзек зашипел на него, и Кенен замолчал. С него собирались снять шлем, но под респиратором что-то заклинило, и крепления не поддавались. Гедимин, забывшись, двинулся было к нему, но Вепуат уже вцепился в его локоть и с силой дёрнул к двери.
— Следи, чтоб он там и сидел! — крикнул, не оглядываясь, Айзек. — Не отходи, ясно?
Гедимин досадливо сощурился.
— Я не просил воровать реагенты, — угрюмо пробормотал он, щурясь от боли в пальцах. Кулак, на удивление, не пострадал, а вот костяшки на ступнях, отдавленные Гварзой… «Явно там что-то сломалось,» — думал Гедимин, пытаясь вывернуть пальцы так, чтобы они болели чуть поменьше. «Хорошо, хоть не руки…»
… — Ну и на кой ты к нему полез⁈ — в третий уже раз спросил Вепуат, заталкивая ступню Гедимина в сапог скафандра. После анестетиков, с надетыми фиксаторами она сильно увеличилась в объёме, а из-за потери чувствительности сармату казалось, что её раздуло вчетверо. Он попытался шевельнуть пальцами и виновато сощурился, услышав окрик Вепуата.
— Час покоя! — разведчик толкнул его в грудь, принуждая лечь. — Валик тебе под ноги. Отёк спадёт — попробуешь встать. Болеть будет долго — очень противное место.
Гедимин с досадой смотрел на потрескавшиеся щитки сапога. Верхний слой обшивки лопнул, нижний смялся — его предстояло выправлять. Из соседнего отсека не доносилось ни звука — с тех пор, как Гедимина утащил Вепуат, ни Гварза, ни Айзек к ним не заглядывали.
«Час покоя…» — сармат нехотя опустил голову на матрас и прикрыл глаза. «Таркасан так и ходит неодетым. Позвать, что ли, чтобы скафандр примерил? Резинки я потом вставлю…»
Минут через сорок переборка с тихим шорохом отъехала в сторону. Нахохленный Вепуат смерил вошедшего Айзека мрачным взглядом. Гедимин зашевелился, привстал на локте, чтобы лучше их видеть, и невольно хмыкнул — на плече Вепуата сидел Сокол, и два недовольных взъерошенных существа были до странного схожи.
— Текк’ты в долине, — сказал Айзек, остановившись над Гедимином; на сармата он не смотрел — взгляд был направлен на Вепуата, а может, на его питомца. — Пойду следить. Справишься один?
Гедимин зашевелился, пытаясь сесть, с досадой похлопал по «карманам». «Камнедробилку надо… А, модель не сделал, с бумаги не поймут…»