— Ну так почему они не намотают тряпок на лицо? — нетерпеливо спросил сармат. — У них же есть ткань. А если её набить промасленным волокном…
Вепуат пожал плечами.
— Они говорят, что нанесли защитные знаки на каждого, кто дышит плохим дымом. И на рот, и на нос, и на глаза. Это не самые сильные знаки, но с ними можно работать. Нурру удивляется, что ты этих знаков не заметил.
Гедимин мигнул.
— Знаки? Этот… орнамент на коже? Так это не украшение, а… — он нервно усмехнулся. — Идём отсюда. С меня на сегодня хватит. Куд-да же мы влезли, сожги меня омикрон-поток…
3 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край
В душевой кто-то насорил мелкими клочьями вываренных листьев. Воды в цистерне убавилось, но ненамного — аборигены взяли часть для своих нужд, но мыться так и не пришли. Гедимин, досадливо щурясь, отогнал мысленные картины вчерашнего «купания» в опасных реактивах чуть ли не в момент их реакции. «Да откуда тут представления о технике безопасности⁈ Разрисовал лицо — и ладно…»
От холодной воды, вылитой за шиворот, мысли несколько прояснились и свернули в более полезное русло. «Лаборатория уже приехала. Собирались привезти ещё пятерых переселенцев… и для меня — окись ирренция на опыты,» — Гедимин потянулся, упираясь руками в сходящийся потолок, встряхнулся, чувствуя, как испаряется со спины прохладная вода, и побрёл к выходу. «Надеюсь, Маккензи не пожадничал. Хотя бы один стандартный твэл…»
Контейнер с ирренцием лежал на видном месте посреди его стола, под непрозрачным защитным полем. Гедимин щёлкнул по куполу, делая его тоньше, «заглянул» внутрь лучом сканера и недовольно сощурился. «Так и знал, что пожадничает. Сто граммов ровно.»
Он просунул под купол руку и взял миниатюрный экранированный контейнер на ладонь. «Давно не держал в руках ирренция… то есть — нормального ирренция. Земного… Тьфу ты, что за каша вместо мозга⁈»
Он быстро выдернул руку из-под купола и смущённо уставился на дальнюю переборку. Она как раз отодвигалась — из соседнего отсека на шум выглянул филк в жёлтом комбинезоне.
— Ага, вот тебя мне и надо, — кивнул Гедимин, отвернувшись от контейнера с ирренцием. Филка он не узнал — да и разглядел плохо, только по мутной плёнке вместо лицевого щитка предположил, что это новичок, из недавно прибывших. Филк, остановившись на пороге, озадаченно хмыкнул.
— Меня?
— Угу, — сармат двинулся к закрытому шлюзу. — Идём. Нужен оператор на подъёмник. Будем таскать камни.
Филк вошёл за ним в шлюзовую камеру, быстро оглянулся через плечо и как будто поёжился — ему явно было не по себе.
— Подъёмник? Он сложный? — спросил он.
«Точно из новоприбывших,» — окончательно уверился Гедимин. «Уран и торий, ещё и их имена запоминать. Я первых-то не выучил…»
— Ничего сложного, — сказал он вслух. — Освоишь за пару минут. Его строили для аборигенов, даже они быстро освоились.
Филк еле слышно хмыкнул, выходя за Гедимином в ночную темноту. Сармат снял чехол с жёлтого фонаря, и филк немного приободрился, оказавшись в ярком световом пятне. Мимо прошмыгнула стайка нхельви — что-то разбудило зверьков ранним тёмным утром.
— Почему тогда аборигены на нём не работают? — спросил филк, догоняя Гедимина.
— Из-за суеверий, — мрачно ответил тот и смерил новичка угрюмым взглядом. — Ты, надеюсь, не суеверен?
Филк поспешно замотал головой.
Фонаря ему не выдали; Гедимин, заглянув в лабораторный шатёр за деталями подъёмника, мимоходом выдернул из штатива один из «факелов» и протянул филку. Тот, с опаской осмотрев странный предмет, сунул его в карман и плотно прикрыл сверху. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Слишком много новшеств за один раз, да? Омикрон-метр пока выдавать не буду. Может, завтра или послезавтра…»
К новому комбинезону — и особенно тряпичному «чехлу» под ним — филк явно не успел привыкнуть и громко шуршал на каждом шагу, оскальзываясь на сыпучих камешках. Гедимин поймал его за шкирку на склоне и сам шагнул вперёд, глядя на пятно красно-жёлтого света на дне долины. Только оно там и светилось, краем задевая разобранный подъёмник. Бронны громыхали деревяшками, плотно укладывая их в котёл, чуть поодаль кто-то дремал у печи, у дымящегося горшка с отваром. Гедимин недовольно сощурился. «Шли бы они все в ангар. И всё неустойчивое принайтовали покрепче.»
Он покосился на небо — вчерашний буроватый цвет с размытыми болотно-зелёными полосами сменился приятным оттенком черенковского свечения, но на земле светлее не стало — и посмотрел на дозиметр. «Вчера было на пару микрокьюгенов меньше. А ведь замерял здесь же,» — отметил он про себя. «Не зря оно там так красиво светится…»
Гедимин нехотя отвёл взгляд от холодной синевы с прозеленью и ускорил шаг — филк уже косился на него с опаской. Оставив «недомерка» у стены обрыва, сармат в несколько привычных движений собрал подъёмник, смазал, проверил ход — и навалился на массивную крышку, сталкивая её с колодца.
— Ну вот, — сказал он, когда скрежет камня по камню, отражённый эхом, затих. — Это шахта, а это — подъёмная машина. Иди сюда, покажу, как работает.
Бронны наблюдали за ним издалека — он видел, как они стоят, побросав работу, и глазеют на него, пока спускался на тросе на дно шахты. Филк немного волновался и застопорил подъёмник до того, как крюк достиг нижней точки — в паре метров от каменного дна. Гедимин крикнул в шахту — трос, качнувшись, пошёл вниз, и вскоре сармат стоял рядом с ним, разглядывая будущий главный корпус.
Текк’ты вчера хорошо поработали — площадки, прилегающие к шахте, были завалены приплюснутыми камнями с небрежно продавленными отверстиями, местами камни лежали друг на друге в два-три этажа. Гедимин прошёл вдоль стен пещеры, довольно хмыкая. «Работа идёт,» — ему вспомнились растущие штабеля тектоновых заготовок в долине; плиты вылёживались, и Гедимин периодически проверял их на деформацию. «Неясно, куда, но идёт… Ладно, займусь делом.»
Филк всё ещё волновался — первый груз пошёл наверх, судорожно дёргаясь, и не сразу стрела отвернулась от шахты в нужную сторону. Гедимин снизу крикнул что-то подбадривающее — ну, он надеялся, что филка это подбодрит. Видимо, помогло — трос спустился быстро, уже без остановок на полпути, и следующий груз пошёл ровнее. «Тут на пять заходов,» — прикинул про себя Гедимин, растаскивая завалы камней и перекладывая их ближе к шахте. «Филк успеет освоиться. Выясню, как его зовут, и днём снова посажу на подъёмник. Их тут много, а работать некому.»
Он почувствовал странную слабость в ногах — не сразу даже понял, что это мелко затрясся камень под ступнёй. Низкочастотный гул надавил на череп. Сармат обернулся к часто вибрирующей стене и шарахнулся в сторону, но поздно — что-то огромное на бешеной скорости врезалось ему в грудь и смахнуло его к дальней скале. Рёбра взорвались болью. Сармат опрокинулся навзничь, хватая ртом воздух. Над ним что-то загрохотало, издалека донёсся отчаянный вопль, и свет заслонила голова гигантской змеи. Гедимин попытался отползти, но только бессильно царапнул камень. Он никак не мог вдохнуть — лёгкие съёжились и не пропускали воздух, сердце бешено колотилось, и каждый удар заставлял сармата шипеть от боли. Через несколько мучительно долгих секунд что-то подхватило его под спину и понесло наверх.
Какая-то из бесчисленных попыток отключить болевые ощущения закончилась успехом. Лёгкие с почти слышимым хрустом расправились, пропустив воздух, и Гедимин вдохнул полной грудью. Кожу холодило — кто-то вскрыл его броню, взрезал комбинезон и залил холодной жидкостью грудь и живот. Резко пахло дезинфектантами. Гедимин шевельнулся было, но его схватили за плечи и приподняли, придерживая с двух сторон. Тонкая игла воткнулась под кожу.
— Дышит, — облегчённо выдохнул кто-то. — Блокада сработала. Пусть сидит, так ему будет легче.
— Вынимайте его из брони, — Гедимин узнал голос Гварзы и недовольно поморщился, но на сопротивление не было сил. — Всю вон, на кой она ему⁈ К переборке его… вот так. Вепуат, что ты там возишься⁈ Сканируй!
Гедимин открыл глаза. Вокруг плавали красные и чёрные пятна. Грудь болела — особенно по центру, под грудиной… и снизу, там, где при каждом вдохе что-то похрустывало. Вдали — как ему показалось, метрах в ста — виднелась литейная станция.
— Жив? — Вепуат, выдернув иглу из-под его ребра, выпрямился, заглядывая сармату в глаза. — Не шевелись пока. Только дыши.
— Что… — прохрипел Гедимин — на то, чтобы закончить вопрос, сил уже не хватило. Он видел в красно-чёрном тумане силуэты в скафандрах — тут были Гварза и Айзек, и белый посох Руниена светился ослепительно ярко… Что-то мокрое коснулось ссадины на затылке, и Гедимин вздрогнул — не столько от боли, сколько от неожиданности.
— Что-что, — судя по голосу, Гварза только что зубами не скрипнул. — Текк’т. На полной скорости головой тебе в грудь. Самое время выбыть на пару месяцев, м-мать твоя колба…
— Кенен! — фыркнул на него Айзек. — Тихо все, не мешайте Вепуату!
Гедимин покосился на третий силуэт в чёрной броне. Вепуат медленно обходил его, сидящего у какого-то стапеля, по кругу, направив на него сигма-сканер. Прибор принадлежал не Вепуату — Гедимин узнал свой анализатор, вынутый из скафандра. Короткая усмешка стоила сармату приступа резкой боли и мгновенно сжавшихся лёгких — далеко не сразу удалось их расправить.
— Кости, прочные, как akkhadalis, — пробормотал Руниен; его посох был направлен на Гедимина и горел то ярче, то тусклее. «Тоже сканирует,» — мелькнуло в голове сармата, снова не сдержавшего нелепый смешок. «Значит, Текк’т… Странно, что я жив. Видимо, жёсткость скафандра…»
— Плохо, — прошептал Вепуат, выпрямляясь; его лицо побелело, глаза сошлись в чёрные прорези. — Все рёбра снизу… и оба лёгких… и, похоже, перикард.
— Да уж видно, что его не листочком задело, — снова подал голос Гварза, очень стараясь не скрипеть зубами. — Что будем делать? У тебя самого есть что-нибудь? Скальпели, там, нитки, гипс?