sa hasu! Какие мобили⁈ К волокуше паровоз не прицепишь…»
Недобро сузив глаза, он быстрым шагом направился к лабораторному шатру. «А вот к колёсной повозке — уже можно. Начнём с колёс.»
Уже снаружи он ещё раз придирчиво осмотрел собранную колёсную пару и её крепления. «Примитивные технологии…» — сармат угрюмо сощурился — «чутьё» никак не давало однозначного ответа, выдержит приспособление предполагаемую нагрузку или нет. «Чую, наработаюсь я тут с ними. Никак не привыкнуть…»
Когда он с колёсной парой под мышкой добрался до полевых кухонь, Бронны как раз вытряхивали в почти полный мешок последние остатки приготовленной пищи. Один из них, собрав грязную посуду, спустился с волокуши туда, где лежали тягловые животные. Другой, спрыгнув на землю, помогал затягивать горловину мешка. «Готовка закончена,» — Гедимин довольно хмыкнул. «Вовремя я пришёл. Не придётся стаскивать наземь печи, полные котлы…»
Он рывком приподнял край волокуши и поставил под неё колёсную пару. Непрокалённое дерево, узкие доски, скреплённые шпоном, поддавалось легко — ещё десяток секунд, и все штыри были вбиты. Задняя часть волокуши заметно приподнялась. Гедимин слегка потянул её на себя и довольно ухмыльнулся. «Будет работать. Сейчас опробуем, потом доделаю переднюю пару. Хотя — тут по форме больше подходит одно колесо. Будет трёхколёсная повозка.»
Он снова дёрнул волокушу на себя (она двигалась легко, мешали в основном расставленные вокруг корзины, которые сармат не подумал убрать) — и тут в его локоть с громким треском врезался черпак. В следующую секунду у Гедимина зазвенело в ушах от пронзительных воплей со всех сторон. Абориген с черпаком, вскочивший на волокушу, снова замахнулся. В этот раз Гедимин уклонился, подавшись назад, и выпустил бортик повозки. Бронны взвыли.
— Вы чего? — с недоумением спросил сармат, оглядываясь по сторонам. Его окружали Бронны и Скогны. Кто-то стоял с пустыми руками, но крепко сжал кулаки, выставив оттопыренный коготь, как боёк клевца, кто-то быстро подобрал камень, другие вооружились какими-то черпаками и плошками — и все, с пронзительными воплями надвигаясь на Гедимина, оттесняли его от волокуши.
«Не нравится мне это…» — сармат шагнул назад, на всякий случай выставив перед собой генератор защитного поля. «Чего они взбесились? Что я сделал?»
Аборигены, оттеснив его от волокуши, остановились. Нападать они не спешили, но орали так, что у сармата заболели уши. Двое, побросав камни, влезли под повозку, один встал наверху. Он пытался поддеть и выдрать штыри-крепления — и так старался, что доски трещали. «Дно выломает, а гвозди останутся,» — мелькнуло у Гедимина в голове. «Прочно вбивал… Да что на них нашло⁈»
— Что здесь? Почему шум? — услышал он щёлкающий голос Гора. Страж шагнул к сармату, вскидывая над головой посох. Аборигены не притихли — наоборот, завопили громче прежнего. Тот, кто выдирал гвозди, уже выломал пару щепок; двое помощников облепили какой-то грязью втулки и вырыли под колёсами ямки — теперь повозка не могла бы сдвинуться с места, даже если бы Гедимин отогнал аборигенов и толкнул её вниз по склону. Гор заверещал на местном наречии; его жвалы взволнованно щёлкали, посох раскачивался в вытянутой лапе. Бронны внезапно замолчали, и на холме стало очень тихо — только у Гедимина ещё звенело в ушах, да хрустело под когтями и ножом Бронна дно повозки. «Ведь доломает же,» — сармат недовольно сощурился. «Вот дикари, saat hasesh…»
— Дим-мин, что случилось здесь? — Гор старался говорить медленно, чтобы все щелчки жвалами попадали в промежутки между словами; он был крайне взволнован и не щёлкать не мог. — Для чего ты приделал это к волокуше мирных жителей? Они говорят, что ничем тебя не обидели. Зачем ты хочешь разрушить их кухню?
Бронн, выдирающий гвозди, оставил наконец своё занятие и издал короткий визг. Гор щёлкнул жвалами. Гедимин смотрел на них, ошалело мигая. «Разрушить⁈»
— Это обычные колёса, — буркнул он, сердито щурясь на дикарей. — На них ездят повозки, и это удобно. Отгони их, и я покажу, как это де…
Посох Гора с громовым раскатом вошёл на полметра в гравий. Гедимин встряхнул головой — от внезапного грохота заложило и без того пострадавшие уши. «Они тут что, все рехнулись?»
— Это вещь из твоего мира, Дим-мин, — заговорил Гор неожиданно мягко, даже вкрадчиво, отчего сармату сразу стало не по себе. — Как те, на которых движется ваша машина. В вашем мире они безопасны. Даже, возможно, полезны. Здесь это — оружие.
Гедимин мигнул. «Что за бред⁈»
— Оружие? — переспросил он, нервно ощупав сопло сфалта. — Как колесо может быть оружием⁈
Гор резким щелчком подозвал к себе одного из охранников-Скогнов — они тоже сбежались сюда, остановились поодаль и глазели, не вмешиваясь. Тот, кого позвали, подошёл, опасливо покосился на Гедимина и поднял взгляд на стража. Тот молча указал на узорчатый чехол, прикреплённый к его поясу. Гедимин такие видел на сканограммах — там внутри обычно были штыри с насаженными на них миниатюрными колёсиками. Гор достал одно, поднял, придерживая крючковатой клешнёй, и протянул сармату.
— Смотри.
Гедимин взял колёсико, озадаченно хмыкнул, повертел его в пальцах — и услышал свистящий вздох ближайшего Скогна. Гор вырвал странный предмет из его рук и, крепко зажав в клешне, протянул воину. Отливка упала обратно в «патронташ». Гор сказал короткое слово, и абориген снял с плеча самострел, огляделся по сторонам — и развернулся лицом к дальним холмам, туда, где не было никого из его сородичей.
— Смотри, — повторил Гор.
Круглая отливка легла в жёлоб. Стрелок не торопился. Он как будто нарочито медленно снимал стопор и натягивал тугой ремешок, прежде чем стряхнуть «снаряд» на точку пуска. Гедимин машинально отметил, что пусковой механизм несимметричен — одновременные удары с двух сторон должны были придавать «стреле» крутящий момент. «И что?» — он с недоумением следил за неторопливым стрелком. «Снаряд может быть любой формы, если он наберёт достаточную ско…»
С тихим щелчком колесо отправилось в полёт. Гедимин успел ещё заметить, как оно вращается в воздухе. Секунду спустя над долиной громыхнуло, и ошалело мигающий сармат увидел, как «снаряд» превращается в облако рыжеватого дыма.
— Sa hasu! — Гедимин схватился было за патронташ Скогна, но, опомнившись, выпрямился и включил сканер. Тот не показал ничего нового — всё те же круглые отливки в тесном футляре, лёгкий непрочный металл без каких-либо включений. «Что это было? Окисление при нагреве? Это вещество не может…»
— Это металл такой, да? — спросил он, угрюмо щурясь на стража. Тот вскинул лапы-лезвия и проскрипел что-то на местном языке. Один из притихших Броннов после недолгих поисков в поясных мешочках протянул стрелку кругляшок, вырезанный из коры. Формой он напоминал отливки в «патронташе», но сделан был ещё более небрежно — резчик даже не убрал неровности материала, только придал кусочку коры круглую форму и проделал дырку по центру.
Скогн изобразил брезгливую гримасу, прижал уши и с явной неохотой положил кусок коры в жёлоб. Гедимин заметил, что он взводит арбалет немного по-другому. «Рассчитывает силу удара в точке пуска,» — мелькнуло в мозгу. «Для такого снаряда она должна быть…»
«Снаряд» взвился в воздух. Он успел пролететь на три метра больше, чем первый, прежде чем взорвался облаком того же рыжеватого дыма. Гедимин встряхнул головой.
— Это такая ко… — начал было он, но тут уже стрелок с громким фырканьем и шипением сквозь острые зубы подобрал что-то с земли и подбросил на ладони. Это был камешек — обычный окатыш жёлтого минерала, того, из которого на окраине лагеря лепили «бетон». Скогн положил его в желобок и поднял арбалет выше. Аборигены зажали уши, и Гедимин, уже не рассуждая, тронул наушник, перекрывая приток звуков. Его барабанным перепонкам и так сегодня досталось.
Камешек взорвался на сороковом метре полёта, — Гедимин только вяло удивился, что арбалет Скогна зашвырнул «снаряд» на такое расстояние. Облако рыжего дыма распухло, заслонив дальний холм. Этот взрыв был сильнее на порядок — сармату даже вспомнились опыты Линкена с нитроглицерином. Он ещё ошалело мигал, когда Скогн развернулся к нему и несколько раз открыл пасть. Он что-то говорил, вот только сармат, если бы и слышал, ничего бы не понял.
— И что это? — спросил Гедимин, открывая наушники. — Что их взрывает? Они не должны так де…
Гор сложил лапы на кольце-навершии посоха. Он уже не щёлкал жвалами — видимо, успокоился.
— Вращение, — проговорил он, глядя на Гедимина ничего не выражающими глазами. — Не делай вращающихся штук, Дим-мин. Здесь они взрываются.
«Мать моя колба…» — сармат растерянно покачал головой. Внутри черепа что-то отчётливо потрескивало. «Много тут всякого бреда, но это…»
— Почему? — спросил он. — Это же чушь какая-то…
Гор легко вытянул посох из гравия и щёлкнул жвалами на столпившихся зевак. Они, кажется, и с места не сошли с тех пор, как стрелок взялся за арбалет.
— Много потоков, — Гор пропустил воздух сквозь крючковатую клешню. — Наматываются. Очень опасно. Хорошее оружие, но — только оружие.
Бронны, возящиеся с гвоздями, согласно заверещали. Гедимин мигнул. «Потоки? Наматываются? Избирательно на вращающиеся предметы?.. Мать моя колба, во что мы ввязались⁈»
— Эти колёса… и камни тоже… — медленно заговорил он, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли. — Они не сразу взорвались, когда стали вращаться.
Гор повёл лапами-лезвиями.
— Чем прочнее круглая вещь, тем больше потоков успеет собрать. И тем больше разрушит в конце пути. Эти твои… колёса, — он покосился на прикопанную в гравий повозку. — Они, наверное, гору сровняют с землёй. Убери их от кухни. Такому оружию место в Сердце Пламени, в оружейной палате.
Гедимин потерянно смотрел на повозку. В голове было пусто и гулко, глаза отчего-то щипало, хотя ни в какие едкие химикаты сармат вроде бы не влезал. «Куда нас занесло, и на кой мы сюда влезли…» — он с тяжёлым вздохом опустился рядом с повозкой. Через несколько секунд облепленные грязью колёса лежали на земле отдельно от оси. Сармат выдернул металлические детали и побрёл к шатрам, сжимая их в кулаке. За спиной снова загалдели аборигены, но Гедимин не обернулся.