Из жилой части выглянул филк и тут же отшатнулся, вжимаясь в стену. Гедимин неуклюже отполз с прохода и жестом велел — «проходи!» Филк вышмыгнул из барака, и сармат, досадливо щурясь, пополз дальше. «Лучше бы снаружи просканировал. Вот вечно мне всюду надо влезть…»
Пройдя последний шлюз, он с облегчённым вздохом выпрямился — здесь его макушка не касалась потолка, над ней оставалось ещё сантиметров тридцать. Потолок двумя скатами уходил вниз над длинными цепочками жилых помещений — двадцать пять с одной стороны и двадцать пять с другой. Кто-то уже пронумеровал их тёмно-малиновой краской, изведя полсотни граммов красного ксенофторида; Гедимин досадливо сощурился, но вспомнил, как филки жгли рэссеновые опилки в потоке ксенофтора, и только вздохнул — «имеют право». Да вскоре он и забыл о ксенофториде, уткнувшись взглядом в то, что прикрывало первые три дверных проёма.
Дверные створки сармат изготовить не успел — даже не определился с материалом, только планировал, что они будут навесными и — по возможности — лёгкими. Но он не предполагал, что вместо них филки повесят сшитые вместе шкуры. Занавески держались на штырях, вбитых над косяком в наклонные отверстия; проделали их в камне, и явно тогда же, когда лепили весь барак, — пазы под каждый штырь были предусмотрены в проекте. Гедимин точно помнил, что такого не проектировал — хотя похожее у него было: тройка наклонных пазов под штыри, на которые будут вешать на ночь спецодежду. «И это они сделали,» — подумал он, заглянув в ближайший жилой отсек. Три плотно забитых штыря торчали из левой стены и три — из правой, филки даже не поскупились на уплотнитель из промасленного волокна. «Это я предусмотрел. А вот этого в проекте не было.»
Гедимин тронул дверную завесу. Она была закреплена в откинутом состоянии и собрана в незамкнутое кольцо у дверного проёма. Паза под кольцо — точнее, дугу, кость причудливой формы — в проекте тоже не было. «Да я бы и не додумался вешать тряпку в дверях,» — тяжело вздохнул сармат. «Изобретатели, уран и торий…»
Он снова пригнулся, заглядывая в комнату. Её пол был застелен в два слоя — снизу пласты плотно переплетённого волокна (остатки равнинного растения, кажется, из них тут делали мягкие корзины), сверху — две кучи шкур и тряпья вдоль стен, изображающие койки. В изголовье каждой лежал скатанный кусок простёганного войлока, в ногах стояли небольшие корзины с крышками. Гедимин посмотрел ещё раз на торчащие над корзинами штыри из прокалённого дерева — «стапеля» для лёгких скафандров, на вбитый над косяком «факел» и свисающий на тонком тросике чехол, сшитый из обрезков кожи, резко выпрямился и вполголоса помянул спаривание «макак».
На шум из соседней комнаты выглянул филк и с неуверенной ухмылкой изобразил приветственный жест. Гедимин мрачно кивнул ему.
— Чего набились по двое? — спросил он. Вопросов вообще было много, но все остальные явно надо было задавать не филкам. Мелкий сармат пожал плечами.
— Так спокойнее. Комнаты большие, не тесно. Разве их не двойными проектировали?
Гедимин молча качнул головой и развернулся к шлюзовой камере. «А дезинфицировать весь этот хлам мы будем нейтронно. Потому что стирать его бесполезно. И мыть сам барак — тоже.»
Айзек всё ещё ждал снаружи, время от времени что-то объясняя выглядывающим филкам. Чуть поодаль с «трилобитами» на плечах стоял Вепуат и с любопытством смотрел на барак. Заглянув вышедшему Гедимину в глаза, он сочувственно хмыкнул.
— Что, совсем плохо?
Сармат угрюмо сощурился и повернулся к Айзеку.
— Что это за стойбище дикарей?
Айзек весело хмыкнул.
— Поселение, приспособленное к местным условиям. В самый раз для акклиматизации.
— Тряпки-то в дверях зачем? — спросил Гедимин. — А нормальных матрасов не завезли?
Айзек пожал плечами.
— Не тряпки, а кожи. Ими тут везде разделяют внутренние помещения. Удобно. А с матрасами… Плетёная структура достаточно плотна. Если спать на одном слое будет жёстко, положим ещё один. Была идея сделать кровати, но решили — нецелесообразно.
— Сидели бы уже в шатрах, уран и торий… — пробормотал Гедимин, снова вспомнив кучи лысых шкур вместо лежаков и сшитые шкуры, повешенные в дверях. — Дикарский барак… Они что, спать будут без скафандров? Прямо на ксеноорганике? Тут же…
Он ткнул в дозиметр. Тот показывал три микрокьюгена по «омикрону» и восемь по «сигме» — второй показатель сегодня отчего-то увеличился.
— Им тут жить, атомщик, — тихо сказал Айзек. — Они должны приспособиться. И к излучению, и к органике.
Из барака донёсся стук деревянных створок — кто-то добрался до пульта в комендантской и теперь играл с вентиляцией, то закрывая лючки вдоль стен, то открывая. Гедимин поморщился.
— Их хотя бы предупредили, куда они едут? Или как меня…
Айзек усмехнулся.
— Это добровольцы, атомщик. Силой мы никого не тащили. Они уже прошли краткий курс управления ИЭС — а это будет похуже тощих матрасов!
«Управление ИЭС…» — Гедимин болезненно поморщился. «А ведь на ИЭС тоже будет жилой блок. И там… hasu, там ведь тоже будут тряпки и шкурки. Здесь просто нет ничего другого. Кроме гзеша. Но весь гзеш уйдёт на саму станцию. Слишком редкое сырьё, крошечные объёмы добычи… Мать моя колба, что-то надо срочно придумать. Сарматы не должны жить, как дикари!»
…Филк, спустившийся с Гедимином к отлаженному подъёмнику, был, к счастью, одет не в шкуры — и бусами тоже не успел обвешаться. «Это пока,» — мрачно думал сармат, показывая в очередной раз, как управлять механизмом, и чего с ним лучше не делать. «Скоро ещё и лицо разрисует. Начал дичать — не остановишься.»
Из открытой шахты донёсся протяжный гул. Филк, вздрогнув, покосился на Гедимина и тронул рычаг. Трос начал разматываться, крюк плавно пошёл вниз. Увидев краем глаза странный блеск, сармат оглянулся на холм. Вдоль обрыва почти ровной шеренгой стояли аборигены и молча смотрели на подъёмник. Тут были все — и Бронны, и Скогны, и нхельви. Среди валунов у обрыва поблескивал посох стража — Ауна тоже пришла и высматривала что-то в движущихся тросах и шатунах. Гедимин досадливо сощурился. «Надо же было тому идиоту сломать мне машину! Они ведь почти уже успокоились, не таращились на подъёмник. А теперь — объясни им, что эта штука не взрывается…»
8 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
— Дим-мин…
Что-то несильно стукнуло сармата в наплечник, потом ещё раз. Прикрытые глаза неприятно обжёг белый свет, и Гедимин зашевелился, пытаясь уткнуться лицом в подстилки. Под шлем подсунули что-то твёрдое и светящееся, и сармат, помянув про себя уран и торий, нехотя открыл глаза.
— Чего?
Над ним стояло, склонив прикрытое тёмной маской лицо, существо в красной чешуе и шипах. Посох в его когтистой лапе медленно погас, и в шатре снова стало темно. Гедимин сел и потянулся за флягой с водой. «Первый час? Утро? А чего Калиг в лагере? Шёл бы к себе в пещеру…»
— Дим-мин, — негромко повторил Калиг, наклоняя рогатую голову ещё ниже. — Сегодня нехороший день, и Ауна не отпустит своих стражей к вам. Вы тут будете одни. Я решил — надо тебе сказать…
Он шумно вздохнул, и Гедимин прикусил язык — ему очень хотелось что-нибудь сказать про Ауну, стражей, их работу и её полезность. «Слушай. Он не просто так тебя разбудил. Да и задержался в „нехороший день“ тоже не просто так.»
— Будет сразу два плохих дня, — сказал страж и снова вздохнул. — Очень плохих. Завтра с неба упадёт хашт. А послезавтра — зажигай все огни и жди тьмы.
Гедимин услышал шорох в темноте, вскочил, хватаясь за фонарь, жёлтый свет разлился по шатру, но внутри уже никого не было.
— Калиг! — он высунулся наружу. Световое пятно захватило пару десятков метров, разогнало мрак ещё на двух десятках, Гедимин увидел шатры сарматского лагеря, потушенные жаровни, огоньки полевых кухонь — но страж исчез. Сармат с тяжёлым вздохом шагнул назад и опустил полог. «Когда он уйти успел? Упрыгал? Телепортировался? И, главное, без единого шороха…»
Он отхлебнул из фляги, плеснул под скафандр, — сонный туман понемногу отступал. «С неба упадёт хашт,» — повторил сармат про себя. «Жди тьмы… Второе похоже на солнечное затмение. Но ведь здесь нет… Hasu! Хватит думать о ерунде. Где Айзек? Надо предупредить.»
… — Fauw! — коротко вскрикнул Айзек, подлетев на полметра и резко выпрямившись. Глаза он открыл уже потом, когда стоял посреди шатра с кинетической винтовкой в руках. Гедимин ошалело мигнул, увидев, что её сопла смотрят ему в грудь. «Ух ты… Странно, что все аборигены ещё живы. Или они его не будят?»
— Гедимин! — Айзек со вздохом опустил винтовку — и тут же вздрогнул всем телом. — Чего молчишь? Авария? Взрыв⁈
— Да чтоб вас всех… — Гедимин раздражённо сощурился. — Приходил Калиг. Тут надвигаются очередные катаклизмы. Что такое хашт?
…Айзек молча дослушал, жестом позвал сармата за собой и вышел на середину лагеря, по пути сняв с жаровни крышку. По шатрам разлился красный свет. Айзек молча нажал что-то на запястье, и Гедимин услышал оглушительный звон — будто целое здание из рилкаровых плит рассыпалось на осколки. Через пару секунд все сарматы были у жаровни — от Вепуата с плазмомётом наперевес до последних филков, не успевших надеть шлемы.
— Айзек, ты в своём уме? — хрипло спросил Гварза, опуская плазмомёт — он тоже выскочил с оружием.
— Лучший способ всех созвать, — пожал плечами командир. — Калиг, спасибо ему, перед уходом оставил прогноз погоды. Завтра тут пройдёт кислотный ливень. А послезавтра будет полное затмение — весь день, считай, потерян.
«Мать моя колба…» — Гедимин наконец сообразил, что всё это значит для него и его робких попыток составить график работ. «Значит, Текк’ты не приползут ни сегодня, ни завтра. Затмение им, наверное, не помешает, но под кислоту они точно не полезут. Бригада Нурру будет работать — они под крышей, с освещением — но проку от их арматуры, если её некуда ставить⁈»
— Saat has— sesh, — выдохнул Ке