— Предельная освещённость, — донёсся из ангара голос Айзека. — Свет должен быть со всех сторон. Да, и в шлюзах тоже. Любая тень — уязвимость.
Ему вторил приглушённый писк — аборигены впятером бродили по ангару, заглядывая в каждый продух. Гедимин, заглянув в душевую, увидел карлика в четвероухой шапке — Нурру тоже была здесь и вместе с двумя соплеменниками что-то высматривала и явно беспокоилась. В дверях стоял Вепуат и внимательно слушал. Вид у него был озадаченный.
— Защитное поле, — услышал Гедимин голос Гварзы. — Поверх ангара, над источниками света… Может, прибегнуть к маскировке? Этих… существ привлекает именно свет?
«Существ?» — Гедимин мигнул. «Так тут ожидается нападение? Н-ну да… под прикрытием затмения только и нападать. Тогда чего мы лезем в ангар? Чтобы нас там подожгли со всех сторон?»
— Тени в складках стен, — снова заговорил Айзек. — Положить снаружи поддоны, осветить межстенье… или лучше факелы высунуть наружу?
— Факелы прибережём для внутреннего пространства, — отозвался Гварза. — А снаружи — поддоны. Подзаряжать их излучением при необходимости. А защитное поле я всё-таки выставлю. Внутри. Не от тварей, так от заряжающего луча — прикроет.
Гедимин тронул Вепуата за плечо. Тот едва заметно вздрогнул.
— Чего они там? Ничего не понимаю. Что за проблема с темнотой?
— А, Гедимин. Иди сюда, — поманил его Айзек. Он был предельно серьёзен.
— Смотри, — он указал на длинную стену с открытыми вентиляционными лючками. — Мы закроем почти все продухи, оставим самый минимум для притока воздуха. Сколько оставить, и какие именно?
Гедимин потыкал когтем в лючки.
— Вот эти. Хватит для перетока… Вы все сюда набьётесь? Весь лагерь? Тогда ещё вон те два — так дышать будет легче.
— Ага, — Айзек оглянулся на одну стену, на другую, пошевелил пальцами, что-то подсчитывая. — Немного. Смотри. С той стороны за каждым лючком должен лежать поддон и освещать межстенье. И стену снаружи, чем ярче, тем лучше. Ни один открытый проём не должен смотреть в темноту. Понятно?
Гедимин мигнул.
— Зачем? Если все будут внутри, кому нужен свет снаружи?
Гварза приложил к респиратору ладонь и со вздохом покачал головой. Айзек недовольно на него покосился и повернулся к Гедимину.
— Дело не в темноте, атомщик. С затмением придут некоторые… существа. Если в ангаре останутся тёмные места, для них это будет… как открытая дверь. Нам надо выстроить стену из света. Как можно ярче и шире, чтобы не дать им приблизиться. Аборигены уже собрали все свои светильники, мы задействуем факелы и поддоны… Ты сможешь подзаряжать их по ходу дела?
Гедимин снова мигнул. С вялым удивлением он отметил, что от услышанного бреда почему-то не гудит голова — то ли за месяц на Равнине у сармата развился иммунитет, то ли бред не такой уж бредовый.
— Я их сейчас заряжу, хватит на три дня, — сказал он. — Эта цера не так быстро высвечивается.
Айзек и Гварза переглянулись.
— Будет гораздо быстрее, — мрачно сказал командир экспедиции. — Атомщик, я знаю, как всё это для тебя звучит. Но тут никто не шутит. Заряди их до отказа и держи излучатель наготове. За полчаса до восхода мы все должны быть в укрытии, и вокруг должно быть светло, как на Меркурии. Понятно?
Гедимин качнул головой.
— Айзек, ты сам видел такие затмения? Или только слышал от местных?
Сарматы снова переглянулись. Гварза поморщился.
— Местные, в отличие от тебя, не склонны к глупым шуткам. И их слушать — имеет смысл.
Гедимин фыркнул.
— Когда я глу…
— Heta! — крикнул Айзек, вставая между сарматами. — Вот нашли же время!.. Атомщик, всё очень серьёзно. Час, два или все восемь, — но каждый клок тени будет смертельно опасен. Нам нужно очень светлое укрытие, источники света со всех сторон.
«Смертельно опасен,» — повторил про себя Гедимин. «Некоторые существа… Он так говорит о них, будто каждое страшнее звёздного крейсера. Существа, избегающие света… Sa hasu! Кто кого ещё должен бояться⁈»
— Ладно, свет будет, — кивнул он, угрюмо щурясь на Айзека. — Наши фонари тащить? Запитаем от реактора…
Айзек, быстро переглянувшись с Гварзой, покачал головой.
— Может быть непредвиденная реакция. Обойдёмся церой и кейеком.
— Лагерь куполом накрывать? — деловито спросил Гедимин. — А почему прячемся не в бараке? Потолки низкие, но места там больше.
— Слишком много перегородок, — серьёзно ответил Айзек. — Тени. Пустой ангар осветить легче. Лагерь оставим, как есть. Никаких полей не надо. Кенен, будешь ставить — точно по стенам, без затемнения, ладно?
Гварза молча кивнул.
— Как есть? — Гедимин оглянулся на лабораторию. — Без прикрытия? Тогда вещи нужно перенести…
Айзек качнул головой.
— Места не хватит. И потом — тени… Оставь всё как есть. Из бронехода я выну стартёр, а остальное… — он махнул рукой.
Гедимин мигнул.
— Что значит — как есть? У меня оборудование в шатре. Машина, сырьё, ирренций… Тут будут враждебные твари — что, оставить всё им?
— Не тронут, — отозвался Айзек, думающий уже о чём-то своём. — Никто ничего не тронет… Давай, пока есть время, проверим световую защиту. Кенен, иди внутрь. Гедимин, расставь поддоны у стены. Посмотрим, как хорошо всё будет освещено…
…«Оставить всё неизвестным чужакам?» — Гедимин заглянул в шатёр и брезгливо поморщился. В лагере по-прежнему было темно — даже стало темнее, когда сарматы перенесли все источники света в пустой ангар. В чёрном небе мерцали серебристые кольца, расходясь по складчатому куполу, как круги по воде. Шатёр изнутри освещался только фонарём на поясе Гедимина — всё остальное забрал Айзек.
«Какие-то дикари будут тут рыться…» — Гедимина передёрнуло. Он плотно закрыл ящики и повернулся к поршневой машине. «Ещё хватит мозгов её запустить. И, чего доброго, взорвать…»
Он вскрыл цилиндры и вынул все термоэлементы — а потом, соединив их попарно, обернул защитным полем и сложил в стол. «Хотя бы не взорвётся,» — криво ухмыльнулся он, глядя на пустые цилиндры.
— Гедимин! — в шатёр заглянул Вепуат. — Работаешь?.. Айзек попросил за тобой приглядывать. Мол, нам лучше не расходиться.
Гедимин кивнул.
— Где трилобиты? — спросил он, посмотрев на пустые плечи разведчика. Дронов у него тоже не было — только плазмомёт за спиной.
— В душевой, — ответил тот, нервно усмехнувшись. — Лежат клубками на полу. Им тоже не по себе. Заметил — уже позднее утро, а ни на фотон не посветлело?
Гедимин снова кивнул.
— Столяров не видел? Поднялись из долины?
— Уже в ангаре, — ответил Вепуат. — И повара к ним подтягиваются. Без вещей, даже кружек не взяли. И полные карманы этих их ягод… Я так думаю, это нейролептик. Съел — и ничего не волнует. Ни рана, ни галлюцинации, ни затмение…
Гедимин дёрнул углом рта — сегодня шутки его не веселили. «Чужаки будут рыться в лаборатории…» — он поморщился. «Хорошо, если не всё растащат. А Айзеку ни до чего нет дела. Уже наелся успокоительных ягод?»
— Ты что-нибудь понял про это затмение? — спросил он. — Чего все боятся, почему не осветить весь лагерь, зачем вещи бросать?
Вепуат пожал плечами.
— Я только вижу, что местным очень страшно, — тихо сказал он. — Они с утра сами не свои. А из-за них и мне не по себе.
Гедимин прислушался к шорохам за стеной. Со стороны полевых кухонь доносился приглушённый писк — кто-то из аборигенов ещё оставался там, не все перебрались в душевую.
— Пойдём спрашивать местных, — сказал он. — Может, они объяснят внятно. От Айзека проку не добьёшься.
…Между двух волокуш стояла жаровня; все колпаки с неё сняли, раскалённое содержимое разворошили, и оно горело вчетверо ярче обычного — световое пятно расплылось до самых шатров. Гедимин, выйдя к лагерю, услышал встревоженный писк; аборигены вокруг жаровни зашевелились, поднимаясь на ноги. Вепуат издал несколько повизгиваний, и существа с нервными ухмылками снова сели на землю. «Они, похоже, не были уверены, что мы — это мы,» — подумалось Гедимину. «И ждали кого-то другого…»
— Спроси — не пора им ещё в укрытие? — он кивнул на дальний ангар. — Там светло, и им будет спокойнее.
Аборигены запищали — еле слышно, с опаской оглядываясь на тёмные холмы. Кто-то низко поклонился — и тут же выпрямился, с испугом глядя себе под ноги.
— Они благодарят нас всех, — озадаченно перевёл Вепуат. — За сияющую башню и укрытие в ней. Они желают нам всем увидеть новый восход. И предупреждают, что нужно беречься теней.
«Теней?» — Гедимин обернулся. От его тела в темноту тянулась длинная чёрная полоса — красный свет кейека причудливо растянул её и деформировал. «Что опасного в тенях? Все предметы их отбрасывают.»
— Спроси, какие существа придут сюда в темноте, — сказал он Вепуату — и увидел, как Бронны и Скогны вздрагивают и съёживаются. Он расслышал несколько шелестящих звуков, ещё более тихих, чем испуганная речь.
— Какая-то поганая разновидность нергонов, — сказал Вепуат. — Ну, как я понял. Здесь их называют «Икси».
— Икси? — Гедимин неуверенно усмехнулся — название показалось ему забавным. Аборигены при звуках этого слова съёжились, как от удара, и сармат убрал с лица ухмылку. «Так. Нергоны… Не нравится мне это.»
— Это нергоны? — уцепился он за знакомое слово. — Как Джагулы и Сагаты?
Аборигенам, кажется, хотелось зарыться поглубже в гравий.
— Как Сэта и Райвиги, — мрачно перевёл Вепуат. — Гедимин, у тебя фонарь далеко? Что-то тут темнеет…
Гедимин достал земной фонарь. Круг белого света расплылся нешироко, но аборигены зашевелились и заговорили чуть громче — кажется, свет и впрямь успокаивал их.
— Эти нергоны приходят для грабежа? — спросил он. — Почему никто не прячет вещи? Можно закрыть их в ангаре, там есть комнаты…
Он замолчал — на него смотрели уже с нескрываемым ужасом. «То ли я не то сказал, то ли Вепуат не так перевёл. Чего они трясутся? Их тут много, все с оружием, мы рядом…»
— Икси не берут вещей, — сказал разведчик. — Ничего, кроме воды. Может быть, куджаглу. Им оставили на виду…