Он даже не сильно расстроился — после «магнитных катушек» и «жидкой молнии» было понятно, что не зря у Скогнов — и даже у Куэннов — нет электричества. «Ладно. Придумаем другой термодатчик. Можно, в конце концов, подвесить полосу рэссены. А на мониторе рядом с ней — цветовой эталон. Цвет другой — значит, перегрев…»
Он сунул термопару в карман и хотел уже идти к шатру, как вдруг над лагерем пронёсся визг. Из темноты вынырнуло что-то плоское, промчалось над гравием, врезалось в ногу Гедимина и шмякнулось рядом, разбрызгивая тёмную жижу. Следом выскочили с разных сторон четверо Скогнов-копейщиков. Оружие одного из них было измазано свежей жижей — она даже ещё капала.
От визга четырёх глоток у Гедимина зазвенело в ушах. Он вскинул фонарь, шагнул к дёргающемуся тёмному пятну на земле, и Скогны попятились.
— Hasu!
Видимо, существо среагировало на звук — из последних сил оттолкнувшись от земли, оно расправило цветные крылья, ударилось жёстким брюхом о скафандр сармата и сползло вниз. Из-под деформированных спинных щитков сочилось тёмное.
Гедимин вскинул руку. Шар защитного поля оттолкнул Скогнов — они (и подбежавшие на крик соплеменники) шарахнулись в темноту. Сармат склонился над раненым «трилобитом».
— Sa has— su… — беззвучно выдохнул он, глядя на треснувший и вмятый внутрь спинной щиток и криво свисающее крыло. «Вот Вепуат „обрадуется“… Всё-таки добрались до животных, выдры драные. Мирный народ, sa has— sulu…»
Гедимин поднял «трилобита», прилепил его к плечу полосой защитного поля и выпрямился. Существо (не то Сокол, не то Чужак — сармат так и не научился их различать) даже не пыталось выпустить брюшные крючки — так и повисло с полувтянутыми крыльями. «Сдохнет,» — мелькнуло в мозгу сармата. «А может, уже…»
Убрав защитный купол, он шагнул было вперёд, но остановился. Скогны никуда не ушли. Они так и стояли тут с копьями, и один что-то говорил, показывая то на животное, то на сармата. «Улыбается,» — Гедимина передёрнуло. «Будто так и надо. Убить питомца Вепуата, животное на привязи…»
— Пошли вон! — рявкнул он, сжимая пальцы в кулак. — Где второй зверь? Чем они вам мешали⁈
— Гедимин! — донеслось из-за шатра. Красный свет в проёме сменился жёлтым, и сармат услышал знакомое щёлканье и булькающие звуки. Из освещённого круга вышел Вепуат, и оба «трилобита» висели на его плечах, раздувшись и растопырив спинные щитки. Скогны попятились.
— Что тут… — Вепуат осёкся, уставился на раненого «трилобита» и шумно выдохнул:
— Has— sukemesh!
— Он ранен, — буркнул Гедимин, покосившись на животное. Оно при виде сородичей начало подавать признаки жизни — спинные щитки вяло шевельнулись. «Ещё один „трилобит“,» — думал сармат, глядя на недовольных Скогнов. «Если выживет — будет третий.»
— Тащи в шатёр, — скомандовал Вепуат, хватаясь за шлейки и накрепко пристёгивая к себе разволновавшихся «трилобитов». Они уже рвались куда-то, громыхая спинными щитками, и били хвостами по обшивке скафандра. Гедимин показал глазеющим Скогнам кулак, жестом велел им валить подальше и быстро пошёл к шатру.
… — Куда его?
У шатра сердито булькали и рвались с привязи Сокол и Чужак. Вепуат, пристегнув их, тут же вошёл в палатку, сгрёб в кучу подстилки и бросил поверх них лист прозрачного скирлина.
— Давай сюда, — велел он, загоняя под крышу ближайший дрон. — Клади, как есть, сам ляжет, как надо.
«Трилобит» поджал крылья, сомкнул щитки и притворился мёртвым — только «плавник», торчащий из-под разбитой пластины, слабо подёргивался. Весь бок животного был в крови, она размазалась по клеёнке, но сильного истечения Гедимин не заметил — видимо, пробитый сосуд был некрупным. Вепуат уткнулся в экран передатчика и сидел над ним, морщась, хмыкая и пожимая плечами.
— Метеороид его разберёт, — пробормотал он минуту спустя, выключая прибор, и полез в карман. На подстилку лёг шпатель в чехле, перевязочный пакет и рулон липучек.
— Ты что, умеешь лечить ксенофауну? — удивлённо мигнул Гедимин, глядя на приготовления. Разведчик пожал плечами.
— Копьём в него больше не тычут — это уже на пользу. А дальше… посмотрим.
— Ему крыло защемило, — заметил Гедимин, глядя, как Вепуат прижимает животное к полу. — Если эти штуки отжать…
Вепуат молча хлопнул его по протянутой руке и взялся за шпатель. «Трилобит» дёрнулся, брызнула кровь, но пластины, приподнявшись, легли ровно. Разведчик выдернул мелкий обломок щитка, повертел в пальцах и бросил на подстилку.
— Не знаю, как это у них отрастает, — пробормотал он, вытирая кровь с пластин. — Может, так и останется с дефектом…
«Крыло больше не прижато,» — Гедимин тронул свисающий «плавник»; тот дёрнулся, развернулся чуть шире и наполовину сложился. «Но эта штука всё равно не втягивается. Что-то внутри поломано…»
— А крыло так и останется? — спросил он, глядя, как Вепуат заклеивает рану. «Трилобит» не сопротивлялся — скорее всего, даже не чувствовал липучек на щитках.
— Понятия не имею, — пробормотал разведчик, вытаскивая на середину пустого пространства большой короб с тёмными стенками. — Больше ничего трогать не буду. Выживет — его счастье.
Когда Гедимин выходил из шатра, Сокол и Чужак зашевелились, но не стали ни щёлкать, ни клекотать. Они свисали со своих жердей тихо, втянув хоботки и подобрав крылья. «Как будто им не по себе,» — подумал сармат. «Интересно, что они делают с ранеными? Едят или изгоняют?»
…Из ящика стола выглядывали шевелящиеся листья огнелюбки — незамеченная спора проросла. «Ну, хоть не по всему столу ковром,» — невесело хмыкнул Гедимин, вынося растение за порог и засовывая в гравий. На дне ящика остались микроскопические углубления — корни огнелюбки раздвинули волокна плотной древесины, но закрепиться как следует не успели. Сармат подумал о дверных створках в душевой, но вспомнил, что это сооружение Бронны-уборщики чуть ли не языками вылизывали — навряд ли споры долежали там до прорастания.
«Скажу Айзеку, чтобы привёз робота,» — вздохнул Гедимин, уже привычными движениями сворачивая над столом защитное поле — камеру облучателя и закрепляя на столешнице сфалт с убранными внутренними экранами. «Излучение эти плёнки не поглощают, только реагируют. Поставить их все в ряд или проверять по очереди?..»
…Гедимин открыл сопло излучателя. Смятые плёнки в кюветах снова сжались в микроскопические комочки. Сармат покосился на сканер. «Пока без изменений. Интересно, сколько таких циклов они вообще могут выдержать? Сделать хотя бы сотню прогонов…»
Гравий за опущенным пологом захрустел. Один из невидимых прохожих опирался на широкие ступни, другой — на узкие жёсткие опоры.
— Воины Скогнов защищают лагерь, как могут, — услышал Гедимин голос Гора. Гигантский «богомол» был чем-то недоволен — его жвалы еле слышно поскрипывали.
— Их предупреждали, что этих зверей трогать не следует, — отозвался Айзек, и Гедимин, прикрыв сопло сфалта, медленно развернулся к «двери». «О чём они там? О Вепуате и его тварях?»
— Летучие лазутчики Скогнов опасны, — снова заскрипел Гор. — Вепу-а добр и милосерден, но ему надо быть осторожным. Он их кормит и держит при себе, но они никогда его не признают. Это звери нергонов…
Гедимин еле слышно хмыкнул. «До сих пор с этими существами было меньше проблем, чем с твоими карликами. Может, они неприятно кричат, но не прикармливают шпиона с нейротоксинами…»
— Мастер Дим-мин занят работой? — под полог пролез наконечник белого посоха и слабо засветился.
— Не надо его трогать, — поспешно сказал Айзек. — Вепуат! Что с твоим новым животным? Оно выживет?
Гедимин отодвинул полог и выбрался наружу.
— Пока живое, — буркнул Вепуат. Он стоял у своего шатра и неприязненно щурился на пришельцев. Сокол и Чужак при виде стража раздулись и застучали спинными щитками — «богомол» с его посохом стоял слишком близко.
— При нём не было зрячих камней или опасных знаков? — спросил Гор, не обращая внимания на животных. — Нергоны не отпускают своих лазутчиков просто так.
Вепуат пожал плечами.
— Чисто. Я проверил. И на холме ничего не валяется. Ты разбираешься в лечении таких существ?
Гор качнул посохом.
— Могу принести ягод курруи. Большинству живых существ они идут на пользу.
Гедимин поморщился. «Развитая медицина…»
— Ладно, держи его пока тут, — сказал Айзек. — Вечером, как лаборатория вернётся, можешь… Хотя — нет. Скорее всего, места не будет.
Он повернулся к удивлённо мигнувшему Гедимину.
— Бак у тебя готов? Помоги донести.
…Верхняя крышка плотно закрылась. Гедимин направил на светло-жёлтую стенку сканер. Внутри бака было тепло — достаточно, чтобы десять литров вылитой в него закваски пришли в движение. Сармат видел, как вязкая жижа просачивается в узкие поры на дне и дотягивается до пласта субстрата.
— Состав газа внутри придётся проверять вручную, — сказал он, глядя на затянутые рыхлой тканью патрубки. — Конвекция конвекцией, но может и задохнуться.
Айзек махнул рукой.
— Выживет. У тебя в шатре хватит места для этого бака? Филки хотели взять его к себе, но у них точно тесно.
— Можно поставить в душевой, — предложил Гедимин. — Тебе что, в лаборатории он не нужен?
— Его сделали из местных материалов, — Айзек хмыкнул. — Как по-твоему, для чего? Пару часов я за ним тут понаблюдаю, а потом перенесём его… вот насчёт душевой — идея не очень. Запах…
Гедимин мигнул.
— С каких пор Би-плазма пахнет?
— Спроси у нхельви, — Айзек проверил, насколько плотно закрыта нижняя крышка, и снова выпрямился. — Освободи немного места в шатре. И проход к нему. Когда чан наполнится, черпай Би-плазму свободно — там хватит на всех.
Гедимин поморщился.
— Обойдусь без мутагенов, — он посмотрел на патрубки, вспомнил о тканевых фильтрах и о проросшей на его столе траве. — Привези сегодня робота-уборщика. Аборигены у меня не убираются, а там растёт всякое. И у тебя в чане вырастет.
Айзек едва заметно усмехнулся.