Гедимин молча кивнул. У него было много вопросов, но, глядя на многоцветную линзу, он уже понимал, что у этого существа ничего не узнает.
…«Куда, всё-таки, каждый раз деваются образцы? Мальгес выпивает по дороге?» — ремонтник, покосившись на закрытый вход, тайком зачерпнул серебристой воды из бассейна Куэннов. «В прошлый раз перерыл все карманы — ни воды, ни пустых пробирок…» На стене, уцепившись за выступы на вертикальной цистерне, сидели два «трилобита». Вепуат побрызгал на них водой, но они не стали поднимать щитки — видимо, уже утолили жажду.
— Старейшина Кайри снова принёс ягоды курруи, — ухмыльнулся Айзек, оглядываясь на Гедимина. — Для тебя, атомщик. Может, всё же попробуешь?
Гедимин мигнул.
— Ксеноорганику⁈ Айзек, ты в себе?
— А «трилобиты» их едят, — заметил Вепуат, выбираясь из воды. — Только мятые и полежавшие в тепле. Тут какие-то свои аналоги дрожжей… В общем, лишние ягоды можешь отдать мне.
— Спаиваешь «трилобитов»? — Айзек усмехнулся. — Тут есть какое-то вино из курруи. Говорят, ну очень лечебное. Никто не хочет попробовать? Может, Гедимину было бы полезно…
Сармат сердито фыркнул.
— Дурацкие шутки.
«Надеюсь, никто из них ксеноорганику не жрёт,» — он с подозрением смотрел на развеселившихся сарматов. «Нам отсюда надо выбраться живыми. И без непредвиденных мутаций.»
… — Бласко просил передать.
Кириг протянул Гедимину сложенный вчетверо листок и рамку омикрон-метра. Сармат пробежал взглядом по коротким записям — время и показания прибора — и, кивнув, отдал листок и омикрон-метр филку.
— Продолжай измерения, — сказал он, проверяя движущиеся части подъёмника. «Так себе смазка. Быстро испаряется на открытом воздухе. Надо что-то другое подобрать.»
Он прошёл мимо сдвинутой к обрыву крышки шахты, недовольно покосившись на сбитый, надколотый край (кто-то из Текк’тов неосторожно поддел её головой), и, пригнувшись, протиснулся в неудобную дверь ангара. Внутри строение не было рассчитано на сарматов — максимум на филков — и Гедимин сразу опустился на пол и прикрепил к шлему деревянный «фонарь».
В ангаре было светло и без «факела» — световые пучки из открытых продухов упирались в пол, оставляя яркие пятна, и здание просвечивало насквозь. Гедимин задумчиво смотрел на пазы будущей шлюзовой камеры, на оставленные вдоль крыши направляющие, прощупывал камень — уже осевший на пару миллиметров с тех пор, как Текк’ты закончили работу. Через пять минут он пристроился у стены с листком, выдранным из ежедневника. Ещё через десять — поднялся по склону и, не обращая внимания на прыскающих из-под ног нхельви, пошёл к лаборатории. «Деревяшки, верёвки и немного металла,» — думал он с едва заметной ухмылкой. «Странная будет конструкция.»
36 день Мрака, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
Стоило приоткрыть глаза, как сетчатку обжёг ослепительный, неестественно белесый свет. Гедимин вздрогнул всем телом, вскочил, хватаясь за генератор защитного поля — и остановился. Он стоял посреди лабораторного отсека, под «земными» лампами. Рядом валялся брезент — один кусок туго скатанный, другой — смятое широкое полотнище. Гедимин тяжело опустился на ближайший стул, еле слышно хмыкнул и покачал головой. «Как я успел тут заснуть? Была бы работа напряжённая, а то ведь дурью маялся… Кто-то ещё одеяло принёс. Айзек?»
Он оглянулся на плотно задвинутую переборку — «дверь» соседнего отсека. По ту сторону что-то шуршало, булькало, были слышны голоса. «Айзек уже работает,» — Гедимин подобрал брезент, свернул его и переложил на пустующий стол Вепуата. Голова была тяжёлая; вид длинного чертежа, разложенного на столешнице, вызывал брезгливую гримасу. Гедимин перевёл взгляд на заготовки, с вечера вывешенные на просушку над широким поддоном. Они ещё слабо блестели — деревяшки и верёвки, вываренные в растворе сеша, высохли, но теперь поблескивающий эластомер покрывал их снаружи. Гедимин взял обрезок троса, растянул, намотал на руку, — с вечера верёвка была жёсткой, сейчас она слегка растягивалась под пальцами. «Учесть,» — сармат проверил другие тросы и склонился над чертежом, внося последние поправки. Деревянные элементы, к счастью, резиновыми не стали — слой сеша лёг поверх, не впитавшись в плотные волокна и не изменив их свойства.
«Чем только ни приходится тут заниматься…» — покачал головой Гедимин, раскладывая на столе детали будущего механизма — если эту конструкцию из примитивных материалов можно было так назвать. «Когда я в Ураниуме на свалке рылся, и то было легче. Ладно, попробуем собрать…»
Крупные и «проверенные» детали — дверные створки, крышки вентиляционных лючков — сохли на улице, поставленные на ребро и подпёртые кусками камня. Гедимин обошёл их, проверяя состояние защитной плёнки, и содрал с каменной подпорки накапавший сеш — вещество застыло тонкой серой лепёшкой. Собрав мелкие крышки в «пузырь» защитного поля, он вернулся в лабораторию, заметив краем глаза пару Скогнов-копейщиков, глазеющих на него издалека. «Крышки не тронули… Они вроде пропитывают сешем кожу и ткань. А дерево покрывают?» — на секунду задумался он. «Не видел такого. Насколько это вообще будет эффективно? Бактерии его не едят…»
На столе места было мало; вскоре сармат перебрался на пол. Ангар, куда планировалось поставить механизм после сборки, был гораздо длиннее лабораторного отсека, тут помещалось от силы несколько повторяющихся узлов; Гедимин решил собирать и проверять их поочерёдно. Когда он наматывал очередной трос под прижимную скобу, за спиной тихо загудел открывающийся шлюз — кто-то вошёл в отсек.
— Ядро Сатурна! — Вепуат, едва не наступив на разложенные детали, шарахнулся назад. — Ну ты и распределился… Что это за штуки?
Гедимин, намотав последний виток, повернулся к нему. Вепуат с любопытством разглядывал короб будущего пульта управления с закреплёнными на нём рычагами. Короб был сварной, из рэссены; сармат хотел нанести на него какой-нибудь орнамент, но вспомнил об экспериментах со «знаками» и только намотал на рычаги пару колец цветного гзеша. «Так проще будет различать их. Всё равно я не знаю, как подписывать режимы работы. Да и не влезет, разве что совсем мелко…»
— Вентиляция для цеха, — пояснил он, тронув один из рычагов. К нему подсоединена была ещё не вся система, но то, что Гедимин успел собрать, шевельнулось и хлопнуло крышкой лючка.
— Будет управляться с пульта, — сармат кивнул на сварной короб. — И двери тоже. Вот эти рычаги, с красными кольцами, — для режима «саркофаг». А вот эти, с зелёными, — для полного проветривания. Хотел промежуточные режимы сделать…
— Мать моя колба… — пробормотал Вепуат, измеряя шагами растянутую конструкцию. — Ты вчера времени даром не терял. Будешь ставить эту штуку в ангаре?
— Протяну под крышей, — кивнул Гедимин. — Что там, снаружи? Текк’ты не появлялись?
Вепуат покачал головой.
— Ни Текк’ты, ни тот зверёк с антеннами. Даже Джагулы куда-то откочевали. Видимо, потеряли слишком много «трилобитов». Решили увести остальных, пока не поздно.
Он едва заметно ухмыльнулся. Его глаза не потемнели, и Гедимин приободрился — смотреть на подавленного, обо всём забывшего Вепуата было жутко. «Входит в норму. Видимо, та тварь не сдохла. Ещё полетает, пусть и без одного крыла.»
— Как там твой… подранок? — спросил он. Вепуат оглянулся на закрытый шлюз.
— Ты тут сильно занят? Нужна небольшая помощь. Ты был сегодня в душевой?
…Ящик, накрытый кожами, нёс Вепуат. Гедимин, обвязанный шлейками, подозрительно косился на двух «трилобитов» — на его плечах им не сиделось, они ёрзали, царапая обшивку, и недовольно хлопали хвостами. Сармат видел, как они выпускают хоботки и «щупают» воздух — видимо, от ящика ещё пахло кровью… или чужаком, незнакомым и нежелательным.
— Ага, — Вепуат вошёл в душевую, отмерил пять шагов от двери и осторожно поставил ящик на пол. — Сейчас я их отстегну. Воду пускай прохладную и совсем чуть-чуть — самые брызги.
Он смотал отстёгнутые шлейки и отошёл к ящику. Гедимин покосился на «трилобитов». Первый из них — то ли Сокол, то ли Чужак — вытянул хоботок, понюхал мелкие водяные капли, падающие из закреплённого под потолком шланга, и затрещал спинными щитками, переваливаясь с боку на бок. Через пару секунд он висел на стене, подняв щитки и выпустив из-под них нежные пузырчатые структуры. Гедимин хотел подвесить рядом с ним второго «трилобита», но тот вывернулся из рук, грохоча щитками, запрыгал по полу и в конце концов затих, задрав «морду» на стену и растопырив наспинные пластинки. Вода существам, похоже, нравилась.
«Чем только ни приходится заниматься,» — покачал головой Гедимин, подсоединяя к патрубку скафандра свободный шланг. Вода под броню потекла прохладная — пластину-нагреватель из цистерны с вечера вынули, а положить её обратно сармат забыл, пока возился со «зверинцем» Вепуата. Вепуату, кажется, не было дела ни до чего — он даже на пару здоровых «трилобитов» оглядывался редко, всё вертел в руках неподвижную панцирную тушку с тряпкой на головном сегменте. Подранку замотали ветошью глаза и хоботок; он не вырывался, не пытался скинуть повязку, даже не сворачивался в клубок — только втянул крылья и бессильно свисал с руки сармата. Вепуат переложил его на пол, под мелкие водяные брызги. Почти минуту «трилобит» лежал неподвижно, потом нехотя приподнял спинные щитки. Сармат облегчённо вздохнул.
— Рана закрылась, — вполголоса заметил Гедимин, глядя на спину подранка. Надколотый щиток приподнимался, как и остальные, на те же несколько миллиметров. Его фрагменты соединились, и ремонтник видел тонкую блестящую плёнку над стыками — похоже, щитки не полностью состояли из мёртвой ткани и могли регенерировать. Все крылья «трилобита» были втянуты, только одно торчало наружу, застывшее, как и позавчера, в одном положении. Оно стало менее ярким — или, возможно, Гедимину только мерещилось.
— Да, он быстро поправляется, — кивнул Вепуат, разглядывая оттопыренные щитки. — Вот только крыло… Эй!
Соколу и Чужаку надоело висеть на стене — они разом отцепились и взлетели. Промчавшись под душем, они встряхнулись, прижали щитки к телу и широко расправили крылья. Гедимин только и успел мигнуть, когда существа пронеслись над ним, долетели до дальней стены, развернулись вдоль неё и снова промчались над головой сармата. Гедимина обдало брызгами.