— Раны от Икси легко лечить. Нужен только свет. А вот в темноте — проест насквозь вместе с костями. Вы-то не ранены?
Вепуат, уже подставивший свету ободранный рукав, досадливо хмыкнул.
— Жаль, на скафандр не действует. Так тебе точно не нужна помощь? И… что ты, правда, тут забыл? Я думал, все ваши сидят по пещерам.
Хассинельг, всё ещё прихрамывая, поставил прокушенную ногу между двумя поддонами — теперь она освещалась с двух сторон.
— И я сидел, — он уткнулся взглядом в гравий. — Пока сюда не стянулись Икси со всей округи. Нельзя же было оставлять вас с ними одних.
«Он ещё и пересчитал их?» — Гедимин еле слышно хмыкнул — и услышал радостный вопль Вепуата. Разведчик, отступив от светящихся поддонов, указывал на длинные чёрные холмики на гравии. Они на глазах оседали, едва заметно дымясь. Гедимин шагнул к ним, зажигая фонарь, — чёрный дым повалил столбом, странная субстанция стремительно разрушалась. Через полсекунды на остатки сверху упал купол защитного поля, а Вепуат, возмущённо фыркнув, оттолкнул Гедимина и склонился над непрозрачным колпаком с сигма-сканером в руке.
— Ну, теск! И как мне теперь их исследовать⁈
— Извини, — смущённо пробормотал Гедимин, глядя, как незащищённые остатки Икси на свету разлетаются дымом. То, что лежало под непрозрачным куполом, ещё частично сохраняло форму, — что-то вроде черепа, полуразрушенные челюсти с острыми треугольными зубами, хребет с длинными остистыми отростками… Вепуат вытряхнул из-под брони складной контейнер с непрозрачными стенками и принялся аккуратно, прикрывая проём от света, проталкивать его под купол. Гедимин погасил фонарь и встал между сарматом и светящимися поддонами. «А вокруг светлеет,» — с удивлением отметил он. «Небо чёрное, а тут… Не как днём, конечно, но на раннее утро похоже.»
Хассинельг, уже не хромая, подошёл к Вепуату, засунувшему что-то в контейнер и теперь просвечивающему ящик сигма-лучами.
— Так его! — одобрительно ухмыльнулся он, показав острые зубы. — Чтоб неповадно было угрожать Куэннам. Сюда падальщиков никто не звал!
Он вскинул над головой посох, и белая кость ярко вспыхнула. Точно над ней в чёрном небе зажёгся ярко-зелёный «трилистник». Он растянулся над лагерем и повис над землёй — яркая голограмма, заметная, наверное, с любого холма Дальнего Края. Гедимин еле слышно хмыкнул и оглянулся на реактор. Пластины были плотно сомкнуты, сфалт больше не «фонил».
Поблизости застучали засовы, зашелестели в пазах сдвижные створки, и Гедимин, обернувшись, увидел распахнутую дверь душевой. Из неё, вереща и толкаясь, вылетали нхельви.
— Куда⁈ — крикнул из ангара сердитый Айзек. За зверьками из душевой с пронзительным визгом повалили аборигены. Они останавливались у порога, задирали головы, махали руками и плотными группами разбегались по лагерю. Вскоре весь холм заверещал — аборигены сновали повсюду, разглядывая каждую палатку и камешек так, будто впервые их видели.
— Пускай выходят, — успокоил Айзека Хассинельг, ухмыляясь во всю пасть. — Мрак ушёл и не вернётся. Вот это была вспышка! Падальщики её надолго запомнят.
Айзек молча пожал лапу Хассинельга и жестом велел всем выходить из душевой. Гварза встал рядом с ним, скользнул угрюмым взглядом по Гедимину и Вепуату и повернулся к стражу.
— Опасности больше нет? Ты уверен?
Хассинельг звучно щёлкнул хвостовой клешнёй.
— Как в могуществе Куэннов. Сегодня падальщики не сунутся к холму. Надолго забудут сюда дорогу. Вы полхолма засыпали их прахом!
Гедимин смущённо сощурился и незаметно погладил корпус плазмореза. «Реактор — полезная штука. Даже на самой бредовой планете.»
Скогны и Бронны, убежавшие было в лагерь, вернулись к душевой, деловито сгребли на шкуры рассыпанный по полу кейек и понесли его на кухню. Потом пришла Нурру с подмастерьями. Каждый выдернул из стены по фонарю и, помахав ими Гедимину, все отправились к той же кухне. Филки, переглядываясь, начали разбирать «факелы». Сармат посмотрел на зелёный шар, утащенный из его лаборатории, подобрал его и пошёл к шатру. «Вроде как всё кончилось… Поддоны пока оставлю — с ними всем спокойнее.»
Откинув полог, он просунул внутрь «факел». Ничего по углам не шевельнулось. Поршневая машина стояла на своём месте, ящики стола вроде бы никто не двигал… только ипроновый диск, прошедший уже десять тысяч оборотов и так и не взорвавшийся, кто-то снял с вала и положил рядом. Гедимин, морщась, вытер его драными листьями. «Диск-то им чем помешал?»
Поблизости захрюкал, стуча щитками панциря, кто-то из «трилобитов». Вепуат цыкнул на него, а через пару секунд заглянул в шатёр Гедимина — уже без животных, с чёрным контейнером в руках.
— Трилобиты успокоились, — доложил он. — Снова рвутся летать. Думаю, это хорошо. Им виднее, что тут опасно, а что нет. И вот эта штука…
Он щёлкнул пальцем по крышке контейнера.
— … Им сильно не нравится. Можно, я с ней к тебе?
— Садись, — пожал плечами Гедимин, возвращая ипроновую насадку на вал. Он полез в ящик за термопластинами — хотел собрать и запустить поршневую машину, подсоединить передачу и снова закрутить диск на валу, но взглянул на рукав скафандра и обо всём забыл. Чёрная обшивка была вспорота, из-под неё торчал ипрон — и, что хуже, её собственные щитки выгнулись и покрылись гребенчатыми выступами, на схождении которых что-то поблескивало и вроде даже шевелилось. «Гребучая мутация!» — сармат сковырнул щиток и поднёс его к свету. « Has— sulu, опять вся броня в чешуе…»
— Всё в переплавку, — пробормотал он, угрюмо щурясь на содранные щитки. — Из-за грёбаных нергонов мутация ускорилась. Вепуат! Ты свою чешую переплавлять собираешься?
— Хм-м? — донеслось из-за стола. Вепуат, просунув в узкую щель «щупы» сигма-сканера, увлечённо исследовал останки Икси. Что происходит вокруг, он, похоже, не замечал.
— Ладно, как хочешь, — пробормотал Гедимин, сдирая щитки с рукава. — Что, интересный образец? Взял пробу ДНК?
— ДНК? — пробормотал Вепуат, в этот раз что-то расслышавший. — Нет у них ДНК. Вообще ничего нет. Ни состава, ни структуры. Одни контуры.
Гедимин, на время забыв о «мутировавшем» скафандре, взялся за сканер — и изумлённо мигнул. От Икси осталась голова и кусок позвоночника с чем-то вроде лопаточной кости; их ещё соединяла какая-то ткань, покрытая короткими шипами, но даже сигма-лучи не отличали её от костей и зубов. Она была однородной при любом приближении — будто останки слепили из неопознаваемого материала. Гедимин попытался определить состав — экран почернел, и ни одной строчки на нём так и не проступило.
— Вот же пакость, — он брезгливо поморщился. — Дозиметры на них сбоят, сканеры сбоят… Скальпелем ковырнуть не пробовал?
За его плечом что-то шумно вздохнуло. Хассинельг, незамеченным войдя в шатёр, теперь стоял у стола и, отставив посох, разглядывал ящик и приборы в руках сарматов. Заметив чужие взгляды, он, кажется, смутился.
— Да, это так… — пробормотал он, едва открывая пасть. — Всё правильно… Вы только, когда закончите всё это… вы оставьте его, где темно и тихо. На открытом каком-нибудь месте. Чтобы он ушёл спокойно.
Вепуат, отдёрнув руку от образца, изумлённо мигнул.
— Ушёл⁈ Так оно ещё живое⁈
Хассинельг смутился сильнее прежнего.
— Ну… — он посмотрел себе под ноги. — Это Икси. Они всегда… не очень живые. Так уж устроены. Вы его выпустите потом, ладно? Нельзя, чтобы он вот так… застрял.
Гедимин мигнул. То, что лежало в контейнере, не проявляло никаких признаков жизни… да и признаки существования были весьма сомнительными. «Не очень живые? Так устроены?..» — мозг отказывался обрабатывать такую информацию, но с ходу вцепился в другое. Хассинельг за «не очень живую» тварь явно… переживал?
Вепуат, подумав о том же, еле слышно хмыкнул.
— Тебе что, жалко стало? Они ж тебя живьём чуть не сожрали!
Хассинельг покосился на разодранную руку — сейчас на ней и шрама не осталось — и шумно вздохнул.
— Могли сожрать. Мы, стражи, с ними не очень ладим. Но… они тут очень нужные, вот что. Без них всё перепутается.
— Что? — Вепуат мигнул. Гедимин согласно наклонил голову — ему тоже хотелось что-нибудь понять.
— Тут, на Равнине… — Хассинельг с трудом подбирал слова. — Тут очень тесно. Негде устроить мир мёртвых. Поэтому всё очень близко. Иногда путается. Живые там, мёртвые здесь… Икси их разбирают и показывают дорогу. Это в ущелье падальщиков — там прямой путь… Только они и умеют ходить и там, и там. Без них будет страшная путаница.
Гедимин мигнул. «Мир мёртвых?» — ему на секунду стало не по себе. Может, это и звучало как дикарские сказки, но… Ему вспомнилась долина, покрытая ирренциевой пылью, и очертания давно разрушенных АЭС на горизонте. Он встряхнулся, отгоняя видения, и преувеличенно громко хмыкнул.
— Они типа проводники мёртвых? — первым переварил услышанное Вепуат. — Ага, понятно. Работа такая. А чего они шастают среди живых и нападают на всех подряд?
Хассинельг вяло махнул хвостом.
— Это из-за войны. С ними не очень поладили… хорошо, хоть договор соблюдают. Вообще — они в свой день всё обходят. Ищут мёртвых. Кто-то уже мёртвый, кто-то не хочет или не может жить… Кого найдут — уводят. Ничего больше не трогают. Но из-за войны…
Он развёл руками, едва не сшибив пару опор. Вепуат фыркнул.
— Так ты, по их мнению, жить не можешь или не хочешь? Или вообще умер? И мои зверьки — тоже дохлые?
С улицы донёсся приглушённый трубный рёв, и Гедимин невольно ухмыльнулся.
— Я же сказал — с ними не поладили, — насупился Хассинельг, глядя на сарматов исподлобья. — Плохо, но так уж вышло.
Гедимин покосился на тихий контейнер. «Наверное, не очень приятно лежать куском,» — мелькнуло в мозгу. «Он понимает, что мы тут говорим? Навряд ли.»
— А чего ты тогда кричал им «прочь»? — Вепуат недоверчиво усмехнулся. — Вроде рад был, что их… отогнали. А теперь рассказываешь тут, какие они полезные. Как я должен вот этого освободить… А он тебе опять ногу прокусит.