Кто-то робко поскрёбся в переборку. Потом она отодвинулась на пару сантиметров. В проём выглянул Таркасан.
— Вы сильно заняты? — спросил он, опасливо щурясь на Гедимина. Сармат с трудом сфокусировал на нём взгляд — голова кружилась.
— Заходи, — в памяти всплыло что-то про недоделанное снаряжение, резинки для носков… Таркасан протиснулся в полуоткрытую «дверь» и остановился поодаль от стола.
— А тут прохладно, — он поёжился. Гедимин кивнул и снова посмотрел на кювету. Внутри, под миниатюрным куполом, было минус сорок — странное вещество вытянуло теплоту из воздуха и понемногу охлаждало материал кюветы. Гедимин замерил температуру стола под ней, но процесс пока так далеко не зашёл.
— Уже нормально, — Вепуат посмотрел на недовольного взъерошенного Сокола и плотнее прикрыл его защитным полем. — Ты за скафандром? Садись, Гедимин сейчас опыт доделает…
…Таркасан осторожно переступил с ноги на ногу, медленно поднял руки и повёл плечами. Потом повернулась голова.
— Шлем не давит? — спросил Гедимин, обеспокоенно глядя на подопытного. Свободного места под скафандром осталось даже слишком много — кое-где он свисал мешком, как скогнийские подштанники.
— Привыкну, — донеслось из-под шлема. Таркасан снова повернул голову, посмотрел на Гедимина сквозь круглые линзы, тронул респиратор. Голос его из-за волокнистых вставок внутри маски звучал приглушённо. Гедимин досадливо сощурился. «Что-то не рассчитал. Звук сильно искажается. Надо думать дальше…»
— Дышать не тяжело? — спросил он. — Нос, губы не онемели?
Под шлемом удивлённо хмыкнули.
— Нормально. Только запах… На мартышечью еду похоже.
— Запах? — Гедимин прижал к маске «щупы» анализатора. Пропитка фильтровала пыль, но сама что-то добавляла в воздух внутри скафандра, — органическую примесь, микроскопическую, но, как выяснилось, ощутимую.
— Вот здесь — не знаю, — он, помрачнев, жестом велел снять шлем и долго разглядывал лицо филка, но ничего существенного не находил. — Эта штука может быть вредной. Но без фильтрации ты тут надышишься странного.
Таркасан, пожав плечами, снова натянул шлем.
— Может быть, может и не быть. Запах нормальный. Не противный. Если что пойдёт не так, я Айзеку скажу… Теперь можно идти?
Гедимин достал из кармана один из «фонарей» с пропиткой из церы. Он светился довольно ярко, даже здесь, в хорошо освещённом отсеке, — «заряд», приданный облучателем, ещё не выгорел.
— Пока положи вот сюда, — он всунул светильник в одну из петель у пояса. — На рукаве под него есть крепления. Единственное — они со временем тускнеют. Подойдёшь, я его перезаряжу.
— Ага, спасибо, — пробормотал Таркасан, с тоской оглядываясь на дверь. Едва Гедимин ему кивнул, он быстро, почти бегом, пересёк отсек и скрылся за переборкой. Сармат озадаченно хмыкнул.
— М-да-а, — протянул Вепуат. — Филк теперь по уши в мутагенах… А он, выходит, видел, как ты лупил Гварзу?
Гедимин угрюмо сощурился. «Теперь ещё и он меня боится. А я ведь его не трогал… Ладно, его дело.»
Он проверил термодатчики рядом с «ледышкой» и еле слышно хмыкнул.
— Минус тридцать пять. Всё-таки греется.
— А может, выдыхается от отсутствия облучения, — сказал Вепуат, подходя к столу. — Заметил? Тут много чего теряет свойства, когда попадает за наши экраны. У нас тут как будто кусок Земли. Везде Равнина, а тут Земля.
— Ничего не теряет, — буркнул Гедимин. — Кейек горячий, гзеш пластичный…
Он оборвал фразу на полуслове и потянулся к дальним контейнерам. «Горячий? Проверим…»
— Hasu! — выдохнул он тридцать секунд спустя.
— Угу, — отозвался Вепуат. — Выдыхается. Что-то обыкновенное — держится, а вот такие штуки, из ряда вон…
Гедимин сдвинул все бочонки на край стола.
— Вынесу наружу, — буркнул он, мысленно назвав себя идиотом. «Вот так и останешься без образцов…»
В лабораторном шатре он ненадолго задержался, наскоро вырезая кювету из подвернувшейся деревяшки. «Оставлю для контроля,» — он осторожно положил на дно ёмкости одну ледяную песчинку и накрыл защитным полем. Воздух под куполом быстро остыл до минус сорока пяти. Гедимин хотел оставить термодатчики, но вспомнил о свойствах Равнины и передумал.
«Вот ведь бредовая планета…» — он оглянулся на лабораторный стол из прокалённого дерева, на шар-светильник и торчащие из штатива деревянные фонари. «Как бы не пришлось все опыты переделывать.»
… — Минус сорок, — сказал Гедимин, убирая термодатчики. Вепуат, остановившийся у порога, вопросительно хмыкнул.
— В лаборатории — уже минус десять, — пояснил Гедимин. — Всё-таки выдыхается. И здесь, снаружи, тоже. Только гораздо медленнее.
«Интересно, что ему нужно для подзарядки,» — задумался он. «Положить в кучу таких же — или…» — сармат оглянулся на висящий за плечом сфалт. «Завтра попробую облучить оба образца. А на сегодня хватит странностей.»
— А мне вот интересно, — Вепуат выглянул наружу, но тут же шагнул в шатёр и опустил полог. — У Броннов и правда куча куджаглы. А кого они ей кормят?
— Текк’тов, — отозвался Гедимин, пытаясь додумать мысль про объединение кейека и вечного льда в поршневом механизме. Вепуат резко качнул головой.
— У них всегда была куча этой… этих грибов. Ещё до всяких Текк’тов. Помнишь, Гор разозлился, когда узнал об этих запасах?
Гедимин пожал плечами.
— Тогда они увезли грибы, сейчас привезли, — ну и что?
— А то, что не сейчас, — Вепуат недобро сузил глаза. — А ещё тогда. Как только Гор отвернулся… Он же не перекапывает каждый день все повозки. Для кого эти «мирные» держат ядовитые грибы?
Гедимин снова пожал плечами.
— Дроны что-нибудь видели?
— Дроны… — Вепуат поморщился. — Я вот думаю поставить куда-нибудь сканер. Пока дроны на декомпрессии, он посмотрит на лагерь Броннов. Может, что и заметит.
— Поставь в шатре, — предложил Гедимин. — В моей лаборатории. Направь на лагерь. Всё будет видно. На ночь его там оставь… ну, и на время переезда тоже.
— Не мутирует? — засомневался Вепуат.
— Я его буду забирать под броню, — пообещал Гедимин. — Пока твои дроны в небе. Успеет вернуться в нормальное состояние.
Он следил за Вепуатом, снимающим с дрона сигма-сканер и пристраивающим его в ящике стола, и думал, что планета с каждым днём становится бредовее. «Утром не забыть забрать. А то взаправду мутирует.»
24 день Пустоты, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
До рассвета было ещё очень далеко — сегодня Гедимин встал рано, через несколько минут после условной полуночи. Аборигены ещё спали, на холме было тихо, только в низинах что-то шуршало и попискивало. Гедимин сидел, прислонившись к бочке, ждал, пока прогреется набранная в скафандр вода, и разглядывал серебристые и зеленоватые трещины на серо-чёрном небе. Кто-то раскидал по небу кругляшки, изображающие луны; свет настоящего неба пронизывал их насквозь.
На окраине лагеря что-то зашуршало, из-за шатра показалось пятно ярко-жёлтого света. Оно пошарило по земле, зацепило ногу Гедимина и, вздрогнув, отпрыгнуло назад. Сармат озадаченно хмыкнул и зажёг наручный фонарь.
— Ну что, со светом удобнее?
— Угу, — отозвался Таркасан, выбираясь из темноты. Гедимин следил, как он ступает на землю, как расправляются сложенные пальцы в новых красных сапогах; судя по движениям, филк освоился с новым скафандром и уже не чувствовал себя стеснённым.
— Ничего не заболело? — спросил Гедимин. Из-под новой униформы было видно ещё меньше филка, чем раньше; глаза вроде бы остались на месте и не выпятились на стебельках — вот и всё, что сармат-наблюдатель мог сказать.
Таркасан сдержанно фыркнул.
— Айзек спросил, Кенен спросил, теперь ты ещё. Осталось встретить Вепуата. Нет, не заболело. И щупальца не отросли.
…Под откинутый полог немедленно влезли два зверька. Гедимин, досадливо фыркнув, выставил перед остальными защитное поле. Вепуат, пристроившийся было за столом, спрыгнул и попытался схватить нхельви за шкирку. Существа шарахнулись от него, на долю секунды замерли у выхода — и юркнули в открытый Гедимином проём. Сармат запечатал «дверь» защитным полем и тяжело качнул головой.
— А куда от них тут денешься, — пробормотал Вепуат, вынимая из тряпок сканер. Он проработал полночи, пока в небе не было дронов, а сарматы спали; сейчас разведчик выпустил дроны, и замаскированный сканер можно было выключить.
— Здесь восемь часов, — Вепуат, подсоединив прибор к передатчику, смотрел на рябящий экран. — Я буду быстро листать, а ты смотри в оба. Ну, вот их лагерь…
Сканер сквозь маскировочные тряпки и каменный фундамент отлично видел все полевые кухни, штабеля бочонков и корзин, лёжки плоских зверей… Гедимин смотрел, как на мелькающих картинках аборигены возятся под навесами, замачивают какое-то зерно, вытряхивают подстилки…
— О, Калиг пришёл, — Вепуат замедлил промотку. — В маске. Его угощают… Всё, ушёл.
Абориген собрал пустые блюда (у них у всех, как заметил Гедимин, были маленькие ножки, обычно по три, иногда больше) и спустился с повозки. Сармат с недоумением следил, как он раскладывает посуду перед жующими животными.
— Ядро Сатурна! — Вепуат брезгливо фыркнул. — Ты смотри, они тарелки лижут!
На экране Бронн собирал вылизанную посуду. За прошедшие полчаса на ней не осталось ничего, кроме звериной слюны.
— Ну, помыть ещё можно… — пробормотал Гедимин, с невольной гримасой глядя, как абориген пристраивает перевёрнутое блюдо над жаровней и ворошит кейек, поддавая жару.
— Вот как у них просто, — прошептал Вепуат, брезгливо морщась. — Дал зверям вылизать, прокалил — и всё, чисто. Хорошо, мы у них ничего не едим!
— А стражи едят… — на приостановленных кадрах к полевой кухне вышел Навкет, и ему принесли какое-то угощение. Он ушёл, и Бронн с опустевшей посудиной в руках медленно сполз с волокуши и поставил её рядом со звериной лёжкой. На повозке уже тушили огни, и все закапывались в подстилки. Бронн, уже без посудины, ткнулся в один угол, в другой, потом сгрёб часть шкур на свободный пятачок и зарылся в них.