«Чем-то не тем я занимаюсь,» — думал Гедимин, с шестью каменными дисками возвращаясь к ангару. Перед ним, указывая дорогу, быстро, почти бегом, шла Нурру. Над долиной горел световой гейзер, на обрыве маячили неподвижные аборигены — и, кажется, Руниен, облокотившийся на посох. Сармат покосился на них, перехватил поудобнее каменные связки и пошёл дальше. Надо было аккуратно миновать Текк’та, разминающего камни, — витки его тела перегородили почти всю долину. «Но чем тут ещё заниматься⁈ Это занятие — ещё из осмысленных…»
…Узкая струя плазмы рассекла все шесть каменных дисков, разделив каждый из них на два более тонких, и ещё зацепила дальний склон, оставив проплавленный след. На Гедимина, режущего и складывающего камни, молча смотрели двое Броннов. Вепуат наблюдал за ними всеми со склона; таскать заготовки он не помогал и думал сейчас, кажется, только о «трилобитах». Гедимин махнул на него рукой — пока можно было обойтись без перевода.
Нурру осмотрела каменные диски и, щёлкнув когтями, жестом указала на прикрытую дверь ангара. Гедимин просунул внутрь заготовки и только потом втиснулся сам.
Мастерская была завалена тёмными деревяшками — фрагментами расколотых стволов; их сгребли в кучи по углам, на свободное место поставили большой приземистый котёл. Гедимин вспомнил, что видел эту ёмкость в шатре столяров; сейчас она была набита деревянными заготовками, поставленными на ребро, и доверху залита чёрной жидкостью. Нурру, прикинув что-то на пальцах, взялась двумя руками за крышку и закрыла котёл, воткнув в пазы вдоль верхней кромки костяные штырьки.
«Пропитка — небыстрый процесс,» — думал Гедимин, перетаскивая камни из мастерской на склад. Его всё время подмывало поставить их на ребро и катить; пронзительный вопль Нурру остановил его в последний момент — круглые камни уже сделали целый оборот. Нурру ещё долго что-то попискивала, следуя за сарматом из мастерской на склад и обратно.
Сходить за камнями пришлось ещё два раза; Гедимин складывал их стопками в ангаре, рядом с ещё не расколотыми стволами и притащенными откуда-то длинными костями, которые он сначала принял за жерди. Когда сармат выбрался из мастерской в последний раз, Бронн-помощник у входа уже доварил вторую партию листьев и начал их процеживать; рядом лежали кучки ферментированной массы — отмеренные порции для последующих варок.
Нурру что-то пропищала вслед. Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Она спрашивает про воду, — пояснил Вепуат, отрываясь от тренировки «трилобитов». — Из стены в твоей купальне больше ничего не течёт. У них сейчас есть полная бочка и ещё одна, но нужно будет много больше.
Гедимин мигнул. «М-да… Серьёзная нагрузка на водоносный слой. Ещё вопрос, куда всё это будет вылито…»
— Я наберу воды, — сказал он. — Пусть приходят, когда кончится. Но если она кончится и под холмом, всем придётся долго ждать.
…Анализ образцов из мастерской не дал ничего определённого, — в пробирках была сложная органика, частично схожая с уже проанализированными образцами — ворванью и местной водой. Гедимин, пожав плечами, замочил в кювете с отваром подвернувшуюся щепку и время от времени её сканировал. Щепка, как и ожидалось, постепенно пропитывалась и слегка набухала.
«Теперь пора бы мне заняться своим делом,» — сармат посмотрел на бочонки с кейеком и «вечным льдом». «Терморегуляторы и вентиляция для барака… Надо за металлом сходить.»
Рэссеновых «лепёшек» становилось всё меньше. Разрезав на куски и подобрав с земли ещё одну, сармат смерил штабель задумчивым взглядом и посмотрел на долину, ещё покрытую шестиметровым слоем гравия, и холмы над ней. «Скоро придётся кого-то послать за рудой. Найти бы того Текк’та, который долину за ночь ободрал…»
Наверху его встретили вопли аборигенов. Бронны и Скогны, забросив работу, собрались двумя кучками у погасшего маяка и верещали — то приглушённо, то во весь голос. Гедимин, поспешно прикрыв наушники, ускорил шаг — он уже заметил, что обе группы разворачиваются к нему. «Надо переплавить рэссену, отлить термопластины, трубы…» — повторял сармат про себя, стараясь не отвлекаться на аборигенов и их свары. «Литейная станция, надеюсь, свободна. Филков из-за стола выгнать, пусть у Айзека в отсеке шьют.»
Войдя в лабораторию, Гедимин едва не запнулся о филка. Малорослые сарматы устроились на полу, расстелив там же разноразмерные отрезы пёстрой рыхлой ткани. Один из них держал в руке голопроектор, другой подкладывал под плоскую голограмму тряпки по размеру, третий ставил метки, четвёртый резал уже размеченное — к облегчению Гедимина, нормальным земным инструментом. Ткани было не так много, как ожидал сармат, и филки отчаянно экономили, высчитывая по миллиметру.
— К моему столу не лезть, — предупредил сарматов Гедимин, на всякий случай прикрывая рабочее место защитным полем. Работа была несложная, но рискованная — пока плавится рэссена в тиглях литейной станции, раздробить в мелкую пыль кейек и «вечный лёд» и очистить дробилку от их остатков — чтобы нигде не задержалась ни одна молекула. «Дезактивация,» — хмыкал про себя сармат, проверяя разобранную установку сигма-сканером. «Хоть меей заливай. А вот интересно — что на „Элидгене“ будет вместо меи? И вообще дезактивирующих растворов? Зелёного Пожирателя выпустят, чтобы выел лишнее?..»
Из лаборатории Гедимин выбрался, когда расплав, перелитый в опоки, начал застывать, и уже понятно было, что ничего не взорвётся. Филки, разделив между собой раскроенные куски, перебрались за стол Вепуата; никакого биологического оборудования там уже не было, и вообще Вепуат, кажется, давно сюда не заходил. Гедимин вспомнил, как рассеянно тот в последнее время смотрел на всё, кроме подраненного «трилобита», и недовольно сощурился. «Надо бы его найти. Всё-таки нас сюда не за зверьём прислали. Один такой уже свихнулся на крысах…»
Не успел Гедимин спуститься с трапа и сделать пару шагов, как наперерез с отчаянным визгом бросился Скогн. Сармат даже вздрогнул и схватился за генератор защитного поля, но ничего похожего на аварию вокруг не было, и даже кочевники не прибежали. Скогн, остановившись перед Гедимином, что-то тараторил. Чуть поодаль стояли другие — и Скогны, и Бронны, плотными группами в стороне друг от друга. Вид у них был озадаченный и не слишком довольный, но вроде бы не напуганный.
— Ничего не понимаю, — буркнул Гедимин, выразительно пожимая плечами. — Где Вепуат?
Аборигены определённо поняли только одно слово, но этого хватило — писк и повизгивание затихли, сразу двое «гонцов» бросились к шатру Вепуата. Оттуда донеслось сердитое фырканье, приглушённое цоканье, тяжёлый вздох, и ликвидатор выглянул наружу.
— Гедимин? Что, перевод нужен? А… Ладно, идём.
— Ты чего? — Гедимин заглянул в его темноватые глаза — с Вепуатом что-то было не так. — Устал? Ранен? А Айзек…
Вепуат дёрнул плечом. Только теперь Гедимин заметил, что на броне разведчика не сидят «трилобиты»; он снял все шлейки и отстегнул защёлки, оставив и животных, и всё их снаряжение в шатре.
— Нормально всё. Идём. Тут всем от тебя что-то нужно.
«От меня? Всем?» — Гедимин озадаченно мигнул. «Слишком много аборигенов вокруг в последнее время. Опять какие-то проблемы из-за столяров? Они же вроде в долине работают. Если где и воняет, то там, на дне…»
Едва сарматы вышли из-за шатров, Бронны и Скогны обступили их с двух сторон. Кто что верещит, Гедимин не понял, но указывали все на каменную башню. Сармат смерил её недоумённым взглядом и пожал плечами. «Башня как башня. Даже не покосилась. И вроде не мешает…»
Вепуат, внимательно выслушав аборигенов, еле слышно хмыкнул.
— Всё-таки не поделили. Странно, что только сейчас, а не сразу. Я думал, ещё тем вечером передерутся.
Гедимин мигнул.
— Это из-за башни, — Вепуат кивнул на ритуальное сооружение. — Ты построил одну на всех. Они надумали её поделить — поровну по высоте…
Гедимин пожал плечами.
— Их дело. Сами разберут, или помочь?
— Они уже примерялись, — Вепуат замолчал на пару секунд, прислушиваясь к нестройным голосам со всех сторон. — По высоте получается поровну. Только у одной башни наверху будет удобная площадка — вон та, которую ты сделал — а у другой вообще ничего. Они тебя просят поделить площадку. Если кто-то из них её заберёт, тут будет драка. А ты — равный Куэннам, тебя все послушают. Чья будет площадка?
Гедимин оглянулся на башню и сердито фыркнул.
— Скажи — пусть начинают разбирать. А я пошёл за камнем. Сделаю вторую площадку. Но дальше пусть делят сами. Жребием, что ли… Только без меня.
…Когда Гедимин с готовой каменной деталью вернулся на холм, башня уже не высилась над лагерем — её разобрали до половины, и Бронны сосредоточенно возились с частями верхней, более узкой, башенки, собирая её заново. Скогны молча стояли вокруг своей, нижней, половины и чего-то ждали. Вепуат сидел между ними, нахохлившись и думая о чём-то своём.
— Вот, — бросил Гедимин, насадив последний каменный «блин» на выступы башни. Снизу заверещали. Скогны сигналили отогнутыми когтями и вопили что-то ритмичное, Бронны, оставив свою башню, старательно улыбались и кивали. Гедимин спустился и шагнул в сторону, мимо расступившихся аборигенов. Ненадолго облепив свою башенку, они сбегали на кухню за каким-то питьём и принялись её опрыскивать. Бронны, снова разобрав свой маяк, потащили его части на другой край плато, подальше от Скогнов. Гедимин тяжело вздохнул и повернулся к Вепуату.
— Всё? Все успокоились?
— Угу, — отозвался тот, поднимаясь с земли. — Хорошо ты придумал. Не знаю только, почему они сами не попросили вторую верхушку.
Гедимин пожал плечами.
— Мартышки и есть мартышки. Даже те, что выдры.
Вепуат невесело усмехнулся.
— Я ему всё-таки отрезал крыло, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина; его глаза снова потемнели. — Выверил всё до грамма, всю аэродинамику. Если он и теперь не разлетается…
Гедимин мигнул.
— Здоровое крыло?.. — он невольно поёжился. «Биологи, мать их пробирка… Интересно, бывают среди них нормальные?»