— Можно подумать, мне не жалко, — фыркнул Вепуат. — А что оставалось делать⁈ Он должен летать, ремонтник. Без полёта им не жизнь.
…Чекан в последний раз коснулся металла, и Гедимин пальцами почувствовал нарастающий холод. Пластина подёрнулась инеем.
«Сработало,» — думал сармат, замеряя температуру уже не пальцами, а прибором. До сих пор не верилось в происходящее, и никто не мог объяснить, каким образом рисунок на поверхности металла влияет на его свойства… «Пока работает — пусть работает,» — решил Гедимин, убирая инструменты и осторожно вытирая пластины от пыли и прокладывая кусками негорючего дерева. «Когда-нибудь тут начнут изучать физику. Дойдут до термодинамики. Вот тогда-то мы и посмеёмся.»
Гедимин посмотрел на щепку в кювете, мигнул и взялся за сканер. Плотная прокалённая древесина слегка набухла. Странная жидкость просочилась между волокнами и прошла довольно глубоко. «Заготовки в ангаре,» — вспомнил сармат и поднялся на ноги. «С ними что-то собирались сделать, когда стемнеет. Надо сходить…»
На дне долины горел красно-жёлтый свет. Он дотянулся почти до кромки обрыва — Гедимин спускался без фонаря, изредка «подсвечивая» тропу сигма-сканером — по пути было два участка с опасно близкими разломами. Ступив на каменную плиту, он убрал и сканер. Его уже заметили — Бронны, собравшиеся у ангара, повернулись к нему и запищали громче, кто-то даже поклонился.
Их тут было много — к подмастерьям Нурру присоединились пятеро подручных с полевой кухни. Один из них поставил в печь длинный узкий сосуд с плотно заткнутым горлом и пристально за ним следил, держа палец у глиняной стенки. Другой наполнял из бочки уже знакомый Гедимину горшок — в таком с утра варились ферментированные листья. Они и сейчас были там — комок положили на дно, и он постепенно расплывался, смешиваясь с водой.
Броннам как-то удалось вытащить из ангара здоровенный котёл; сейчас он был открыт, внутри поблескивали мокрые заготовки, но жидкость была слита. Нурру, оглянувшись на Гедимина и слегка наклонив голову, вернулась к своему занятию — она макала затупленную щепку в белую жижу и водила ей вокруг носа и рта одного из подмастерьев, вычерчивая какие-то значки. Гедимин посмотрел на остальных Броннов — все были разрисованы так же, белой и синеватой краской вокруг носа, рта и глаз. Значки были нанесены ровно, как по трафарету, будто Нурру рисовала их уже сотни раз… и будто от их правильности что-то зависело.
«Новая традиция?» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя на разрисованные лица аборигенов. «Дикарство какое-то…» Он подавил лёгкую брезгливость. Сарматы не пачкали кожу — так делали даже не все «макаки», только самые дикие… «Может, я зря пришёл? Они уже закончили работу и теперь развлекаются, как умеют?»
Нанеся на лицо Бронна последний значок, Нурру повернулась к печи. Сосуд уже достаточно прогрелся; его осторожно сняли, воткнули в углубление на камне и ждали, когда подойдёт «командир». Нурру провела пальцем вдоль стенки и с коротким воплем выдернула пробку. Бронны, молча наблюдавшие за ней, часто замигали, кто-то провёл рукой вдоль лица. «Вонючая ворвань?» — Гедимин вспомнил, как на варёных в жире жуков реагировали в лагере Броннов. «Выдохлась, кажется. Нос никто не затыкает. Или притерпелись…»
Двое подмастерьев, взявшись за обмотанные шкурами ручки, осторожно донесли сосуд до котла. Гедимин хотел подойти ближе, но, опомнившись, включил сигма-сканер. Расплавленный жир тонкой струйкой падал на заготовки; Бронны лили прицельно на плоские стороны, не цепляя торцы, и проливали очень тщательно, покрывая маслянистой жижей каждый сантиметр. Нурру шла за ними вокруг котла, тонкой костью указывая на непролитые участки. Не успели они пройти и четверти круга, как заготовки, вымоченные в двух жидкостях, начали дымиться.
Нагрев был быстрым и сильным — пока Гедимин мигал, глядя на анализатор, температура заготовок подскочила на полсотни градусов. Бронны с длинным кувшином побежали быстрее. Из котла рванул пар. Подмастерья отпрыгнули в сторону, едва не потеряв по дороге опустевший сосуд, и Нурру с помощником припечатали котёл крышкой. Гедимин думал, что её сорвёт, но нет — пар с воем устремился в отверстия, из которых загодя вынули пробки.
«А там уже за полторы сотни…» — сармат с опаской смотрел на котёл, от которого отошли уже все Бронны. Даже печь оттащили подальше; на ней уже грелся горшок с листьями, и следящий за ним повар боязливо косился на воющий котёл. Нурру слабо шевелила когтистыми пальцами — как показалось Гедимину, она считает секунды. Выждав ещё немного, она взялась за длинную кость с развилкой на конце и махнула свободной рукой. Один из подмастерьев схватил такую же кость, другой — уложенную у порога волокушу — плетёный поддон на маленьких полозьях, клиновидный, в самом широком месте расходящийся до метра.
Крышку сбили в два удара, поддели на рогульки и отложили в сторону. В небо снова рванул желтоватый пар. Бронн подцепил крюком одну из плотно уложенных деревянных пластин, и она неожиданно легко вылетела и упала на волокушу. Следом, наклонив котёл, вывалили ещё несколько; они все дымились, и никто не прикасался к ним руками — только крючьями и рогульками, лёгкими тычками складывая заготовки в ровные штабеля. Когда половина содержимого котла вывалилась на поддон, Бронны впряглись и потащили его в ангар — быстро, почти бегом. Нурру, оставив у котла пару подручных, поспешила за волокушей. Едва дымящиеся заготовки исчезли в дверном проёме, Гедимин взялся за сигма-сканер.
Бронны, добежав до дальнего конца ангара, оттащили волокушу к стене напротив штабеля плоских камней. Заготовки полетели на пол. Их подталкивали рогульками, складывая торец к торцу без зазоров; несколько секунд — и на полу появилась округлая «мозаика». Двое Броннов поддели с двух сторон плоский камень, третий подтолкнул его — и массивный диск придавил заготовки. Они просели на пару сантиметров, из-под камня повалил дым. Бронны уже кидали деревяшки поверх камня; ещё немного — и его застелили сверху, а на него — уже втроём — уложили другой. Подмастерье с пустой волокушей побежал к выходу, за ним устремились остальные. Заготовки в котле ещё дымились, когда их вывалили на поддон и потащили в ангар. Гедимин молча следил, как растёт в высоту башня из камня и дерева. Придавив её последним каменным диском, Бронны набросили сверху шкуру и подпёрли с трёх сторон костяными жердями. Шкура зашевелилась, но вскоре обвисла — пар уже не валил под таким давлением, только сочился потихоньку изо всех щелей. Бронны накрепко закрыли дверь между складом и мастерской и вывалились из ангара, шумно выдыхая. Нурру выходила последней. Остановившись за воротами, она посмотрела на Гедимина и подняла оба когтистых пальца. Сармат неуверенно усмехнулся.
«Экзотермическая реакция,» — думал он, глядя на экран сканера. Сигма-луч «видел» сквозь стены, шкуры и каменные плиты, — и он показывал, как распаренная древесина проседает под гнётом, и все неровности расплющиваются. «Естественное сырьё, мать моя колба. Надо же было во всё это ввязаться!» — мелькнуло в голове сармата, сейчас только вспомнившего, что он не просто наблюдает за забавным технологическим процессом дикарского племени, а заготавливает материал для постройки атомной энергостанции.
Нурру уже рассказывала что-то, обращаясь к нему. Подмастерья с волокушей копались в мастерской, аккуратно складывая в поддон ещё не обработанные заготовки, что-то подсчитывая и снова берясь за куски дерева. Опустевший котёл протирал тряпкой забравшийся внутрь Бронн; босые ноги он обмотал по колено, и Гедимин, увидев эту «спецодежду», болезненно поморщился. «Агрессивные химикаты, экзотермическая реакция… И эти — голышом и без респираторов. Странно, что кто-то доживает до старости.»
Подмастерья притащили новые заготовки, выгнали мойщика из котла и стали их укладывать — довольно плотно, выгиб к выгибу, узким торцом кверху. Нурру изредка заглядывала в котёл, но не вмешивалась, только одобрительно попискивала. «Понятно. Сейчас листья докипят, отвар будет готов, и начнётся новый цикл,» — думал Гедимин, прикидывая про себя вместительность котла. «Тут, наверное, два ствола в расколотом виде. И где-то два цикла они успевают сделать за день. Тридцать пять дней… полный местный месяц? А ведь заготовки ещё раскалывать… а после такого процесса древесина снова должна усохнуть, ей на отвердевание нужен месяц… Мать моя пробирка! Я бы в одиночку быстрее арматуры из рэссены наковал. И пусть фонит. Довоенные реакторы все фонили, и ничего, работали как-то…»
Нурру снова повернулась к сармату и начала что-то рассказывать. Он, досадливо щурясь, достал из кармана кусок ветоши. Броннка замолчала и странно шевельнула носом, будто принюхиваясь; её лицо по-звериному вытянулось, жёсткие пучки меха у носа затрепетали. Гедимин, поспешно отведя взгляд, жестами показал, как прикладывает ткань к лицу и закрепляет повязку.
— Защита от испарений, — он показал на котёл, изобразив, как идёт из него пар, и снова взялся за тряпку. — Лучше бы проложить волокном. Но нужны опыты, а я пока не знаю… Ну, хоть тряпками обвяжитесь, хоть мизерная, но защита…
Нурру пристально следила за его жестами — и подмастерья, прервав работу, уставились на сармата, потом переглянулись, и кто-то негромко пискнул. Нурру бросила на них недобрый взгляд через плечо и застрекотала, притрагиваясь к узорам на своей коже — вокруг носа, рта и глаз всё так же белели и синели значки, не стёршиеся от пота и оседающего пара. Гедимин мигнул. «Что она хочет сказать?»
— Общаешься? — донеслось из-за спины. Чуть поодаль, на краю яркого светового пятна от печи, стоял угрюмый Вепуат. «А его пластины теперь, и правда, оттопыриваются,» — мельком подумалось Гедимину. «Совсем нахохлился. Вот мутант…»
— Пытаюсь объяснить им про респираторы, — отозвался он. — Пока не очень. Ты понимаешь, что они пищат?
— Ага, — Вепуат сам что-то пискнул, и Бронны тут же отозвались десятком коротких фраз. Подмастерья нехотя вернулись к работе, Нурру пошла проверять отвар, но все время от времени оглядывались на Гедимина.