— Копают? — Вепуат покосился на сканер. — Быстро они… А я пришёл тебя заменить. Иди ставь опыты. За копкой я прослежу.
Гедимин удивлённо хмыкнул, повертел почти законченную модель в руках и поднялся с камня. «В лаборатории доделаю. Полежит там, пока не пригодится.»
— Смотри за теми, кто месит тектон, — велел он. — Если перестанут работать, засеки время — потом мне скажешь. Хочу узнать их выработку.
— Да они ещё только разогнались, — отозвался Вепуат, заглядывая с обрыва в долину. Из-под его ног выскочил слишком любопытный нхельви, чуть не сорвавшийся вниз. Текк’ты гоняли по дну долины два каменных шара, и камень под их мордами шёл волнами и временами вскипал изнутри и норовил разбрызгаться.
…От экранированной кюветы ощутимо тянуло прохладой, и столешница, где она стояла, как будто похолодела. Гедимин взялся за анализатор и через пару минут замеров еле слышно хмыкнул — песчинка вытянула теплоту из кюветы и взялась за её окрестности. «Минус двадцать внутри,» — сармат измерил напоследок температуру самого «льда». «Будь такой охладитель у нас на „Полярной Звезде“, нам и градирни бы не понадобились.»
Он осторожно просунул «щупы» анализатора в бочонок с «вечным льдом» и вынул их наружу покрытыми сжиженным газом — вещество не нагрелось ни на градус, хотя лежало в кожухе из раскалённых осколков кейека. «Мать моя пробирка…» — Гедимин безнадёжно покачал головой. Попытки как-то обосновать весь этот бред каждый раз заканчивались одинаково — неприятным гулом внутри черепа и бесформенным клубком из мыслей. «Но охладитель будет хороший. Только прикинуть, для какого объёма…»
Несколько секунд он стоял у шатра в раздумьи, потом снял с плеча плазморез и пошёл кромсать на куски металлические «лепёшки». Сейчас ему нужна была рэссена — и лист для чертежей.
… — А Гедимин чего-то всё куёт, — прошептал Айзек, пересекая отсек. Сармат даже не заметил, когда он вошёл… да и когда выходил — тоже. В этот раз Гедимин не стал плавить рэссену, ограничился размягчением и теперь пытался ковкой придать ей нужную форму. Приспособиться к новому материалу было непросто, но ничего запредельно странного он не выкидывал, — обычный металл, тугоплавкий, ковкий, чуть легче привычных сталей, тяжелее, чем металлофрилы…
— Гедимин? Не к добру, — Гварза, остановившись посреди отсека, шагнул к прикрытому куполом столу. Ремонтник досадливо сощурился и уткнулся взглядом в согнутый металлический лист. «Аккуратно проварить края…»
— Что это? — резко спросил Гварза, нависая над столом.
— Трубы, — коротко ответил Гедимин, не отрывая взгляда от «жала» лучевого резака. Оно медленно скользило по сомкнутым краям, оставляя за собой багровый светящийся рубец. Сармат почти не соврал — перед ним действительно были кованые трубки, и к ним ещё предстояло приделать вентили и прорезать лючки.
— Трубы? — подозрительно переспросил Гварза, по-прежнему вися над Гедимином и пытаясь что-то высмотреть в чертеже под его локтем. — С чего…
— Кенен, отстань от него, — вмешался недовольный Айзек. Гедимин краем глаза увидел, как он тянет Гварзу за локоть к соседнему отсеку — так же, как самого ремонтника то и дело таскал Вепуат.
— Отстань, — повторил Айзек. — Если кто-то и разберётся во всём этом…
Голоса затихли за плотно задвинутой переборкой. Гедимин криво ухмыльнулся и снова зажёг лучевой резак. «Здесь поставить нижний блокиратор. Тут будет верхний клапан…»
…Осколки кейека по отдельности горели тускло и медленно меняли окраску с жёлтой на тёмно-красную. Гедимин добавил ещё один фрагмент — свечение порыжело.
«Четыреста восемьдесят по Кельвину. Мало, но сойдёт,» — он закрыл лючок и отодвинулся от установки. «Ter, du, un… Sata!»
Засвистел открывшийся клапан, и сармат услышал глухой стук, шипение и снова стук — поршень, отброшенный потоком раскалённого воздуха, ударился о верхний блокиратор, горячий газ вышел, поршень упал обратно.
«Ага. Работает,» — под редкие стуки и прерывистое шипение Гедимин тронул нижнюю часть трубки и недовольно сощурился. «Работает, но греется. Рэссена… Изолятор надо было проложить. Тот же тектон, что ли…»
Поршень снова поднялся, но уже не дошёл до блокиратора. Стравливаемый воздух зашипел, но заметно тише. «Вот то-то и оно,» — Гедимин, угрюмо щурясь, осторожно «подсветил» термоэлемент омикрон-лучом. Из установки донёсся стук, клапаны зашипели с удвоенной силой. «А поршень надо обернуть красным гзешем. Пока все блокираторы не посбивал.»
Он открыл лючок, когтем поддел красные камешки и выгреб их в кювету. Поршень поднялся ещё пару раз — и лёг на нижний блокиратор. Гедимин вскрыл установку, придирчиво осмотрел внутренние стенки. «Греется. Сильно. Попробуем добавить охладитель.»
Он придвинул к себе вторую, пока отложенную, часть установки. Закрепить её на штативе не успел — шлюзовая камера приоткрылась, и по отсеку пронёсся трубный рёв. Следом за орущим Соколом в лабораторию заглянул Вепуат.
— Гедимин, выйди, а? — попросил он, зажимая хоботок «трилобита» в кулаке. Существо захлопало щитками и снова затрубило, но уже приглушённо.
— Пусть орёт, — буркнул сармат, поднимаясь из-за стола. — Что там? Что-то с Текк’тами?
«Всё равно собирался идти за ледышкой,» — думал он, вслед за Вепуатом выходя на обрыв. На краю уже стоял Гор и переговаривался с Текк’тами на их низкочастотном языке.
«Ясно. Все болтают, и никто не копает,» — угрюмо сощурился Гедимин, увидев на экране сканера пустую незаконченную шахту, а на дне долины — клубок из пяти гигантских змей. Где-то среди бронированных петель просматривались расплющенные каменные шары.
— Дим-мин, — Гор притронулся ко лбу крючковатой клешнёй и снова повернулся к Текк’там. — Тут речь о новой работе, которую ты дал. Те, кто месил камень, говорят, что сильно устали. Эта работа требует больших сил и очень большой тщательности.
Гедимин молча сузил глаза. «Да уж наверное. Чем бы они это ни делали, им явно тяжело. Вон, последние куски уже неоднородные, плохо промешенные…»
— Они уходят? — спросил он. «Прошло три часа. Сто десять кубов двойного тектона, девяносто — тройного… Неплохая выработка, в общем-то.»
— Они хотят подменить тех, кто таскает камни в шахте, — ответил Гор. — Те подменят их на замеске. Но навряд ли им надолго хватит сил.
— Пусть работают, сколько могут, — сказал Гедимин, оставив пока при себе всё, что думал о местных рабочих и их организованности. — Я не знал, насколько эта работа сложна для них. Только предупреди, что верхние плиты из обоих штабелей надо переделать. И лучше пусть делают немного плит, но хороших, чем кучу рыхлых и непрочных.
Гор шевельнул лапами-лезвиями.
— Все так думают, Дим-мин.
Сармат смотрел с обрыва, как три сверкающих хвоста втягиваются в землю, а двое Текк’тов, оставшихся на поверхности, стаскивают верхние плиты с неровных штабелей и начинают промеску. «Двести кубов за день — это уже очень неплохо. Я думал, без механизации мы и десятую часть не сделаем. Не спеши, теск. Ты в диких краях, и тебе и так очень везёт…»
Через полчаса Гедимин вернулся к шатру. Он собирался взять «ледышку» из бочонка и быстро уйти, но остановился у промороженной кюветы. Область аномально низкой температуры расширилась ещё на ладонь — «ледышка» продолжала вытягивать теплоту из всего, что подвернётся. «Минус восемнадцать,» — сверился с термодатчиками Гедимин. «К утру, похоже, нагреется до нуля.»
Новую песчинку «льда» он сунул в контейнер для образцов. Стенки немедленно покрылись инеем, и ёмкость морозила пальцы, пока сармат нёс её в лабораторию. «Эта штука по свойствам похожа на кейек,» — думал он. «Что-то там про обмен квантами… и, возможно, про критическую массу. Странно, что защитное поле над этими камешками не бликует. Или я не туда смотрю?»
…«Ледышка» легла на дно модуля охлаждения. «Включилась» она немедленно — не успел Гедимин закрыть лючок, как температура внутри понизилась до минус тридцати. Гедимин ждал, пока она достигнет нижней возможной отметки, и следил за инеем, покрывающим модуль. Две части установки были соединены, оставалось открыть клапаны и запустить ток воздуха.
Через пару минут температура в модуле перестала понижаться. Тот его бок, что был ближе к раскалённому цилиндру с кейеком внутри, уже оттаял; тот, что был дальше, оставался белым. В этот раз «сил» песчинки хватило только на минус сорок по Цельсию — остальное, как видно, ушло на охлаждение рэссеновой трубки. «Воздух для таких штуковин желательно осушать,» — отметил про себя Гедимин, разглядывая иней внутри цилиндра. «Ну, с этим проблем не будет…»
Внутренние клапаны открылись, и установка дёрнулась, едва не слетев со штатива, и загудела и затряслась. Поршень, обтянутый эластомером, больше не громыхал, но колотился о блокираторы так, что они едва выдерживали. Под гул установки Гедимин еле успевал считать такты. Минимальное замедление он заметил на десятой минуте — «ледышка» уже не справлялась с охлаждением, температура начала повышаться, а давление — выравниваться. Когда на двадцатой минуте поршень, не дойдя до верхнего клапана, лёг на блокиратор, и гул утих, Гедимин облегчённо вздохнул и закрыл клапаны. «Планета бредовая, но закон сохранения энергии — на месте. Уже легче.»
С едва заметной ухмылкой он разглядывал установку — очень примитивную, нелепую и крайне несовершенную. «Ничего, доработаем. Кажется, я начинаю понимать, с какой стороны заходить. Значит, осушение воздуха… и какая-то термоизоляция. Побочный теплообмен надо бы урезать…»
Снаружи было тихо — только слышно было, как Текк’ты катают вдоль обрыва камни, да у полевых кухонь аборигены набивали мешки готовой пищей. С крыши бронехода на Гедимина глазел десяток нхельви, ещё пятеро разбежались из-под ног, но далеко отходить не стали. Сармат покосился на них и тут же забыл о зверьках. Ему и так было о чём подумать.
«Может, я чего не знаю… Кейек и вечный лёд хорошо работают в паре. Но нигде здесь я не видел таких механизмов. А ведь это много чего дало бы — от паровых молотов до паромобилей… А,