— Сотни метров горных пород не мешают, — пожал плечами Гедимин. — Как-нибудь пробьёт и хвостовик. Вот только…
Он задумчиво сощурился на световые пятна на дне долины.
— Если он будет из ипрона или флии, возможны проблемы.
Айзек нетерпеливо отмахнулся.
— Ну когда их делали из ипрона⁈ Я, правда, пока не знаю, из чего их вообще будут делать… ну да разберёмся. Пока думай о катушках… и — можешь сделать спуск и подъём стержней более плавным? Сильные удары им повредят.
Гедимин щёлкнул когтем по прикладу сфалта — экранирующей обшивке миниреактора.
— Ты рано планы строишь. Гварза не одобрил мои верёвочки. Забыл, что ли?
Айзек весело хмыкнул.
— Атомщик! Тебе что, впервой ставить неодобренные опыты? Я думаю — твои верёвочки ещё очень пригодятся. Подготовь там у себя легко дезактивируемую поверхность, а я постараюсь достать ирренций.
В долине снова хлопнули двери, яркая полоса света легла на скалу, дотянувшись до крышек малых шахт. Аборигены выбирались из ангара и быстро, почти стройной вереницей, вставали на тропу и поднимались на холм. На сарматов они даже не оглянулись.
…«Чисто,» — не без удивления заметил Гедимин, тронув пальцем лабораторный стол. Все поверхности были оттёрты до блеска, будто уборщики отошли от них минуту назад. «Даже поршневую машину отряхнули. И не взорвалась же… Может, теперь они немного успокоятся на её счёт?» — без особой надежды подумал сармат, устраиваясь за столом перед батареями пробирок с образцами. Все ёмкости были из чёрного стекла — не слишком удобно, зато Гедимин уже не раз убедился в его прочности и химической стойкости. «И радиационной стойкости,» — добавил он про себя — один из контейнеров для облучаемых материалов, сейчас наполненных «искусственными мышцами», был изготовлен им из «чёрного песка», и пока что сармат не находил следов деформации. «Один из немногих материалов, выдерживающих излучение ирренция. Похоже, оболочки твэлов делать придётся из него…»
Снаружи что-то зашуршало, захрустело — что-то массивное и длинное волокли по гравию, медленно, метр за метром, и звук всё не смолкал. Гедимин выглянул наружу и изумлённо мигнул — мимо лагеря тянулась вереница плоских зверей, волокущих за собой нанизанные на трос брёвна. Стволы, расколотые надвое и прокалённые жидким металлом, снова собрали в цепочки; в первой, уже спускающейся вниз по склону, было пять заготовок, за ней вьючный зверь уже тянул вторую — из целых шести. Следом шли Скогны, придерживая сползающие брёвна баграми. Первая цепочка спустилась по склону — они быстро поднялись и подали сигнал погонщику второго животного. Оно медленно двинулось вниз по тропе.
— Ну вот, а ты волновался! — весело хмыкнул кто-то за плечом Гедимина. Сармат незаметно для себя вышел из-за шатров и теперь стоял на открытой местности спиной к лаборатории, глядя на перетаскивание заготовок. Аборигены, похоже, согнали всех зверей — второй спустился в долину, за ним уже сползал третий, четвёртый ждал своей очереди. «Сколько их тут всего?» — Гедимин машинально начал подсчитывать, сколько времени уйдёт на все сто сорок брёвен. В темноте зафыркал пятый зверь. Гедимин сообразил, что данных не хватает, и прекратил подсчёты.
— А ты не волновался? — он недовольно покосился на вставшего рядом Айзека. — Ты эту станцию не строишь?
Айзек успокаивающе похлопал его по локтю.
— Все мы её строим, атомщик. Я только о том, что незачем торопить события. У местных к тебе одна просьба в честь их праздника…
Гедимин насторожился.
— Опять традиции?
— Ничего сложного, — успокоил его Айзек. — Они в начале вечера хотят организованно помыться. Подготовишь для них тёплую цистерну?
Гедимин мигнул.
— В начале? Ну ладно… А почему не в своё обычное время?
Теперь мигнул Айзек.
— Какое «своё» время? Они там были, когда я просил их пустить, и больше не заходили, — ну, только прибраться…
— Чего? — Гедимин растерянно посмотрел на него, потом — на деловитых Скогнов с баграми. — Почему⁈ Душевая работает каждый день, никто их не выгонял… Или это Гварза…
Айзек хлопнул его по локтю.
— Дался тебе Кенен! Никто никого не выгонял. У местных не принято часто лазить в воду. Раз в неделю, не считая малых омовений, — а ради них тебя беспокоить никто не станет.
«Раз в неделю…» — Гедимин вспомнил годы, проведённые в тюрьме, постоянную липкую плёнку на коже, и передёрнул лопатками — опять зачесалась спина. «Ну да, у них ведь нет водоподъёмников. И кейек вроде бы редкая штука…»
— Скажи им, чтобы мылись раз в день, — угрюмо сказал он. — Ну, если захотят. Я буду оставлять им воду. И сегодня пускай идут — вода будет тёплой.
…Гедимин пытался считать «рейсы» с брёвнами, но вскоре сбился со счёта — гравий за шатром шуршал непрерывно, аборигены явно очень торопились. Ненадолго стало тихо, когда звери с грузом остановились, позволяя разгруженным выбраться из низины. Гедимин в очередной раз отметил, что эти животные двигаются с одинаковой скоростью — что пустые, что с тяжёлой волокушей или цепочкой расколотых брёвен за плечами. Скорость получалась небольшая, и аборигены, зная об их особенностях, даже не пробовали их подгонять. «Небыстрые, но довольно выносливые,» — заключил про себя Гедимин. «Можно было бы их заставить крутить ворот… Hasu! Какой ворот здесь, на Равнине⁈ Вот ведь подвернулась планета, м-мать моя пробирка…»
С окраины донёсся пронзительный визг, кто-то громко рявкнул, и Гедимин услышал треск, а за ним — протяжный низкочастотный гул. «Текк’ты,» — он, забыв о чертежах, вскочил с места; в груди похолодело. «А в долине сейчас перевозчики… Hasu!»
Когда он добежал до обрыва, там лежали две цепочки брёвен. Сармат даже не сразу понял, к чему они крепятся, — плоские звери залегли и слились с гравием, придавив собой упряжь. Погонщики, услышав шаги сармата, обернулись и расступились, низко наклоняя головы. На дне долины что-то постукивало. В световой полосе Гедимин увидел, как вьючный зверь тащит заготовки, а у открытой двери его ждут Скогны с баграми. Вокруг разобранного подъёмника и закрытой шахты свились клубками трое Текк’тов; их спины блестели под рассеянным жёлтым лучом. Защитного поля над подъёмником не было — его опять кто-то смахнул.
«Ангар цел. Аборигены вроде живы,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. Он скользнул взглядом от спуска до дверей склада — ни крови, ни раздробленных заготовок там не было, только горка помёта.
— Это уберут, — услышал он спокойный голос Руниена. — Животное испугалось. Но боги хранили его и его погонщиков — Текк’ты с ними разминулись.
Страж стоял у обрыва, опираясь на светящийся посох. Эта «палка» была слегка разряжена — или, возможно, её не «зажигали» в полную силу, но тёмных пятен на ней не было. Руниен тоже не выглядел потрёпанным и в крови не запачкался — видимо, после столкновения с Гором кочевники притихли.
— Скажи Скогнам, чтобы пока вниз не лезли, — буркнул Гедимин, высматривая среди шатров жёлтые комбинезоны мелких сарматов. «Трое Текк’тов. Двоих — вниз, одного — на тектон. Камни надо будет поднять…»
— Скогны видят, кто лежит в долине, — отозвался Руниен, и Гедимину почудилась скрытая усмешка. «Чего он их сразу оттуда не выгнал?» — думал сармат. «Видно же, что давно тут стоит. И Текк’тов наверняка услышал издали…»
Гигантский змей приподнял голову и издал протяжный гудящий звук. По лицу Руниена пробежала волна.
— Только равные Куэннам… — пробормотал он, странно дёрнув плечом, и повернулся к Гедимину. — Текк’ты говорят — они будут здесь, пока не разгорится Пламя, и тогда покинут долину Эл-лид до следующего рассвета.
«Часа четыре эффективной работы,» — быстро прикинул Гедимин, покосившись на часы. «Половина смены… Ну ладно, лучше, чем ничего.»
— Пусть двое спускаются и копают, а один месит камень, — распорядился он. — Каждый кусок нужно умять втрое. Пусть работает, сколько может.
Двое Текк’тов с места нырнули в скалу. Третий толкнул головой крышку главной шахты и переполз на горку валунов, вчера поднятых из-под земли. Через несколько секунд он, свиваясь спиралью, поволок сырьё ближе к штабелям заготовок. Защитное поле над разобранным подъёмником, недавно выставленное Гедимином, зарябило, но выдержало.
По опустевшему ущелью неспешно прошёл плоский зверь — уже без груза, с мотком троса на спине. Аборигены наверху молча ждали, когда он поднимется — ускорить его шаги не смогло даже присутствие гигантского змея в считанных метрах от тропы.
— Куда уползут Текк’ты? — спросил Гедимин, оглянувшись на Руниена. — Не на этот же… как его… ритуал конца месяца?
Про ритуал он брякнул просто так — и угрюмо сощурился, увидев серьёзное, даже торжественное лицо стража.
— Дни металла заканчиваются, — склонил голову Руниен. — Все прощаются с ними. Это благодарность, мастер Дим-мин. Даже нергоны не лишены благодарности.
Гедимин еле слышно фыркнул. «Благодарность кому? Отрезку календаря?»
— Не вовремя они уходят, — пробормотал он, досадливо щурясь на открытую шахту. — Работы много, а работать некому. Праздники у всех…
Руниен смотрел на него, укоризненно сдвинув брови, — он очень хорошо понимал иноземный язык, и слух у него был отличный. Гедимину стало слегка неловко, но раздражение было сильнее.
— Я должен планировать работы, — угрюмо сказал он. — Как можно что-то спланировать, когда я сегодня не знаю, что будет завтра⁈ Все ходят, куда хотят, делают, что им вздумается. Никакой дисциплины…
Брови Руниена соединились над переносицей.
— Текк’ты проявили огромное уважение, — сказал он. — Ты узнал заранее, куда они собираются. Я не слышал, чтобы они так делали. Никого они не предупреждают о своих делах. Только вас, равных Куэннам. Это очень большое уважение.
Гедимин хотел фыркнуть, но сдержался. «Ладно, четыре часа работы — больше, чем ничего,» — подумал он, оглядываясь по сторонам. «Надо найти филка и посадить на подъёмник. Вытащим часть камней для тектонщика…»
…Вереница вьючных зверей с деревяшками внезапно прервалась. Гедимин повернулся туда, откуда они приходили, и увидел световой гейзер на полгоризонта — Пламя разгоралось. Аборигены, забравшись на волокуши и бочонки, выставляли навстречу свету пустую посуду и плошки с ягодами курруи. Несколькими секундами позже все сели на повозку и принялись набивать ягодами рот. Гедимин удивлённо мигнул — и тут же поморщился и отвернулся: едва прожевав пищу, карлики сплюнули её обратно в плошки. Бронн обошёл их, собирая «отходы» в кувшин.