— Слышишь меня? Можешь ответить? — разведчик заглянул сармату в глаза; его радужка была иссиня-чёрной.
— Да, — прохрипел Гедимин. Под грудиной что-то ворочалось, оживая с каждым вдохом. Сердцебиение чуть унялось, но мышечный комок так и не вернулся на нормальное место и пульсировал где-то под ключицами. Сармат чувствовал, как по коже течёт холодный пот, но вытереться не мог — руки бессильно свисали, мышцы расплылись в дёргающийся кисель.
— Я тебя еле поднял, — прошептал Вепуат, расширенными глазами глядя на экран сигма-сканера. — Значит, всё-таки… Грёбаный блокатор!
Он ударил кулаком в стену. Посыпалась каменная пыль. Двое стражей у порога вздрогнули и подошли ближе.
— Что с Дим-мином? — спросил Руниен, выходя к лежаку и глядя на обессиленного сармата сквозь кольцо-навершие посоха. Гедимин видел бегущие внутри кольца змейки — чёрные, красные и серебристые с прозеленью.
— Хуже ему, — буркнул Вепуат, потемневшими глазами глядя на медицинский пакет. Он хотел что-то сказать, но только судорожно вздохнул.
— Зовите Айзека.
…Сердцебиение немного утихло; Гедимин кое-как поднял руку, хотел взять флягу с водой, но едва не выронил. Вепуат напоил его, стёр с лица испарину и тихо отошёл к Айзеку. Тот молча стоял у стены, опустив голову и мрачно глядя себе под ноги.
— Не обойдётся, — услышал Гедимин тихий сбивающийся шёпот Вепуата. — Много скопилось. И прибывает. Поджало мышцу. Надо пункцию…
Сармат снова попытался поднять отяжелевшую, мелко трясущуюся руку. Плечо заныло, сердце забилось чаще. Гедимин хотел унять его, замедлить пульсацию, но не смог даже отключить боль — мозг будто обмяк вместе со всем телом и тоже не хотел работать. «Что за дрянь?» — лениво удивился ремонтник; даже держать глаза открытыми было тяжело. «А ведь я, похоже, так и сдохну…»
— Не могу, — услышал он шёпот издалека. — Это ж сердце. Там на миллиметр не туда… Айзек, давай ты?
В ответ раздался невесёлый смешок.
— Чтоб с гарантией его добить?.. Что-то надо делать… Хотя бы отключить его сможешь?
— Только станнером, — прошептал Вепуат. — Если остановить на пару минут, тромбоза же не будет? Хотя бы движение убрать…
«Ремонтники, мать моя колба…» — лениво думал Гедимин, глядя сквозь полуопущенные веки на чёрные пятна у стены. «И я хорош. Построил, называется, атомную станцию…»
— Мастер Айсиек, — услышал он громкий голос Руниена. — Что случилось? Раны Дим-мина не закрылись? Ваши целители не помогли ему?
Айзек тяжело вздохнул.
— Нам отказали в помощи, — мрачно сказал он. — А из нас с Вепуатом… плохие целители.
— Может, если он съест ягоды курруи… — робко подал голос Хассинельг, и Гедимин не удержался от ухмылки — угол рта слабо дёрнулся. «Опять эти ягоды…»
— У Гедимина внутренняя рана, — отозвался Айзек без тени усмешки. — Очень тяжёлая. И лечение тоже… Мы боимся его убить.
Кто-то негромко стукнул посохом в пол.
— Понимаю, — Руниен резко развернулся к двери. — Хассинельг, лети в город! Кого звать — сам знаешь.
Завеса колыхнулась, по комнате прошёл сквозняк — один из стражей исчез так быстро, что Гедимин не успел проводить его взглядом. Руниен подошёл к сармату, протянул к его стянутой фиксаторами груди навершие посоха.
— Положи сюда ладонь, Дим-мин, — не дожидаясь, пока сармат справится с обмякшими мышцами, страж подсунул посох под его руку. — Сколько смогу сил, я дам тебе… Мастер Айсиек, мы приведём сюда своих целителей. Самых лучших, не боящихся никаких ритуалов. Они проведут над Дим-мином самый сильный из возможных. Такой, что заживут самые страшные раны.
Гедимин изумлённо мигнул и убрал руку с посоха. Сил у него и впрямь прибавилось, и воздух чуть легче стал проходить в лёгкие. «Ритуалы? Какие ещё ритуалы⁈ Они что, собрались лечить меня… колдовством⁈»
— Айзек… — подал голос Вепуат. Он снова стоял перед Гедимином со сканером в руке и разглядывал экран. Стража в комнате уже не было; когда он успел уйти, сармат не заметил.
— Что «Айзек»⁈ — развернулся к нему командир экспедиции. — Я не выну из кармана хирурга с операционной! Или мы с тобой вдвоём сделаем эту грёбаную пункцию, или…
Он судорожно вздохнул и склонился над Гедимином, пытаясь улыбнуться.
— Ну, как ты, атомщик? Дышишь?
Сармат дёрнул углом рта.
— Вроде легче… Что там говорил Руниен? Что они хотят сделать?
Айзек отвёл глаза.
— Лечебный ритуал, атомщик. По местным обычаям.
— Колдовство? — Гедимин издал хриплый смешок; в груди снова заныло. «Может, я уснул в бараке и вижу бредовый сон?» — мелькнуло на краю сознания.
— Ну… да, — Айзек угрюмо кивнул. — Потерпи, атомщик. Вепуат сейчас подберёт лекарства, прикинет, что и как… Операция будет вечером. А сейчас… Пусть они сделают, что хотят. Это не вредно.
— Ты ещё скажи — полезно! — фыркнул Вепуат. Он сидел с медицинским пакетом в руках и угрюмо щурился на него.
— Сиди молча, — недобро покосился на него Айзек. — Готовься. Дозревай. Кроме тебя, оперировать некому.
«Им обоим очень страшно,» — понял Гедимин, и ему самому стало не по себе. Размякший мозг ничего сейчас не мог — ни как следует испугаться, ни осознать масштаб угрозы. Сармат не чувствовал ничего, кроме досады. «Надо же было мне полезть за камнями… Выиграл время, называется…»
— Айзек, — прошептал он. — Как там стройка? Текк’ты… они не уползли?
Айзек сердито фыркнул.
— Стройка… Твоё дело сейчас — не подохнуть, ясно? Додумался же…
Не договорив, он резко развернулся и вышел. Вепуат еле слышно выругался ему вслед.
— Местные что-нибудь придумают, — без особой уверенности пробормотал он. — Они тут живут, не вымерли. Что-то же они умеют… знают…
«Как сделать волокушу,» — Гедимин угрюмо сощурился на дальнюю стену. «И брагу из жёваных зёрен. И рисунки на коже. Мне-то это всё чем поможет⁈»
…В коридоре послышался шорох, костяной стук и тихий звон. В комнату вошёл Айзек, поднял полог, закручивая его винтом, и пристроил на вбитый под потолком крюк. За ним угрюмый Вепуат с помощью Хассинельга тащил длинную «скамейку с чашками» — так назвал про себя это сооружение Гедимин. Оно выглядело очень старым и пахло горелой органикой — и сармат, приглядевшись, увидел на дне каждой «чашки» светящийся осколок кейека. За скамейкой из коридора выбрались трое Броннов — все с серовато-жёлтыми волосами, в украшенных бусами шапках, в подвесках и меховых хвостах с ног до головы. Тот, кто вышел первым, выступил вперёд и слегка наклонил голову, прижимая ладонь к груди.
— Мастер Дим-мин? Не так я ожидал тебя встретить…
Гедимин изумлённо мигнул. «Кайри, старейшина? Он что тут забыл? И как он успел так быстро…»
Бронн деловито пощупал запястье сармата, когтем тронул его грудь и на секунду крепко сжал кулаки.
— Вся надежда на благосклонность богов… Хассек, помоги ему лечь. Его раны на груди, всё с них нужно убрать. Дайте ему смочить рот и положите удобно. Ягоды курруи он есть не станет?
Гедимин снова дёрнул углом рта — сил не было даже на ухмылку. «Дались им эти ягоды…»
— Снять фиксаторы? — услышал он недовольный голос Вепуата. — Это же не цацки, это…
— Снимай, — тихо приказал Айзек. — Нам помогают, чем могут. Хотя бы не мешай им.
Фиксаторы с рёбер сняли. Гедимин растянулся на спине, чувствуя, как ворочается что-то под грудиной, изредка прижимая лёгкие к лопаткам и не давая вдохнуть. У воды был странный привкус — резкий, холодный, но не ментоловый и не спиртовой. «Наберусь я тут мутагенов,» — думал он, следя краем глаза, как по скамейке с чашками раскладывают листья и корешки. Пахло, в целом, приятно, и носоглотку не жгло… Бронны что-то обсуждали вполголоса, изредка вставлял слово Руниен, о чём-то спрашивали Айзека — он отвечал угрюмо и односложно… На долю секунды Гедимин увидел Вепуата — тот молча тронул его плечо и отошёл.
Стало тихо. Двое Броннов поднялись на лежак и склонились над сарматом. Один держал кисть — довольно аккуратную, из ровных волокон; у другого была батарея крошечных глиняных чашек. Гедимин только и смог изумлённо мигнуть, когда по его телу провели первую линию орнамента.
Разрисовывали его долго, узор был сложным; Гедимин видел краем глаза его верхнюю часть — завитки вокруг грудины, неровное кольцо, чуть отклоняющееся влево. Долго возились с нижними рёбрами — там чертили, кажется, спирали и крючки. Боли сармат не чувствовал; ему было прохладно и щекотно. «Значит, колдовство…» — он слабо усмехнулся. «Они такие серьёзные, эти двое… рисовальщиков. Прямо как Нурру там, у котла…»
Бронны спустились с лежака, по пути заглянув Гедимину в глаза. Он понадеялся, что его ухмылка не выползла на лицо и не отразилась на радужке. Если бы не слабость, он, наверное, не удержался бы от смешка. «Всего разрисовали… Надеюсь, тут дронов с камерами нет?»
Он услышал голоса и увидел вспышки — Бронны сыпали что-то на раскалённые камни и протяжно напевали. На лежак поднялся Кайри. Его руки были измазаны рыжевато-красным жиром. Он прижал шестипалую ладонь к груди Гедимина и тихонько запел, крепко зажмурив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Сармат смотрел на него с нарастающим недоумением. «Он ведь и правда старается. Так, как может,» — Гедимин взглянул на лицо старика, покрывшееся испариной, и почувствовал неловкую жалость. «Как будто это настоящая хирургическая операция. Как будто в этом ритуале есть смысл…»
Кайри жалобно вскрикнул. Ещё две руки, измазанные жиром, прижались к левому боку сармата. Он лежал, закрыв глаза и стиснув зубы от болезненной неловкости. «Какой же бред, мать моя колба. Какой инопланетный бред…»
Кайри, тяжело дыша, сполз на пол. Запах дыма стал слабее. Гедимину снова смочили губы, выдавив сок из какой-то ягоды — скорее всего, курруи. Он даже ухмыляться не стал.
Несколько секунд было тихо. Потом раздался голос старейшины Кайри — тихий, усталый и очень удивлённый. Кто-то тронул щёку Гедимина, и он открыл глаза. Над ним с посохом в руке стоял Руниен. Он стал ещё мрачнее, а кольцо навершия затянула чёрная пелена.